Мейси Доббс. Одного поля ягоды - Жаклин Уинспир

— Майор Дженкинс, — негромко сказала Мейси. — Все позади… война окончена. Теперь можете успокоиться… можете успокоиться…

И, шепча эти слова, она подошла поближе и интуитивно приложила руку к груди Дженкинса — туда, где должно было находиться сердце. Дженкинс закрыл глаза, и они оба замерли. Потом мужчина задрожал, и Мейси кончиками пальцев почувствовала, что он силится вновь обрести контроль над своим телом — и разумом.

Зрители ахнули, когда Дженкинс заплакал. Упав на колени, он вытащил из кобуры служебный револьвер «Уэбли МК-4» и приставил ствол к голове.

— Нет, — сказала Мейси негромко, но твердо, и так осторожно, что Дженкинс едва это ощутил, вынула оружие из его руки.

И тут, когда вся аудитория ошеломленно застыла в молчании, Мейси увидела огни, вдруг осветившие вход в карьер. Люди в мундирах побежали к платформе, крича: «Стоять, полиция!» Она отошла от Дженкинса, который раскачивался взад-вперед, ухватив себя за плечи, и скрипуче, гортанно стонал.

Мейси сунула револьвер в карман и быстро пошла к неподвижному Билли. Арчи и его помощник исчезли. Мейси поспешно достала перочинный нож и, прижав пальцами левой руки шею Билли, подсунула лезвие под веревку и разрезала петлю. Когда Билли повалился на нее, Мейси попыталась его удержать и пошатнулась. Она видела, что по бокам Дженкинса стоят двое полицейских, все вокруг, ранее словно замершее, вдруг ожило и задвигалось.

— Билли, посмотрите на меня, Билли, — сказала Мейси, восстанавливая равновесие.

Она похлопала его по щекам и стала щупать пульс.

Билли задыхался, глаза его закатились. Он инстинктивно потянулся к шее, чтобы освободиться от петли, которую все еще ощущал.

— Успокойтесь, мисс, успокойтесь, ради Бога.

Билли задыхался, его поврежденные газом легкие хрипели, с усилием втягивая воздух. Когда он попытался сесть, Мейси поддержала его, обхватив за плечи.

— Со мной все в порядке, мисс. Я живой. Дайте мне отдышаться. Отдышаться.

— Билли, вы видите меня?

— Теперь, когда вы здесь, со мной все в порядке, хотя рука у вас довольно тяжелая. Знаете… — Он закашлялся, утирая кровь и слюни. — Я думал, вы никогда не перестанете болтать с этим треклятым психом.

Билли указал на Дженкинса, потом опять поднес руку ко рту и глубоко, хрипло закашлялся.

— Мисс Доббс, можно с вами поговорить?

Мужчина, смотревший на нее сверху вниз, жестом подозвал полицейского врача, чтобы тот позаботился о Билли, потом протянул Мейси руку. Ухватив ее, Мейси поднялась и отбросила назад спадавшие на лицо черные волосы. Мужчина снова протянул руку.

— Детектив-инспектор Стрэттон. Отдел расследования убийств. Ваш товарищ в надежных руках. Теперь я хочу поговорить с вами.

Мейси быстро оглядела стоявшего перед ней. Стрэттон оказался ростом больше шести футов, хорошо сложенным, уверенным, без рисовки, которую она видела раньше у высоких чинов. Волосы, почти такие же черные, как у нее, только с сединой на висках, зачесаны назад. На нем были вельветовые брюки и твидовый пиджак с обшитыми кожей локтями. Коричневую шляпу с черной лентой гро-гро он держал в левой руке. Похож на сельского врача, подумала Мейси.

— Да. Да, конечно, детектив-инспектор Стрэттон. Мне…

— …следовало быть осмотрительнее, мисс Доббс? Да, пожалуй, следовало. Однако меня подробно осведомил доктор Бланш, и я понял, что вы в таком положении, когда нельзя терять ни минуты. Но сейчас не время для дискуссии или упреков. Только должен попросить вас быть готовой дать показания по этому делу, может быть, завтра.

— Да, но…

— Мисс Доббс, сейчас мне нужно заниматься подозреваемым, но…

— Что?

Мейси была раскрасневшейся, усталой, гневной.

— Отличная работа, мисс Доббс.

Детектив-инспектор Стрэттон снова обменялся с Мейси рукопожатиями, повернулся, собираясь уходить, и тут она его окликнула:

— Инспектор, минутку… — Мейси протянула ему взятый у Дженкинса револьвер. — Думаю, вам нужно приобщить его к вещественным уликам.

Стрэттон взял револьвер, проверил ствол, вынул патроны и положил оружие в карман. Кивнул Мейси, улыбнулся и пошел к Дженкинсу. Мейси наблюдала за Стрэттоном, когда он делал официальное предупреждение: «Вы не обязаны ничего говорить, если не хотите, но все, что скажете, может быть записано и представлено как показание».

Мейси оглянулась на Билли, дабы убедиться, что с ним все в порядке — он уже встал и разговаривал с врачом, — потом обратила взгляд на сцену перед ней. Она наблюдала, как Морис Бланш ходит среди пораженных ужасом старых солдат, все еще казавшихся очень юными. Его успокаивающее присутствие было заразительным: он то клал руку кому-то на плечо для моральной поддержки, то обнимал плачущего без стеснения человека. Люди, казалось, понимали его силу и теснились вокруг, слушая успокаивающие слова. Увидела, как он пошел к Стрэттону, который велел полицейским уводить обитателей «Укрытия» по одному. Для этих людей ужасы войны вернулись, и их Доверие было обмануто сперва их страной, а теперь одним человеком. Им предстояло вернуться в мир, где никакого укрытия не было. Морис оказался прав, они все были невинными. Возможно, и Дженкинс.

Дженкинса, уже в наручниках, вели к полицейской машине, ждущей у входа в карьер. Его начищенные сапоги и портупея блестели на отглаженной военной форме. Волосы были старательно причесаны. Он все еще был лощеным офицером.

Глава двадцать восьмая

— И я вот что хотел бы знать, — сказал Билли, сидевший в любимом кресле Мориса Бланша у камина в доме вдовы, — как вы раскусили в конце концов Адама Дженкинса? Скажу честно, он совершенно одурачил меня. Я начал считать, что он замечательный человек.

Мейси сидела на большой подушке на полу, потягивая чай, Морис уютно устроился на диване напротив Билли. Она поставила чашку с блюдцем на пол и потерла холодные ступни.

— У меня было ощущение, вот здесь. — Мейси коснулась места под ложечкой. — Во всем этом было что-то неладное с самого начала. Само собой, вы знаете о Винсенте. И об остальных. Со стороны Дженкинса было ошибкой предложить родным Винсента похоронить его на Нетер-Грин, потому что это большое кладбище и солдатских могил там много. Ошибкой, потому что он использовал его несколько раз.

Мейси отпила чаю и продолжила:

— Меня насторожило, что несколько человек похоронены только с именами на памятниках. Потом я узнала, что все они из одного места. Из «Укрытия».

— А еще что? — спросил Билли, отгоняя рукой дым от трубки Мориса.

— Недоверие — с моей стороны — к человеку, забравшему такую власть. Мысль о создании «Укрытия» была замечательной. Во Франции такие места действовали превосходно. Но большей частью они были созданы для солдат с уродующими ранами, чтобы те проводили там выходные, а не жили постоянно. А употребление одних только имен было новшеством Дженкинса. Лишение человека фамилии — весьма существенный метод взять над ним власть. Это делается во всевозможных организациях, таких как армия: к примеру, там называли вас «капрал», не «Билли», и, возможно — изредка, — даже «Бил».

Билли кивнул.

— Ирония судьбы заключается в том, что один из первых обитателей «Укрытия», Винсент Уэзершоу, подал ему мысль обращаться к людям только по именам.

Мейси перевела дыхание и продолжила:

— После того как вы поселились в «Укрытии», появились другие улики. Причины смертей были разными — зарегистрировано даже утопление, — однако все объяснялись удушением того или иного рода. На первый взгляд — несчастный случай. Заключение коронера сомнению не подвергалось. Обращений в полицию не было, причины смертей считались «случайными» или «естественными» — и поскольку люди, приходя в «Укрытие», искали избавления от страданий, у их родных не возникало досадных вопросов. Собственно говоря, зачастую они испытывали облегчение от того, что их любимые больше не будут страдать.

— Действительно. — Морис посмотрел на Мейси, но та отвела взгляд и он продолжил сам: — Потом история самого Дженкинса. Как мог человек, который дал все основания считать его безобидным, обрести такую власть? Мейси позвонила врачу, который наблюдал его в Крейглокхарте — больнице в Шотландии, куда во время войны отправляли офицеров с военным неврозом. Там побывал поэт Зигфрид Сассун.

— Знаете, сэр, я не особенно интересовался поэзией.

Билли снова отмахнул от лица табачный дым.

— Этот врач, который сейчас работает в психиатрической больнице Модели в Лондоне, сообщил мне, что помешательство Дженкинса было не таким серьезным, как у других, — сказала Мейси. — Но причина для беспокойства существовала.

— Еще бы.

Билли потер красную полосу от петли на шее.

— Билли, вы знаете, что происходило с дезертирами?