Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь - Дженис Уайнхаус

жила в Лондоне, что я замечала положительное влияние Сент-Люсии на Эми. Если ей хотелось, то она всегда могла пообщаться с нами, а теперь с ней была ее подруга Виолетта Талия. Картинка не складывалась. Эми, вероятно, узнала, что Блейка выпускают из тюрьмы в конце февраля для лечения в реабилитационной клинике Phoenix Futures в Шеффилде. Потом я убедилась, что это и послужило ее желанию поехать домой.

Митчелл втихую пытался разрешить ситуацию с Блейком и получил от него несколько сообщений о том, что он хочет развода. Я не говорила об этом с Эми, потому что знала – Митчелл уже обсудил с ней вопрос. Как ее семья, мы волновались, что Блейк решит отсудить у нее часть денег. В итоге этого не произошло. Кроме этого момента, во время жизни на Сент-Люсии я не заметила никаких перемен в их отношениях. Газеты писали, что у Эми интрижка с актером Джошем Боуманом, но я не знала, правда ли это, потому что не видела их вместе.

Я не всегда понимала отношения Эми. Мне было непонятно, что она нашла в Блейке. Я замечала, что все ее романы были краткосрочными и часто держались на совместной выпивке и наркотиках. Они не имели никакого отношения к вечному счастью. Эми всегда была такой – старалась удовлетворить глубинные эмоциональные потребности чем-то быстрым. Грустно, что Эми не успела понять, что может любить и быть кем-то по-настоящему любима.

Кое-что еще показалось мне странным на Сент-Люсии. Эми подружилась с женщиной по имени Марджори, владелицей бара Cas en Bas beach, милой и доброжелательной женщиной, с которой я тоже сразу нашла общий язык. Она назвала ее мамой и обняла. Меня переубедили в том, что Марджори использует Эми, но мне все равно стало не по себе. У Эми была мама – я, – и я была здесь. Может быть, я и не могла в полной мере участвовать в ее жизни, но всегда была ее мамой. Я любила ее и говорила об этом, даже когда она невыносимо себя вела. Не знаю, ощущала ли она мою любовь.

В середине нашего отпуска мы с Дженн обедали в прибрежном ресторане, когда Эми вдруг подошла к нам и сообщила, что уезжает. Она смогла найти рейс с пересадкой на Барбадосе. Машина должна была приехать за ней примерно через час. Как обычно бывало с Эми, мы не удивились, но я все равно расстроилась. Мы эмоционально попрощались, она обняла и поцеловала всех и испарилась.

Я взглянула на горизонт и вдруг увидела Эми, сидящую на сияющей черной лошади. Эми и лошадь сделали поклон. «Ее зовут Черная Красавица, – крикнула Эми. – Пока, мамочка, я люблю тебя!» Это был волшебный, кинематографичный момент. Она заранее обсудила его с владельцем лошадей, сдававшим их в аренду. Это было так в ее духе. Думаю, ей стало стыдно за свое исчезновение, и она решила показать признательность. Что-что, а у Эми был талант так усыпать тебя золотыми блестками, что все остальное теряло свою важность. Я звала мир Эми «моей второй жизнью», потому что все, что там случилось, было невероятным.

Вскоре мне пришлось вернуться с небес на землю. Пока Эми отдыхала, Митчелл подыскал для нее новый дом неподалеку от Хедли-Вуд, чтобы по возвращении с Кариб она могла спокойно сконцентрироваться на музыке и побыть вдали от ночной жизни Кэмдена. Эми воспротивилась этой идее, но выразила желание продолжать свое восстановление. Она не прекращала принимать «Субутекс» во время отпуска и клялась, что не употребляла наркотиков. Алкоголь, с другой стороны, был еще одной проблемой. Я верила, что она не притрагивалась к тяжелым наркотикам. Она выглядела в тысячу раз лучше, чем в прошлом году. «Ты большая молодец, отлично выглядишь», – говорила ей я.

Но хаос ждал ее возвращения. 6 марта ей предъявили обвинение в нападении на фанатку на благотворительном вечере, а танцовщица бурлеска Шерин Флеш заявила, что Эми толкнула ее на благотворительном мероприятии для Prince’s Trust 25 сентября предыдущего года. Обвинение сошло на нет. Вокруг Эми была вечная толкучка. Фанаты и фотографы могли быть очень наглыми. Мне было жаль Эми, и я волновалась, что это подорвет ее успехи. Она пробыла дома месяц, но, не выдержав, вернулась обратно на Сент-Люсию.

Пока Эми была на Карибах между декабрем 2008-го и февралем 2009-го, я пыталась встать на ноги после расставания с Тони. После десяти лет я вновь привыкала к одиночеству. Вещи случаются, когда ты меньше всего этого ждешь. Отъезд Эми обеспечил меня нужным пространством.

Брак Ричарда и Стефани рухнул за год до, и мы оба стали холостыми. Мы нашли друг друга, когда Эми садилась на рейс в Сент-Люсию, во время фестиваля Passover в апреле 2009 года. Если честно, мы долго не думали. Мы с Ричардом были знакомы с тех пор, как мне было 12 лет. Он ходил в Victoria Club с моим братом Брайаном и даже был его свидетелем на свадьбе. Мы все так долго дружили, что наш роман был почти очевидным делом.

Я уже планировала поехать на Сент-Люсию навестить Эми. Еще до того, как мы стали встречаться, Ричард сказал, что отправится со мной. В итоге мы решили использовать поездку, чтобы рассказать Эми о наших отношениях. Ричард была ее «дядей Ричардом», которого она не видела уже несколько лет, а его сын Майкл и дочь Джессика знали Эми с рождения. Я хотела, чтобы она узнала эту новость от нас. Мы хотели сообщить обо всем официально.

3 мая мы вылетели в аэропорт Хеванорра и добрались до Коттон Бэй. Мы подгадали время, чтобы успеть на выступление Эми на джазовом фестивале Сент-Люсии, но с запасом в пару дней, чтобы расслабиться и позагорать. Закинув сумки в дом, я легла отдохнуть на двуспальную кровать, а Ричард пошел осматривать окрестности. Путешествия выматывают меня, и когда мое тело требует отдыха, я вынуждена подчиняться. Эми была неподалеку – мы пошутили, что услышим ее раньше, чем увидим. Звонить не было смысла – она все равно не взяла бы трубку.

Ричард прошел две минуты по главной улице, Атлантик Драйв, и услышал голос: «Дядя Ричард! Дядя Ричард!» Эми подбежала и запрыгнула на него, обвив ногами и руками.

«Что ты здесь делаешь?» – спросила она.

«Я приехал с твоей мамой, – ответил он. – Пошли. Она очень хочет тебя увидеть».

Когда Эми влетела, я сидела на кровати, раскладывая вещи. Я увидела лишь вихрь из цветочного платья и рук, обхвативших меня.

«Мамочка!» – кричала она. Мы долго обнимались. Боже, как же приятно было видеть Эми такой.

«А в каком номере ты остановился, дядя Ричард?» – спросила она.

Последовала неловкая пауза.

«В этом», – сказал Ричард.

Эми громко рассмеялась:

«В этом?» – и тут же раскрыла рот. Вот и все. Она развернулась и исчезла за дверьми.

Оказалось, что она побежала звонить Майклу. «Ты вообще веришь в это? Это слишком странно, – сказала она. – Мы с тобой теперь брат и сестра?»

Чуть позднее Ричард увиделся с Эми наедине, во время прогулки вдоль берега. Он считал, что обязан сообщить Эми о серьезности своих намерений. Мы решили, что лучше это сделает он, чтобы Эми поняла все правильно, – Ричард хотел, чтобы она доверяла ему. Как бы разнузданно Эми себя ни вела, она всегда меня защищала. Особенно в отношениях с мужчинами. На протяжении всего разговора на ее лице была гримаса недоверия. Во время ужина в тот вечер она все время смотрела то на Ричарда, то на меня, то снова на Ричарда. В итоге мы просто посмеялись над этим – что еще было делать?

На ужине