Маска Нерона - Наталья Александрова

Седой поспешно убрал руки от горла Элины, вскочил и уставился на Александру.

– Вот же она! – прошипел он и сделал шаг навстречу женщине. Его спутник шагнул следом.

В это время за спиной у Александры раздались тяжелые шаги, и из-за декораций выбежал театральный пожарник Филимоныч, здоровенный дядька с широкой красной физиономией. В одной руке он держал багор, в другой – огнетушитель.

– Где пожар?! Что горит?! – прохрипел Филимоныч, оглядываясь. – Где объект возгорания?

Мужчина с хвостом выдернул из кармана складной нож, щелкнул кнопкой, из рукоятки выскочило узкое лезвие. Филимоныч не растерялся: в ответ на эту угрозу он встряхнул огнетушитель и направил прямо на незнакомцев пышную пенную струю.

Из-за спины пожарника уже выглядывали прибежавшие на крик Александры актеры и рабочие сцены.

Двое злоумышленников, мгновенно оценив ситуацию, бросились наутек и через секунду скрылись за дверью.

Александра подбежала к распростертой на полу Подушкиной, опустилась рядом с ней на колени и проверила пульс. Пульс был, грудь Элины ритмично вздымалась в такт дыханию. Тогда Александра пару раз хлопнула ее по щекам.

Это подействовало. Подушкина хрипло выдохнула, открыла глаза и в ужасе уставилась на Александру:

– Это ты?! За что ты на меня?! Сергей Константинович сам мне эту роль отдал…

– В общем, есть за что, – проворчала Александра. – Но в данном случае я тебе ничего плохого не сделала…

Поблизости прозвучали знакомые шаги, послышался раздраженный голос главного:

– Соколовская, что здесь происходит? Я не потерплю, чтобы актрисы выясняли отношения при помощи мордобоя! Если ты думаешь, что таким способом вернешь себе роль, то ты глубоко ошибаешься…

– Да плевала я на эту роль! – проговорила Александра, поднимаясь на ноги.

Он посмотрел на нее и попятился: вид у Александры и вправду был впечатляющий – в одном корсете и крахмальной нижней юбке, глаза горят, волосы выбились из прически и рассыпались по плечам.

– Сергей Константинович, – загудел густым басом Филимоныч. – Александра тут ни при чем, на Подушкину какие-то посторонние типы напали, а Александра вовремя подоспела и меня позвала… на предмет объекта возгорания…

– Возгорания? – недовольно переспросил режиссер. – Не вижу никакого возгорания! Это у меня скоро будет самовозгорание нервной системы – от этого бардака!.. Стой! Посторонние, говоришь?! А почему в театре оказались посторонние?! Кто допустил?! Театр – это храм искусства, а не балаган! Здесь никаких посторонних быть не должно!

Он удалился с царственным видом, за ним потянулись все остальные, и через минуту Александра осталась наедине с Филимонычем.

– Ты, это, не переживай! – попытался утешить ее пожарный. – Он, то есть главный наш, Сергей Константинович, такой вспыльчивый, прямо порох! Того и гляди – самовозгорится. Но остывает тоже быстро, как будто его углекислотой залили или, к примеру, смесью порошковой противопожарной ПСП-4…

– Да я и не переживаю, – отмахнулась Александра.

Как ни странно, она и в самом деле не переживала из-за потерянной роли и даже из-за размолвки с Медениковым. То есть это, конечно, не размолвка, а окончательный разрыв. При мысли о том, что больше он никогда не явится в ее квартиру и не потребует от нее утешения, понимания и жалких постельных ласк, в душе Александры пышным цветом расцвело ликование. Как же он ей надоел!

– Слышь, Саша, – по-свойски пригласил ее Филимоныч, – может, пойдем ко мне в закуток, я тебе кой-чего налью. А то простынешь – в таком виде по коридорам бегать-то…

Все в театре были в курсе, что пожарник прилично зашибает, но дело свое он знал и лишнего на работе не позволял.

– Спасибо, дядь Паша, – Александра чмокнула его в щеку, – за рулем я.

– Три дня мыться не буду, – расплылся он, – такая женщина меня поцеловала! Эх, и красивая же ты баба, Александра!

От его откровенного «мужского» взгляда у нее потеплело на душе.

Сидя в своей уборной, она сжимала в кармане камею и думала о том, сколько опасностей и неприятностей обрушилось на нее из-за этой маски. Но она готова была примириться с этими неприятностями и даже с еще бо́льшими, лишь бы сохранить камею.

В чем же дело? Почему эта маленькая улыбающаяся маска вдруг возымела над ней такую большую, такую непонятную власть? И, судя по всему, не только над ней. Те двое мужчин хотели убить из-за камеи ни в чем не повинную Подушкину (кстати, насчет ее вины – вопрос весьма спорный), а еще раньше, в Черногории, длинноволосый тип со своими подручными похитил Александру и не задумываясь убил бы ее… И смерть Милана, парня с пляжа, – тоже на его совести…

Нужно что-то делать, поняла Александра. Эти двое не остановятся ни перед чем, рано или поздно они ее настигнут и убьют! С другой стороны, они могли бы сделать это и раньше, если бы им не мешали.

Вот именно: Александре все время кто-то помогает – то ли случай, то ли… Ну, в Черногории, положим, это был вполне реальный человек – тот нищий с собакой, который на самом-то деле совсем и не нищий. Это он спас ее тогда – на катере.

Александра вдруг резко вскинула голову. Так вот кого напомнил ей старик из сна! Он был похож на того деда из Черногории! Ну да, только дед выглядел простым рыбаком или бродягой, а этот старик – приличным человеком, но дело же не в одежде! Да, но ведь старик ей приснился…

С ней что-то происходит! Именно с ней! Что-то в душе ее изменилось: она стала другим человеком. И случилось это после того, как она нашла камею.

Она вновь поглядела на смеющуюся маску. А ведь верно, где-то должна быть и вторая камея, с вырезанной на ней маской – другой, злобной. И что болтал тот старик в ее сне? Что где-то в Карфагене была такая маска – с двумя лицами…

«Откуда у вас такой текст?» – вопрошает в подобных «смутных» случаях Сергей Константинович. Тут Александра вспомнила, как отвратительно он себя вел сегодня на репетиции, и помрачнела.

На следующий день после обеда шеф вызвал Дашу к себе и попросил ее съездить к поставщикам, в оптовую фирму, занимающуюся поставками элитного швейцарского парфюма.

– Понимаешь, они нам прислали какие-то странные духи, – шеф протянул Даше флакон синеватого стекла, на котором мелкими золотыми буквами было написано что-то непонятное. Язык был не немецким, не французским и даже не итальянским. И уж точно – не английским.

– Я предложил их в пару магазинов, но у них не пошло, – проговорил шеф с сомнением. – Цена, правда, хорошая, но запах какой-то странный… Поговори с ними, разберись. Пусть забирают обратно всю партию, и желательно было бы компенсировать наши убытки. Я в тебя верю!