Шум и ярость - Уильям Фолкнер

– Тебе-то что, – сказала миссис Компсон. – Не на тебе ведь тяготеет это бремя. Ты всегда вольна уйти. Не тебе проходится день за днем нести на плечах своих всю тяжесть. Что тебе до них всех и до уважения к памяти мистера Компсона. Я ведь знаю, ты никогда не любила Джейсона. Ты никогда и не скрывала свой нелюбви к нему.

Дилси не ответила. Медленно повернулась и, держась рукой за стену, стала спускаться, обеими ногами становясь на каждую ступеньку, как это делают маленькие дети.

– Вы уж его не будите, – сказала она. – Не входите к нему сейчас больше. Я пришлю Ластера, как только разыщу. А вы уж не будите его.

Она вернулась в кухню. Проверила плиту, затем сняла через голову передник, надела шинель, отворила наружную дверь и окинула глазами двор. Ветер нес в лицо колючую морось, но иного чего-либо движущегося в поле зрения не отмечалось. Она осторожно, как бы крадучись, сошла с крыльца и обогнула угол кухни. И в это самое время Ластер с невинным видом вышвырнул из погреба.

Дилси остановилась.

– Ты чего это затеял? – спросила она.

– Ничего, – сказал Ластер. – Мистер Джейсон велел поглядеть, откуда там вода в погребе.

– Велел – только когда? – сказала Дилси. – Помнится, еще на Новый год.

– Я подумал – дай поищу, пока спят, – сказал Ластер. Дилси подошла к двери погреба. Ластер посторонился, и она стала вглядываться в сумрак, отдающий сырой землей, плесенью и резиной.

– Хм, – сказала Дилси. Опять посмотрела на Ластера. Он встретил ее взгляд своим – спокойным, невинным, открытым. – Что ты затеял, не знаю, но не смей делать этого. Сегодня мне с утра покоя не дают, и ты туда же? Сейчас же ступай займись Бенджи, слыхал?

– Да, мэм, – сказал Ластер и побежал к крыльцу.

– Постой, – сказала Дилси, подымаясь следом. – Пока ты под рукой, принеси-ка еще охапку дров.

– Да, мэм, – сказал Ластер. Прошел мимо нее к поленнице. Когда через минуту он снова ткнулся в дверь, опять ослепший и скрытый в своей дровяной оболочке, Дилси отворила ему и твердой рукой провела через кухню.

– Посмей только опять грохнуть, – сказала она, – Только посмей.

– А как же мне их? – сказал, пыхтя, Ластер. – Я никак иначе не могу.

– Так стой смирно и держи, – сказала Дилси, разгружая его по чурбачку. – Что это с тобой за чудо нынче. В жизни ты больше чем полешек шесть за раз не приносил, хоть режь тебя. Ну-ка, что опять у тебя на уме? Что будешь просить, чтоб разрешила? Разве артисты не уехали еще?

– Уехали, мэм.

Она опустила в ящик последнюю чурку.

– А теперь ступай наверх за Бенджи, как велено тебе, – сказала она. – Чтоб я достряпала спокойно, чтоб больше мне не орали оттуда. Слыхал, что говорю?

– Да, мэм, – сказал Ластер и скрылся за качающейся створкой двери. Дилси подбросила дров, вернулась к тесту. И вскоре запела опять.

От плиты шло тепло, и кожа у Дилси приняла лоснящийся, сочный оттенок взамен прежнего, зяблого, ластеровского, словно припорошенного пеплом. Она двигалась по комнате, сноровисто действуя, собирая на стол. На стене над буфетом тикали кабинетные часы, различимые лишь вечером при лампочке, но и вечером многозначительно загадочные из-за недостающей стрелки; заскрежетав, как бы прокашлявшись, они пробили пять раз.

– Восемь часов, – проговорила Дилси. Оторвавшись от дела, подняла голову, прислушалась. Но в доме ни звука, лишь часы да огонь. Она открыла духовку и, нагнувшись к противню с булочками, насторожилась – по лестнице спускался кто-то. Шаги прошли столовую, дверь отворилась, и явился Ластер, а за ним – мужчина, крупное тело которого казалось странно развинченным, рыхлым, расклеенным. Кожа его была землиста, безволоса; одутловатый, он ступал, косолапо шаркая подошвами на манер ученого медведя. Белесые тонкие волосы гладко, челочкой, зачесаны на лоб, как на старинных детских фотографиях. Глаза чистые, нежно-васильковые; толстые губы обвисли слюняво.

– Он не озяб? – спросила Дилси. Вытерла пальцы о передник и коснулась его руки.

– Он – не знаю, а я зверски, – сказал Ластер. – На пасху всегда холодно. Прямо как закон. Мис Кэлайн сказала про грелку, что если вам некогда, то она обойдется.

– Ах ты, господи, – сказала Дилси. Подвинула стул в угол между плитой и ящиком для дров. Мужчина пошел и сел послушно. – Поди-ка поищи в столовой, я там где-то ее положила, – сказала Дилси. Ластер принес грелку. Дилси налила, подала ему. – Отнеси скорей, – сказала она. – И посмотри, не проснулся там Джейсон. Скажи им, что завтрак готов.

Ластер вышел. Бен сидел у плиты. Он сидел вяло, неподвижно и, зыбким синим взором глядя на занятую Дилси, только головой все поматывал вверх-вниз. Вернулся Ластер.

– Встал уже, – сказал он. – Мис Кэлайн велела подавать на стол. – Он подошел к плите, протянул над ней руки ладонями книзу. – Причем встал с левой ноги.

– А что там с Джейсоном такое? – спросила Дилси Да отойди ты от плиты. Ничего же делать не даешь мне.

– Я замерз, – сказал Ластер.

– А не надо было в погребе торчать, – сказала Дилси. – Так на кого там Джейсон?

– Да на меня с Бенджи, будто мы окно разбили в его комнате.

– А что, у него окно разбито?

– Разбито, говорит, – сказал Ластер. – И меня виноватит.

– Как же ты мог, когда у него дверь день и ночь заперта?

– А будто я камни в окно кидал.

– А оно правда твоя работа?

– Нет, мэм, – сказал Ластер.

– Только не лги мне, парень, – сказала Дилси.

– Да не разбивал я, – сказал Ластер. – Спросите хоть у Бенджи. Не видал я окон, что ли?

– А кто же тогда разбил? – сказала Дилси. – Это он нарочно подымает шум, чтоб разбудить Квентину, – сказала она, вынимая из духовки противень.

– Не иначе, – сказал Ластер. – Чокнутый они народ. А хорошо, что я не Компсон.

– Тебя послушать только, – сказала Дилси. – А я тебе, парень, скажу, что в тебе сидит компсоновский бес не хуже, чем в любом из них. Правду говори: разбил окно?

– Да на что мне его разбивать?

– А на что ты творишь другие свои неподобства? – сказала Дилси. – Присмотри за ним, чтоб снова руку не обжег, а я принесу тарелку.

Пошла в столовую, погремела там посудой, затем вернулась, поставила тарелку на кухонный стол, наполнила ее. Бен глядел, пуская слюнки, нетерпеливо поскуливая.

– Ну вот, голубок, – сказала Дилси. – Вот и завтрак тебе. Захвати его стул, Ластер. – Ластер принес стул, и Бен сел, слюняво похныкивая. Дилси повязала ему тряпку на шею, концом ее утерла губы. – И хоть раз постарайся не заляпать ему одежу, – сказала она, вручая Ластеру ложку.

Бен замолчал. Глядел, как ложка поднимается ко рту. Казалось, даже нетерпение в нем связано по рукам и ногам, даже голод неосознан, бессловесен. Ластер кормил его с небрежной ловкостью. Мысли Ластера явно витали где-то; порой внимание ненадолго возвращалось, тогда он делал обманное движение ложкой, и губы Бена смыкались впустую. – Левая рука Ластера лежала на спинке стула, поигрывая, потрагивая ее пальцами, словно пробуя добыть из мертвой пустоты неслышную мелодию. Позабыв о розыгрышах ложкой, он даже разыграл по неживому дереву беззвучное и сложное арпеджио, но Бен хныкнул, и кормление продолжилось.

В столовой Дилси накрывала на стол. Затем прозвенел чистым звуком колокольчик в ее руке. Послышались шаги спускающихся миссис Компсон и Джейсона, донесся голос Джейсона, и Ластер повел яркими белками глаз, прислушиваясь.

– Само собой, – говорил Джейсон. – Натурально, не они разбили. От перемены погоды раскололось.

– Мне непонятно, каким образом оно могло разбиться, – говорила миссис Компсон. – Уезжая в город, ты ведь запираешь свою комнату, и так она и остается на весь день. Мы никто туда не входим, разве что по воскресеньям для уборки. Я не хочу, чтобы ты заподозрил, будто я способна непрошеною войти в твою комнату или другим позволить это.

– Я вас, кажется, не обвиняю, – сказал Джейсон.

– Мне незачем туда входить, – сказала миссис Компсон. – Я не привыкла вторгаться непрошено. Будь даже у меня ключ, и тогда бы я на порог не ступила.

– Да, – сказал Джейсон. – Я знаю, что ваши ключи не подходят. Для того и замок менял. Но меня другое интересует – я хочу знать, кто разбил окно.

– Ластер говорит, не разбивал, – сказала Дилси.

– Без него знали, – сказал Джейсон. – А Квентина где? – спросил он.

– Там же, где каждое утро воскресное, – сказала Дилси. – Да что за бес в вас вселился последние дни?

– Ну так вот, придется нам этот порядок поломать, – сказал Джейсон. – Ступай наверх, скажи ей, что завтрак готов.

– Вы уж ее не трожьте, Джейсон, – сказала Дилси. – Она всю неделю к завтраку встает, а уж в воскресенье мис Кэлайн разрешает ей поспать подольше. Будто вы не знаете.

– И целая кухня нигеров будет сидеть и ждать, чтоб ее обслужить, – сказал Джейсон. – К сожалению, этой роскоши мы себе не в состоянии позволить. Ступай позови ее.

– Да никому не надо ни ждать, ни обслуживать, – сказала Дилси. – Я ее завтрак ставлю в духовку, и она сама…