Алхимия желаний (СИ) - Мелова Дара

Когда пришла боль, я не знала, куда себя деть. Она была настолько ядовитой, что разъела в моей груди дыру, в которой образовалась пустота. Эта бездонная темная пропасть высасывала все силы, поглощала всё хорошее и её невозможно было заглушить и заполнить. Она саднила и тянула, как незаживающая открытая рана. И я с ней жила все эти долгие дни.

Первый день, как погода прекратила бушевать, уже вечер, я стою с зонтиком под небесами, которые и не думают проливать очередную порцию ледяной воды на город, и предаюсь неприятным воспоминаниям. Я тряхнула волосами и вызвала себе такси. Планы были грандиозными — напиться, высказаться, забыться. Конечно же утопить все свои переживания хотя бы на один вечер, позволить сладкому дурману затуманить мой разум.

Холодный воздух, темные лужи, шум улицы.

Пока ждала свой транспорт, размышляла над правильностью нашего выбора. Я не желала возвращаться в «Арэим» — самый большой магический ночной клуб города, но Мирабель настояла. Я боялась наткнуться на знакомые лица и сорваться с предохранителя. Подруга заверила, что всё будет тихо-мирно, просто посидим, выпьем, поболтаем и разойдёмся.

Я смиренно проглотила недовольство и тревогу, бередившую открытую рану. Слишком много было связано с этим клубом. Слишком.

Шум колёс затих, привлекая мое внимание. Черная машина уже ждала меня, и я шагнула в её сторону, старательно обходя глубокие лужи, так как на ногах были обычные туфли, а не сапоги по погоде. Развлекаться в неудобной утеплённой обуви — грех обычного человека, не мага.

Водитель включил что-то удивительно мелодичное и романтичное, что никак не подходило моему тяжёлому, мрачному настроению. Каждый звук резонировал и раздражал. Пришлось попросить сменить на что-то нейтральное.

Пока мы ехали, мне казалось, будто улицы горели вовсе не неоном и не пестрили рекламой, а светились адским огнём, сопровождая меня в логово порока и царство греха. Сердце билось в груди очень сильно, тревога нарастала. Я боялась встретиться с Рейнсейром. В голове крутилось столько мыслей, что она должна была непременно лопнуть.

— Я скажу глупость — но это довольно романтично! — заключила Мирабель. — Нет, ты подумай, он спас тебя от смерти! Выдернул прямо из-под колёс…

— Причём тут романтика? — я почувствовала, как в теле пробудился жар, к щекам приливает румянец, и тряхнула головой, рассердившись на саму себя. — Вообще он наверняка просто мимо проходил.

Я злилась и смущалась одновременно. Порочный круг.

— Кто знает?

Да, Салдарина, кто на самом деле знает? Может он следил за тобой?

Я поежилась этим мыслям и отпила из стакана. Это уже второй по счету коктейль!

Подруга махнула рукой в сторону туалетов. Я кивнула. Подперла кулаком голову, со скучающим выражением лица помешивала тающие кусочки льда в своем стакане — я намеренно попросила себе добавить несколько кубиков. От скуки я их грызла. Бармен мелькал туда-сюда, стреляя глазками в мою сторону. Оставленные посетителями на барной стойке пустые бутылки летели прямо в мусорный бак, и звон стоял такой, что я пожалела, что мы вообще здесь расположились. Один раз. Два. Пять! Парень их метал, будто играл в баскетбол, представляя вместо урны кольцо.

— Ещё раз ты кинешь эту чёртову бутылку!.. — рыкнула я, оскалившись.

— Кто-то не в духе! — с усмешкой констатировал парень, подойдя поближе. — Что ещё налить тебе, принцесса? Как поднять настроение?

— Перестань кидать бутылки!

Но меня не слышали.

— Две «Стужи»? Тебе и подружке? Я помню, — он постучал указательным пальцем по виску, продолжая улыбаться как ни в чем не бывало.

В моих глазах в этот миг отчётливо можно было прочесть вспыхнувшую жгучую ярость и желание убивать. Его слова меня отрезвили так резко — я сделала глубокий вдох и напряглась, не смея выдохнуть. Всё внутри рухнуло, окунулось в холодные воды, а по телу опять пробежала дрожь, будто температура воздуха упала до нуля. Я зло выдыхала, отсчитывая мысленно до десяти.

— Понял, ты сегодня на «Апельсинке», — глянув на мой запотевший стакан и бордовую из-за гренадина жидкость.

Я сразу вспомнила, как меня обзывали Мандаринкой. Затошнило.

— Сгинь, — велела я бармену, дернув верхней губой. Тот пожал плечами и отошёл к другим посетителям.

Но, кажется, мой нрав был как раз в его вкусе — я кожей чувствовала его косые заинтересованные взгляды. Нервно подёрнув плечом, решила не обращать на него внимания.

А Мирабель словно провалилась!

Постучала ногтем по гладкой поверхности стойки. В зеркале напротив, в отражении, на меня смотрела рыжая стерва. Это вписывалось в моё нынешнее состояние. Только вот губы смазались. Я открывала тюбик, глядя в своё отражение напротив. Бармен с интересом поглядывал, как я поправляю бордовую помаду на губах, следил за каждым действием: как провожу пальцем по ним, как их сжимаю, как стираю лишнюю часть — потому что контур! Я выразительно подняла бровь и посмотрела на него так, что он тут же отвернулся.

— Ох, Дара, я бы тебя! — выпалила подруга, вмиг оказавшись рядом. Я бы испугалась, если бы осталось, чем пугаться.

Мира резво запрыгнула на барный стул, как на козла. Я только усмехнулась, понимая, что подругу уже неслабо накрывает алкоголь, в то время как мне ещё добираться и добираться!

— Спасибо, — отозвалась на извращённый комплимент я, убирая помаду в сумочку и застегивая молнию. — На чем мы остановились?

— Так что там с тем красавчиком? — продолжала она, вобрав в рот трубочку. — Что за тьма пробежала между вами?

Тьма. Ник. Как символично.

Холод. Снова он. По коже пробежали мурашки, словно к оголенным участкам тела приложили кусочки льда. Я опустила взгляд.

— Я узнала кое-что… Неприятное.

— О нём? — Мирабель жевала трубочку, будто та была жвачкой, хотя это просто кусок зачарованной бумаги! Почему-то меня всё раздражало, я сидела как на иголках. Словно что-то было не так. Может, зря я начала этот разговор с ней? Это явно причиняет мне боль.

— О нём. Что-то… Важное. Это не позволит… Нам быть вместе.

Никаких вместе и не было. Были лишь взгляды, касания, одно неидеальное свидание, разбившееся на тысячу осколков. Теперь это и свиданием назвать нельзя! Откуда мне знать, что мной не пытались воспользоваться, чтобы привязать к себе и сделать игрушкой?

Я не смогла сказать ей. Не смогла произнести этих слов. Я не желала распространяться, не желала говорить и обсуждать вскрывшуюся правду.

Мирабель хоть и реалист, в ней живёт романтик, который вылезает после пятого бокала — я не смогла бы объяснить ей всего, а она уже желала мысленно нам счастья и детишек. Я по горящим глазам видела.

Нам не просто не быть вместе, у нас не могло бы быть будущего. Я была непреклонна в этом решении. Это причиняло невыносимую боль, будто я предавала саму себя, предавала свои чувства, топтала их, как ничего не значащий мусор. Но сердцу не прикажешь, не объяснишь насколько всё серьезно.

— Он кого-то убил?

Её вопрос заставил уронить челюсть — я выпала из реальности. И задумалась. А мог ли Арриан кого-то убить? Он Хранитель, для него существует мораль? Живёт ли он по тем же правилам, что и мы? Он ведь… На совершенно другом уровне. Я задрожала, представляя, как он убивает Диамана.

— Я этого не знаю, — глухо ответила я.

— Он жестокий? Делал кому-то больно? Или… Погоди, сделал больно тебе?

Я сразу вспомнила всё, что творил Ник и противопоставила с Аррианом.

— Нет… Нет, я такого не помню.

— Плохо отзывался о своей бывшей?

Я даже засмеялась. Впервые за пару недель так искренне. Бывшая Хранителя!

— Ой, — я схватилась за живот. Я представила эту картину, как мне рассказывают о других Хранительницах, с которыми он встречался, и какие они ужасные.

— Что смешного?!

Смешно было совсем недолго. Стало так противно. Кто он и кто я. Где он и где я?

«До встречи, хранительница грёз».