Фарсаны - Cемен Слепынин

Красота окружающего ландшафта, первозданного и не затоптанного людьми, на миг заворожила Незнакомца. Но только на миг. Снова с неожиданной силой завладели им мучительные сомнения и переживания. Что делать? Еще раз выйти к народу в облике Иисуса Христа, в роли всеблагого и всемогущего Бога? Или?..

Незнакомец поежился: за этим “или” открывалась неприятная перспектива научной Голгофы, унизительного рационалистического распятия. Ученые… От одного этого слова Незнакомцу становилось не по себе. Ученые все ближе подбирались к тайне, все успешнее срывали с него иррациональные покровы.

Два дня Незнакомец находился в смятении и нерешительности. Наконец решил узнать, что делается в мире? Для этого он мог бы воспользоваться своим божественным всемогуществом. Но Незнакомец изрядно пресытился своей царственной, даже чуточку пугающей его самого властью над силами природы. Он хотел обойтись сейчас обыкновенными, человеческими средствами. Газет здесь, к сожалению, не было. Телевизор? Незнакомец терпеть не мог это дьявольское, опустошающее душу изобретение. Но иной связи с миром сейчас нет.

Незнакомец сел на камень и раскрыл чемодан. Внутренняя сторона крышки чемодана представляла собой экран. Не без колебаний нажал он кнопку и сразу почувствовал тошноту, наткнувшись на отвратительное зрелище под названием, модным еще в середине двадцатого века: “Иисус Христос — суперзвезда”. Но раньше была более или менее сносная рок-опера. А теперь? На сцене какого-то нью-йоркского балагана Незнакомец увидел… самого себя. Артист, а точнее сказать, клоун удачно скопировал его внешность и евангельскую одежду. Под дикую музыку он выплясывал что-то невообразимое. Такого надругательства над собой Незнакомец еще не видывал. Он торопливо сменил программу. И снова глумление над святым именем Христа — на сей раз в рекламных объявлениях.

“Нет, пусть уж лучше ученые”, — невесело усмехнулся Незнакомец. Щелкая переключателем, он искал канал, по которому передавали бы очередной симпозиум. Наконец ему повезло, если встречи с Саврасовым вообще можно было считать везением. На широких гранитных ступенях Незнакомец увидел высокую фигуру светловолосого человека. Саврасов только что вышел из здания, где проходил еще один симпозиум, посвященный изучению “явления Христа”. Передача шла из Копенгагена на немецком языке.

Саврасов направлялся к поджидавшей его автомашине. Но не так-то просто пробиться сквозь густую толпу журналистов.

— Как же нам называть его? — допытывался кто-то. — Чудотворцем?

Саврасов пожал плечами и сказал:

— Незнакомец пожелал предстать перед миром в облике и под именем Иисуса Христа. Что ж, давайте и мы пока звать его так. Мы еще не знаем его настоящего имени.

— А как вы лично относитесь к нему?

— Мне он нравится, господа. Да, да! Не удивляйтесь. Нравится. Иисус, конечно, нелегкий человек, но мыслящий и благородный. Он задался целью спасти человечество. От чего спасти? От безверия и безбожия? Нет, все гораздо сложнее. По-моему, Иисуса возмущает не столько безбожие, сколько, образно говоря, безбожная жизнь. Посмотрите, как живут люди. В погоне за наживой, за материальным благополучием и комфортом они все глубже погружаются, по словам того же Иисуса, в трясину и мрак бездуховности. Вот он и хочет спасти людей от нравственной смерти. Цель, как видите, прекрасная, но средства никуда не годные, архаично нелепые.

— Почему нелепые? — послышался голос из толпы. — А если он в самом деле Бог?

Саврасов снисходительно усмехнулся и поднял руку.

Иисус поспешно выключил экран, догадываясь, что сейчас последует одно из очередных и столь надоевших ему разоблачений Бога.

Наслушался он подобных разоблачений предостаточно, так много, что и сам временами задавал себе вопрос: Бог ли он?

Что самое обидное — наиболее закоренелыми безбожниками были люди, симпатичные ему. Вот и сейчас, сидя перед погасшим экраном, Иисус вспомнил встречу с одним славным пареньком. С ним он тоже, к сожалению, не очень поладил из-за своего неуживчивого, или, как выразился Саврасов, нелегкого характера.

Произошла встреча в тот день, когда Иисус в сопровождении двух своих учеников-апостолов шагал по пыльным проселочным дорогам самого глухого района Испании.

У небольшой речки он увидел два электротрактора и бульдозер. Шел ремонт моста. Рабочих в этот жаркий полуденный час не было. Ушли, видимо, обедать в ближайшее село. Остался лишь молодой парень в аккуратной спецовке. Как знакома и дорога Иисусу такая аккуратность! Но левый рукав спецовки был почему-то разрезан. Курносый, со светло-льняными волосами парень нисколько не походил на испанца.

“Наверняка немец, мой соотечественник”, — подумал Иисус с теплым чувством. Его охватило желание запросто, по-братски подойти к земляку и, Покаяться? Иисус и сам не мог разобраться в своих чувствах. Ему вдруг захотелось сбросить с себя терновый (и впрямь мученический!) венец спасителя человечества, признаться пареньку, что он, по-видимому, никакой не Бог, а такой же простой немец. И звать его не Иисус Христос, а… Иисус готов был даже назвать свое настоящее имя.

”Но все дело испортил парень, нечаянно задевший болезненное самолюбие Иисуса. Заметив человека в евангельском одеянии, он приблизился и с улыбкой, без малейшей робости и смятения, спросил:

— Послушайте, это вас некоторые считают Богом?

Слух Иисуса так и резануло уничижительное словечко — “некоторые”.

— Не только некоторые, — нахмурившись, с внезапно вспыхнувшим гонором, возразил Иисус.

— Позвольте! — весело воскликнул парень. — Никакого же Бога нет!

— Как это нет? А я! — вскинулся Иисус и в ту же секунду, покраснев, сконфуженно отвернулся.

Даже сейчас, вспоминая и заново переживая сцену, Иисус испытывал омерзение к себе и сгорал от стыда. Вот это “А я!” — признался он — просто бесподобно. Да, глупо получилось тогда, очень глупо…

Правда, в тот раз все обошлось сравнительно хорошо. Один из апостолов и парень сделали вид, что никакой неловкости не произошло. Лишь по губам другого ученика скользнула беглая усмешка. Не случайно этот апостол-горбун оказался самым подлым предателем.

Оправившись от смущения, Иисус зашагал дальше. Парень, желая проводить его до моста, пошел впереди. Только сейчас Иисус сквозь разрезанный рукав спецовки заметил, что левая рука у него перевязана. Бинт густо пропитался кровью. Сердце Иисуса сжалось от сострадания и жалости.

— Несчастье? — спросил он.

— Да. Я ремонтировал двигатель. Мотор внезапно заработал, и чем-то ударило по руке. Наверное, кость повреждена.