Тайная дипломатия — 2 - Евгений Васильевич Шалашов

не стану «застраивать» подчиненных в ресторане и контролировать количество выпитого. А ведь нажрутся, сволочи! Хотя… Так и хрен-то с ними, пусть нажрутся. Не каждый день советские большевики венчаются и свадьбу справляют. Но надо, чтобы все выглядело в рамках приличий. И чтобы рожи посторонние не совались.

— Значит, сделаем так, — решил-таки я. — Праздновать будем вместе, в конце недели. В пятницу вечером пьем, в субботу опохмеляемся. Нет… Если в пятницу, то два дня на опохмелку уйдут. Стало быть, гуляем в субботу, а в воскресенье поправляем здоровье, чтобы в понедельник на службу выйти. Заказывайте ресторан, свадьбу я оплачу из бюджета торгового представительства. Не спорьте, — взмахнул я рукой, видя, что молодожены собираются возмутиться. — Приглашайте на сабантуй кого-нибудь из наших торговых партнеров — проведем по бумагам как представительские расходы. Единственное условие — посуду не бить, в окна никого не выбрасывать, с полицией не драться, а иначе Европа вонять начнет — мол, русские большевики напились до поросячьего визга, так они свиньи и есть, что с них взять.

— Олег Васильевич, а мы хоть раз попадались? — хохотнул Исаков.

Вот ведь гад. Значит, потребляют-таки втихаря… Впрочем, а кто бы сомневался?

— А частушки петь можно? — деловито поинтересовалась Светлана Николаевна.

Эх, гулять, так гулять.

— Частушки можно, — махнул я рукой. Пусть даже и с «картинками».

— О, Владимир Иванович, виновата, дорогой Олег Васильевич Кустов, чего это на тебя нашло? — расхохоталась Наташка, успевшая слопать все мамкины бутерброды и немного отдохнуть.

Я хотел буркнуть, что решил устроить аттракцион неслыханной щедрости, но не успел. Сзади раздался голос запыхавшегося от бега, но вельми довольного графа:

— А наш Олег Васильевич, уже и не Кустов, а виконт Комаровский. Я тут у батюшки в церковной канцелярии выписку взял, что жених берет фамилию невесты и метрику он мне сделал на Кустова — дескать, копия выписки из метрической книги Череповецкого городского собора, так что, все в самом отличном виде. Правда, я наименование прихода забыл, но это неважно. Глаза, правда, настоятель таращил, спрашивал — может, ошибка какая, а надо, чтобы был Кустов-Комаровский, но я его убедил, что можно и попросту — Комаровский.

Александр Петрович с супругой обалдело уставились на меня.

— Так нужно, — проникновенно сказал я. Вот уж, поистине волшебная фраза для военных людей и разведчиков. Сказали, что так нужно, значит так нужно и не следует задавать лишних вопросов. Исаков у нас, хоть и не разведчик, но человек военный, все понял, а уж Светлана Николаевна, с ее-то опытом работы в тылу у белых, тем более.

— А Комаровским, тем более виконтом, я еще не стал, — пробурчал я, на что мой тесть лишь отмахнулся Свидетельством о браке, бережно сворачивая листок и пряча его в карман: — Это уже решенный вопрос. Завтра пойдем вместе со мной в мэрию, там все окончательно уладим. Да, я там что-то услышал краем уха о ресторане?

И впрямь. Дилемма. С одной стороны, я не возражаю, чтобы народ повеселился, выпустил пар, но как это сделать, чтобы враги не увидели пьяных большевиков? Может, тесть посоветует?

— Андрей Анатольевич, а можно найти ресторан где-нибудь за городом, чтобы свидетелей поменьше?

— Так в любую сторону поезжайте, так и наткнетесь, да не на один, а штук на пять, в пределах пяти верст. Народ потихонечку стал на природу выбираться, воздухом подышать. Только, зачем выбираться за город, если в Париже уйма укромных местечек? За городом, дешевле в два раза, но какая там может быть кухня? Вон, порекомендую прекрасный ресторанчик на берегу Сены, обнесен забором, с охраной. Его как раз и снимают те, кто хочет отдохнуть, но, чтобы журналисты не видели — собаки там злые, их во время банкетов специально голодными держат. Полная конфиденциальность гарантирована. Мы им в свое время пользовались, когда я еще дипломатом был. А можно плавучий ресторан снять. Правда, дороговато получится — раньше за аренду на ночь пять тысяч франков брали, а теперь все десять возьмут.

Заманчиво, конечно, плавучий ресторан. Плывем себе, пьянствуем, песни поем. А то, что на русском языке, так и что? Может, белоэмигранты решили оторваться? Кто-то и потонуть может, но это издержки… Но десять тысяч за аренду на одну ночь — не по карману, а еще в какую копеечку (сантимочку, то есть) пиршество влетит? И я решил:

— Поступим просто. Закажем пару, нет, тройку автобусов, поедем за город. Увидим по дороге ресторан, засылаем Александра Петровича в разведку. Если понравится, высаживаемся и пьянствуем. Идет?

— Идет, но я вместе с Александром Петровичем пойду, сама смотреть стану, — твердо заявила Светлана Николаевна. — Выберет он, чтобы девки-официантки смазливые, да чтобы жопы у них потолще.

Боже, куда мы катимся? И это говорит подпольщица, хранящая под подушкой револьвер?

Глава девятнадцатая. Антикварный салон

Сегодня я решил пройтись по Сент-Уану, знаменитому блошиному рынку Парижа, где можно купить мебель эпохи Возрождения, венецианские зеркала, проржавленные кольчуги, вытащенные из семейных склепов и рыцарские доспехи, выкованные при последнем императоре Франции. Радуют глаз картины великих и малоизвестных художников, бронзовые и гипсовые скульптуры, ковры из Марокко и, разумеется, книги.

Люблю старые книги. Взял бы, да и купил все стоящие на полках в лавках антикваров и грудой лежащие на развалах. Но некоторые издания мне просто не прочитать, другие неинтересны. Да и с местом под библиотеку туго. Книги, что я приобретал в Москве, в Петрограде, а теперь и в Париже, равномерно рассредоточены и в торгпредстве, и в моем кабинете на Лубянке, и в комнате гостиницы «Метрополь». Возможно, если нам с Натальей дадут отдельную квартиру, удастся выбить в Моссовете лишнюю комнату под библиотеку? Хотя, пока Моссоветом руководит Каменев, отдельного жилья нам не светит. Пожалуй, есть смысл копить деньги на строительство кооперативной квартиры, куда я начну стаскивать трофеи.

Но нынче я не собирался прицениваться к букинистическим редкостям, потому что мой путь лежал к маленькому — чуть больше собачьей будки, павильону, с вывеской, извещающей на русском и французском языках, что здесь продаются антикварные редкости мадемуазель Семеновской. От павильона веяло чем-то этаким, из далеких девяностых годов двадцатого века, когда в бывших ларьках «Союзпечати» возникали магазины с громкими названиями, торгующие американскими сигаретами, паленой водкой и «Амаретто» польского разлива.

Внутри никого, кроме продавщицы в сереньком платьице, белом передничке и очках, придававшей ей вид ученой крыски.

— Bonjour Mademoiselle, — вежливо поздоровался я, приподнимая шляпу.

— Bonjour, — отозвалась продавщица. Оглядев меня, добавила на чистом русском. — А вы гораздо элегантнее в этом костюме. И шляпа вам к лицу.

Еще бы мне не быть