Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке - Борис Григорьев

С вазир-мухтаром[77], первым секретарём миссии, как мы уже упоминали, ехал И. С. Мальцов, а вторым секретарём — молодой и восторженный юноша Карл Фёдорович Аделунг, буквально влюблённый в своего начальника.

И вот уже к концу года, проработав в Тегеране несколько месяцев, Грибоедов почувствовал усталость и овладевшую всем его организмом апатию. Миссия продолжала работать, посланник встречался с людьми, писал и рассматривал документы и отчёты, ругался с туземными князьками, требовал от властей неукоснительного выполнения Туркманчайского трактата, направлял действия своих подчинённых, но всё это шло как бы мимо него. Чем больше он решал вопросов, тем больше накапливалось новых дел, и временами ему казалось, что вся его кипучая деятельность совершается напрасно. Кто он: чиновник, сахтир, поэт, дипломат или совмещает в себе все качества вместе?

В 1828 году Грибоедов обратился к Нессельроде с просьбой направить в миссию в Тегеране врача, и граф немедленно отозвался на эту просьбу и вошёл к Николаю I с соответствующим предложением: «Министр наш в Тегеране доносит, что за недостатком российскаго врача чиновники миссии, как равно и прислуга принуждены прибегать к пособию англичан, и что сие может повлечь за собой лишние неудобства. По каковому уважению он находит полезным определить при нашей миссии лекаря, рекомендуя на сие место астраханскаго городоваго медика Семашко». Поддерживая кандидатуру Грибоедова, Нессельроде предложил назначить Семашко приличное по тем временам жалованье в размере 600 червонных в год. На прошении министра резолюция царя от 14 декабря 1828 года: «Исполнить». Во исполнение воли императора пошли письма в Грузинскую врачебную управу и грузинскому губернатору, и вопрос с посылкой врача в Тегеран решился положительно.

В эти последние дни жизни А. С. Грибоедова в миссию из Петербурга и Тифлиса идут одно за другим письма с просьбами, указаниями, уведомлениями и ориентировками. Создаётся впечатление, что Тегеран становится важной точкой приложения российских политических и экономических интересов и что Грибоедов как посланник в Персии развернул в миссии бурную дипломатическую деятельность. Он всем нужен, все ему пишут и все у него что-то просят:

«Милостивый государь Александр Сергеевич!

Препровождая при сем копию с донесения моего к Начальнику Главнаго Штаба Его Императорска-го Величества от 3-го прошедшаго ноября № 257 об отыскиваемом живущим в Персии Мамет-ханом недвижимом имении в Эриванской провинции, на которое предъявили документы в Армянское областное управление внуки его, нужным щитаю уведомить Ваше Превосходительство, что помянутое донесение моё Генерал-адъютант граф Чернышев докладывал Государю Императору, и Его Величество ВЫСОЧАЙШЕ соизволяет, дабы сия претензия как не правильная оставлена была без уважения, прося покорнейше Вас, Милостивый Государь, довести о сём до сведения Мамет-хана.

С истинным почтением и преданностью имею быть Вашего Превосходительства покорнейший слуга граф Иван Паскевич Эриванский.

№ 268,15 генваря 1829-го, Тифлис»[78].

А в № 792 от 9 февраля 1829 года (по старому стилю) граф просит Грибоедова истребовать по прилагаемому векселю деньги с персидского подданного Г. Гусейнова в пользу Астраханского губернского правления. Паскевич ещё не знает, что за 10 дней до подписания сего письма адресат уже был мёртв…

Четыре дня спустя Паскевич просит российского посланника принять меры по возвращению из персидского плена восьмерых казаков, незаконно удерживаемых каким-то местным князьком.

У посланника много дел, всюду нужно поспеть. Докучает генеральный консул в Тавризе (персидском Азербайджане) Амбургер, настаивающий на том, чтобы внести ясность в положение с его жалованьем. Грибоедов просит МВД дать ему разъяснения на этот счёт, и Азиатский департамент в лице К. К Родофиникина направляет в Тегеран следующее разъяснение:

«Министерство Иностранных дел Департамент Азиатский Отделение 1 Стол 2-й в Персии

Российско-Императорскому Полномочному Министру, Г. Статскому Советнику и Кавалеру Грибоедову

Отношением от 16 октября за № 64 Ваше Высокородие испрашивали от Азиатскаго Департамента разрешение: с котораго числа должно считать жалование, производимое Г. Надворному Советнику Амбургеру по должности Генеральнаго консула в Тавризе?

Департамент, приемля в уважение, что как Вам, так и подчинённым чиновникам Миссии и Генеральнаго Консульства нашего в Персии назначено производить оклады со дня выдачи паспортов для отъезда к их постам, вполне соглашается, что сие правило не может распространяться на Г. Амбургера, который со времени Туркменчайскаго мира находился безвыездно в Тавризе. Исправляя там должность нашего комиссара при наследном принце Персидском, он получал по оной и прибавленный оклад, который совокупно с тогдашним его жалованием превышал производимое ему ныне.

Вследствие этого, Департамент находит справедливым, чтобы Г. Амбургер получал оклад Генеральнаго Консула со дня прекращения таковаго по должности комиссара, и просит Вас, уведомив означеннаго чиновника о сем распоряжении, привести оное в действо и отметить в сообразности ту сумму по расчёту в расходных книгах.

Изложив сие Вашему Высокородию, Азиатский Департамент присовокупляет просьбу препроводить сюда отчёты расходам из штатной суммы, за минувший год отпущенной на посты Ваш и Генеральнаго Консула в Тавризе, дабы эти отчёты без замедления могли быть отосланы в Контроль.

Директор: Родофиникин

Начальник отделения: Егор Тимковский»[79]'.

Генеральный консул в Тавризе Амбургер ещё сыграет свою неблаговидную роль после тегеранской трагедии 30 января/11 февраля 1829 года, а пока он должен был довольствоваться обычным жалованьем консульского чиновника.

Между тем граф Карл Васильевич Нессельроде снова спешит проинформировать своего посланника в Персии, которого уже почти месяц нет в живых:

«Милостивый Государь Александр Сергеевич!

Вследствие повторительнаго отношения моего к послу нашему в Лондоне об исходатайствовании от Великобританскаго Правительства дозволения чиновникам английской миссии в Персии принять ордена Всемилостивейшее пожалованные хам за услуги нам оказанные при заключении мира Туркменчайского, князь Дивен сообщил мне ныне, что не предстоит надежды достигнуть сей цели Таковый отзыв посла нашего вменил себе в долг довести до Высочайшаго сведения, и Государю Императору благоугодно было пожаловать подарки из Кабинета тем самым чиновникам помянутой Миссии, коим были предназначены прежде орденские знаки, а именно:

Подполковнику Монтейту бриллиантовую табакерку с Высочайшим вензелем, капитанам Макдональду и Кемпбелю богатые перстни с шифром, поручикам Жаксону и Ши бриллиантовые перстни без шифра.

Во исполнение Высочайшей воли, препроводив все сии вещи Г Генералу от инфантерии Графу Паскевитчу Эриванскому я долгом поставляю о сём известить Вас, Милостивый Государь.

Пребываю с совершенным почтением и преданностью Вашего Высокородия покорнейшим слугою граф Нессельроде

№ 360

С.Петербург

26 февраля 1829-го»[80].

Заслуживали ли англичане российских наград, вопрос особый, требующий отдельного изучения. В данном случае в Петербурге, конечно, преобладали дипломатические расчёты. Император и Нессельроде пытались хотя бы подарками и орденами сгладить напряжённость в отношениях с Великобританией, вставлявшей России палки в колёса везде, где было можно, в том числе на Кавказе и в Персии. Лондон при этом делал хорошую мину при плохой игре, а Петербург делал вид, что принимает эту игру за чистую монету, и платил англичанам тем же.

Через шесть дней вице-канцлер заготовил новое задание Грибоедову — теперь коммерческого характера, за которым явно чувствуются личные интересы Нессельроде (примеры «тихих» занятий главного дипломата России коммерцией можно привести и помимо Персии):

«Милостивый Государь, Александр Сергеевич!

Г. Министр финансов известил меня, что московский фабрикант Посылин в конце минувшаго года отправил через Баку из Астрахани в Персию своего прикащика с разными бумажными материями Российскаго изделия для распродажи оных ценою до 200 тыс. рублей. Прикащик тот по вероятности находится теперь в Зинзилийском порте.

Таковое довольно смелое предприятие, могущее способствовать увеличению сбыта в восточных краях произведений Российской промышленности, заслуживает особеннаго внимания и покровительства со стороны начальства. Сие побуждает меня, согласно требованию Г. Министра финансов, поручить означеннаго прикащика Вашему преимущественному покровительству и просить Вас, Милостивый Государь, о неоставлении его в случае нужды всяким содействием и защитою.