Фея Лоан (СИ) - Витич Райдо

- Да ты что, девочка? - встревожился мужчина. - Расшиблась? Болит, что-нибудь?

Фея даже не моргнула, продолжала смотреть на него, а будто сквозь него, и была здесь, а словно уже и не было.

Илья не знал, что делать и беспомощно оглядывал ее, прикидывая, что она могла повредить при падении: голову, позвоночник, ноги. Хотел прощупать, но не решился

- Ну, вы, блин, двери бы хоть закрывали! - возмутился, выглянувший во двор Иван. - В дом идите: "кушать готово, идите жрать, пожалуйста".

- Иван, зови Елыча, бегом, - глухо попросил Степной, прикидывая, что если девушка не шевелиться и побелела вся, прямо в тон снега сделалась на котором лежит, значит, позвоночник сломала и внутреннее кровотечение заработала.

Иван нахмурился, глядя на недвижимо лежащую в снегу Фею и встревоженного Илью. Подошел, склонившись над лицом, посмотрел как ложатся снежинки на огромные, во всю радужку, зрачки, и тают. Поводил ладонью перед стеклянными глазами девушки и не получив в ответ даже взмаха ресницы, уставился на Степного:

- Она того, похоже… мертвая, - выдохнул сам себе не веря и не понимая, как это могло случиться.

Степной осел в снег: что о нас должны думать те, кто более развит умом, но хрупок организмом?

- Кто мы, люди?

Иван пошел, потом побежал. Влетел в дом, сшибая идущего в кухню Семена, и заорал Петру, что спускался со второго этажа:

- Елыча зови!

Семен притормозил, Петр опешил:

- Зачем? - спросили в унисон.

- С Феей худо! То ли позвоночник сломала, то ли вовсе представилась. Бегом, паря!

Петр сиганул вверх. Перепрыгивая ступени, Семен, оттолкнув Ивана, выбежал во двор. Затормозил, мгновенно промерзнув до костей, но не от холода, от вида лежащей девушки. Рухнул на колени рядом с ней, понимая, что убил. Он. Сам. А ведь чуть задел. А ведь не хотел. Взревновал, разозлился, но разве мыслил вред ей причинить?

- Что ж ты натворил-то, Сема? - глухо спросил Илья.

Мужчину скрутило от боли. Он застонал, склоняясь над убитой.

Фея, вернувшись в тело, сонно моргнула, снимая пелену с глаз и возвращая им зрение, и первое кого увидела - Семена.

- Нэй! - рванула в сторону, лишь бы не видеть, не слышать, не знать, вновь не осязать его ярость, не чувствовать боль, не в теле, а вне его, но такую, что лучше бы отцовскому палачу отдаться, чем еще раз через нее пройти.

Девушка рвалась вон, но тело еще слабо слушалось, и получилось лишь отползти, забиться в снег, в угол дома и молить, чтобы землянин больше никогда не приблизился к ней.

- Мама моя, - непроизвольно вырвалось у Ильи, когда он увидел, как оживший труп маневрирует по сугробу.

Семен же, увидев, как дрогнули ресницы девушки, дрогнул сам, и попытался обнять ее, но Фею рванула ужом прочь с любимым "нэй" на устах.

- Я рехнусь, - качнул головой, не зная радоваться ему или не мучиться, пойти да застрелится, смотрел на Фею, и видел ужас в ее глазах, обвинение и мольбу.

Тут на улицу вылетел весь состав промысловиков.

- Чего у вас? - деловито спросил Елыч, оглядев местность и не найдя трупа.

- Это у кого первоапрельские шутки первого декабря? - уперев в бока кулаки спросил Виктор.

- Вот, - ткнул в Ивана Петр.

- Она не шевелилась, лежала трупом! Вот Илью спросите! - заявил тот.

Фея смотрела на семейство землян, и вяло пыталась подняться, чувствуя себя больной и разбитой. Она понимала - началось истощение. Отсутствие энергетического и пищевого допинга и обилие стрессов начали процесс распада. Организм начал бунтовать и выдавать сбои.

Семен, видя, что Фее совсем плохо, позвал врача:

- Елыч, помоги ей!

Тот подошел, присел, заглядывая ей в глаза. Хотел пульс пощупать, да по лицу схлопотать не захотел. Пощелкал пальцами, привлекая внимание девушки, но та бестолково отмахивалась и, судя по взгляду, ничего не понимала.

- Ну, крантикус прострацикус, - выдал равнодушно. - На кой ты ее в дом притащил, Горец? Девчонка-то хилая, не сегодня - завтра к пращурам отправится. Зрачки, глянь. Мозговые процессы уже пошли. Считай труп. Блин, Горец, ну, не было печали, тебя кой-то леший в тайгу понес.

- Она выживет! - посерел Комогорцев, напуганный словами мужчины.

- Да не выходить нам ее. У меня ни аппаратуры, ни лекарств нужных нет.

- А какие надо?

- Леший знает, - пожал плечами Елыч. - Она вообще ненормальная какая-то…

- Никаких лекарств не надо, сами как-нибудь, травками отпоим, - заявил Илья, опасаясь, что на инопланетный организм местные эскулапы плохо подействуют, да еще обнаружат какую аномалию, спецорганам стукнут. Те заберут девчонку, исследовать начнут и замучают. Итак со здоровьем у нее ахово, как бы не добавить от незнания.

Семен с надеждой и благодарностью глянул на Степного.

- И то верно, дед Иван и не таких хворых вытягивал, - бросил как лозунг Самарин. Иван фыркнул:

- Ты-то откуда, что знаешь?

- Мне Горец говорил!

- Говорил, - передразнил его Виктор. - Молчал бы, щеня, и не пищал. Короче, мужики, берем Фею на поруки. До весны все равно отсюда не дернуться… и лучше живую девку иметь, чем снежную.

Иван молча сграбастал его и в дом пихнул. Дверь захлопнулась, послышалась возня и переругивание. Илья пошел разнимать мужиков, а Семен подхватил девушку на руки, не обращая внимания на ее сопротивление, прижал к себе крепко:

- Выхожу.

Бросил, как клятву дал, и в дом пошел.

Глава 20

- Петька, Прохорыча разбуди, пусть настой какой приготовит, - попросил друга, проходя мимо.

- Понял, сейчас сделаю.

Придержал двери, чтобы не захлопнулись.

- Помочь? - спросил Иван.

- Постель, - бросил Семен.

- Понял, - пошел вперед. Виктор проводил их взглядом, потрогал заплывающий глаз и пошел на кухню, разобиженный на всех. Илья начал пытать Елыча на предмет укрепляющих организм средств.

Фея чуть не плакала, чувствуя, что ее крепко обнимают мужские руки, и чьи?! Семена! И его и-цы совсем близко, и будто в насмешку над ней, манит, вот только коснись.

Возьми, - говорила сейти.

Возьму, а он умрет, - сопротивлялась женщина.

Он землянин. Агрессивный дикарь. Не ты его, так он тебя, - говорил разум.

Не могу. Его не могу, - каялась душа.

Он обнимает тебя! Он опозорил тебя! Смой бесчестие его кровью, - говорил долг.

А руки продолжали отталкивать, требуя свободы, а значит жизни ему.

- Тише, успокойся, - шептал Семен, с трудом удерживая Фею. Положил на расправленную Иваном постель, начал расшнуровывать мокасины, успокаивая, уговаривая девушку не волноваться. А шнуровка не поддается, хоть рви!

- Сам справишься? Пойду за раскладушкой, кому-то здесь ночевать придется, присматривать, и ясно, не Витьке, - сказал Иван. Семен кивнул:

- Иди. Прохорыча поторопи. А присматривать я за ней буду, - начал искать застежки на рукавах комбинезона.

Иван с пониманием глянул на товарища и вышел.

- Оставь меня! - требовала Эя, отмахиваясь от Семена, который как назло не мог найти застежек.

Бросил это дело, выставил ладони:

- Все! Не трогаю. Успокойся.

Фея затихла, испытывающее смотрела на мужчину и напоминала себе: не верь, будь настороже.

Но где сил взять, как восстановиться, как с истощением справиться?

Пальцы нащупали мэ-гоцо, и замерли, задев другую цепочку: сейкап!

Благодарю, Модраш!

Тяжело дыша, приподнялась и дрожащими руками открыла сапфир. Сыпнула на ладонь пыльцу не жалея. Слизнула.

Семен увидев порошок, кулаки сжал, глаза прикрыв: наркоша.

Надо же ему было вляпаться, связаться с наркоманкой и ночной бабочкой. Вот она, судьба. Терпеть таких не мог, сроду не связывался. И напоролся, на то с чем боролся.

Покосился на нее: все? Приняла - полегчало?