Времена не выбирают - Владимир Владиславович Малыгин

в первый раз об этом думаю. Вроде бы отличное решение, но это только кажется так на первый взгляд. Убежать от своих проблем ещё никому и никогда не удавалось. Решать их нужно здесь! И жить нормально тоже здесь!

А как? Сожрут ведь и не подавятся! Если только Ярослав как-то прикроет. На его покровительство вся надежда.

Поднял меч на уровень глаз, клинком от себя и прищурился, оценил однородность получившегося зеркала. Всё, достаточно полировать!

Со стуком вогнал его в ножны, поправил перевязь…

Да просто зла не хватает! Если бы моих людей и меня с ними заодно до смерти побили, то больше чем уверен — и дело бы замяли, и никто слова против бы не сказал. Всем бы пофиг было! Никто бы и не почесался. Были мы, да сплыли! А этих тварей изничтожил, и ведь изничтожил за дело, так теперь думать приходится, как без потерь выкрутиться!

Не сдержался, кулаком по коленке вдарил! Зашипел от боли, потёр ушибленное место и тут же про него забыл.

Нет, ну до чего же жадный человек! Мало ему было отобранного у меня имущества, так ещё на моих людей и на обоз покусился! На святое, на трофеи!

И вся фишка в том, что ничего и никому я не докажу. Даже если бы он моих людей побил и обоз разграбил, и тогда ничего бы не доказал! Всегда можно нас крайними сделать…

А то, что правда на моей стороне… Ну какая такая правда? Для кого? Никому эта правда не нужна, кроме меня! Судить, если что, будут такие же судьи, как этот самый воевода и все те, кто меня ранее грабил.

А засудить запросто могут, уже успел в порубе посидеть. На своей шкуре это ощутил…

Мне бы ещё месяца два, край три продержаться бы, чтобы никто не трогал! И всё…

Потом просто побоялись бы тронуть! Тут же как принято? Кто сильнее, тот и прав!

Сила нужна! И такая, чтобы всякое желание судить у них напрочь отшибло! Чтобы в мою сторону даже думать опасались! Немного с этим не успел… Просто какая-то категорическая нехватка времени!

Тут уже ничего не сделаешь, просто придётся крутиться побыстрее. Очень, очень шустро крутиться.

Ладно, с одним вроде бы как разобрался, что дальше?

А дальше у меня ещё одна проблема есть, не менее важная — с этими селянами что делать? Свидетели же!

Мало нам было старосты, так тут ещё и пацанёнка мелкого охотники поймали! В кустах на том берегу сидел, подглядывал и любопытство своё тешил! Наверняка ведь ещё кто-то всё произошедшее видел? И в случае чего всё воеводе расскажет. Оно мне нужно, так рисковать?

И что? Всех под нож теперь пустить? Рука не поднимется на своих. На дитё тем более.

Свои… Те, которых под лёд спустили, тоже все свои были…

Не успел какое-либо решение принять, как староста сызнова примчался, от раздумий оторвал, в ноги бухнулся!

— Христом Богом прошу, не губи! Мальчонка глупый совсем, любопытство своё неразумное решил потешить. Интересно ему, паразиту мелкому, стало. Вот и сунулся на тебя поглазеть. Отдай его мне, паршивца? А я уж его так выпорю, что до лета штаны надеть не сможет!

— Ты почему за какого-то огольца так просишь? Или он не чужой тебе?

— Внучок это мой, от старшего сына. Сын-то в начале зимы в город с рыбным обозом ушёл, да и сгинул там с концами. Слухи доходили, что ушёл литвинов воевать, да там и голову свою дурную сложил!

— Почему же дурную? Мы вот тоже с ними воюем, так что ж, нас тоже дурнями назовёшь?

— Ты, боярин, другое дело. Ты к мечу приучен сызмальства. Не то, что мы. Мы к простому мужицкому труду приучены, вот то наше дело. А меч, это не наше…

— Наше, не наше. Ворог навалится, все воевать пойдут! Если не захотят на шею рабское ярмо надевать!

— То другое, — не согласился староста. — Мы, вон, тоже за копья схватились, когда твоих за рекой увидели. Потому что за нами дом и детишки. И никто, кроме нас, их не защитит! Когда ещё дружина из города придёт… Отпусти внука, а? Не бери грех на душу. Он теперь в семье единственный кормилец остался.

— Да забирай ты его. Только если узнаю, что внук твой язык посмел распустить… Отрежу с корнем! По шею!

— Лично за ним присмотрю! — подскочил с колен староста. — Так я его забираю?

— Забирай!

Не зверь же я…

Пусть пока дома побудет.

А заберу я его перед отъездом. И не только его. Воспитаю отроков в духе личной преданности, и будут у меня свои люди. И заложниками заодно побудут, само собой…

А староста продолжает соловьём заливаться. Уверяет, что воеводу нынешнего терпеть не может! И батюшке моему якобы предан был как та собака, а потому и меня ни за что не продаст.

Выслушал я его внимательно и даже головой покивал в ответ на такие речи, поулыбался даже, но отлично понимаю, что это только слова! Стоит появиться в округе нормальной княжеской дружине, и его отношение ко мне сразу поменяется на кардинально противоположное.

Просто потому, что этим людям нужно выжить. За ними семьи, старики да дети. И пойдут они только за тем, у кого реальная сила будет и власть! Кто их защитить сможет, за того и встанут.

Так было и так будет всегда…

* * *

Поэтому что бы староста мне не говорил, как бы меня не уверял в своей преданности моему роду, а к заметанию следов я подошёл со всей ответственностью.

Побитых воев раздели, железо с них взятое в отдельную кучу сложили, пригодится позже в хозяйстве. Барахлишко, то, что не пригодилось, уже сожгли и даже пепел по полю развеяли. Ветер хорошо так помог раздуть пламя.

Окровавленный снег собрали и в реку спустили. Адова работёнка по затраченным усилиям. Всё собрать, само собой, не получилось, но это уже мелочи. Почему?

А вот почему. На голубое небо глянул, прищурился на яркое и по-весеннему жаркое солнышко. Если так припекать будет, то через седмицу на этом поле весь снег растает! И остатки окровавленного снега в землю талой водицей уйдут.

И концы в воду в самом буквальном смысле упрятали — спустили убитых под лёд. Течение здесь быстрое, тела унесло сразу. Их теперь вряд ли найдут. Если и всплывёт какое тело после ледохода, то вряд ли кого опознают — рыбы да раки обгрызут их до неузнаваемости…

Своих павших захоронили на