Берсеркер - Фред Саберхаген

В узкую арку нижнего уровня парка протиснулся мужчина в изодранной в клочья одежде, весь покрытый черной копотью. Одного рукава не хватало, обнаженная рука была вся в кровоподтеках и ожогах. Раненый быстро, не разбирая дороги, прошел среди деревьев, а потом, будто актер в старинном спектакле, упал, вытянувшись во весь рост, у искусственного ручейка и стал судорожно хлебать воду ртом.

Следующим из той же самой арки появился мужчина средних лет, одетый более прилично. Наверное, какой-нибудь служащий или администратор, хотя с такого расстояния Деррон не мог как следует разглядеть знаки различия на униформе. Никаких ран на теле этого мужчины заметно не было, но он шел по парку так, словно потерялся или вообще не понимает, что с ним происходит. Время от времени служащий прижимал руки к ушам — может, его оглушило, а может, просто хотел проверить, на месте ли его голова?

Вбежала, подвывая, низенькая толстушка, которая придерживала то одной, то другой рукой клочок содранного скальпа, болтавшийся на узком лоскутке кожи. За толстушкой показалась еще одна женщина. Потом страждущие и покалеченные повалили через калитку нижнего паркового уровня непрерывным потоком, заполонили весь садик, нарушив хрупкий искусственный мир и покой этого уголка живой природы громкими жалобными криками и стонами.

Откуда-то из нижних переходов послышались командные окрики, рокот и завывание мощных моторов. Спасательные и ремонтные подразделения уже приступили к работе — начали устранять повреждения, причиненные взрывом, и оказывать помощь пострадавшим. Раненых, которые могли ходить сами, спасатели направили в парк, чтобы те не болтались под ногами и не мешали оказывать помощь тем, кто оказался в более тяжелом состоянии. В парке уже собралось десятка три пострадавших. Они бродили среди деревьев или лежали на траве и оглашали пространство вокруг отчаянными криками — почему, дескать, сюда, в сегодняшний день, прорываются эти чертовы ракеты и почему проклятая ракета свалилась на голову именно им, несчастным.

Среди пострадавших Деррон увидел высокую стройную девушку лет восемнадцати или двадцати, одетую в остатки того, что, должно быть, было простеньким ситцевым форменным платьем. Девушка стояла, прислонившись к стволу дерева, как будто у нее не было сил сделать еще хоть шаг. Ее платье было разорвано так...

Деррон оттолкнулся от поручня, его лицо исказилось гримасой отвращения к самому себе. Он внезапно увидел себя со стороны — словно какой-то древний тиран, он равнодушно взирает на чужие страдания и боль и даже снисходит до похотливых мыслей. Скоро, очень скоро ему придется окончательно решать — оставаться на стороне человеческой расы или нет.

Рядом с балкончиком была узенькая лестница, и Деррон поспешно спустился вниз, в парк. Мужчина, у которого была обожжена рука, полоскал ее в прохладных струях проточной воды, многие раненые жадно пили. Деррон огляделся. Вроде бы ни у кого из пострадавших не было остановки дыхания или опасного для жизни кровотечения. А девушка в остатках платья, что стояла у дерева, выглядела так, словно вот-вот упадет без сил.

Деррон подошел к ней, стащил с себя форменную куртку и набросил на плечи девушке, потом обнял ее и отстранил от дерева.

— Где у вас болит?

Девушка покачала головой и что-то пробормотала — слов Деррон не разобрал. Девушка была смертельно бледна. Деррон подумал, что у нее может быть шок, и попытался усадить ее на траву. Она стала сопротивляться, и несколько секунд они танцевали странный парный танец — Деррон старался поддержать девушку и не упасть вместе с ней. Девушка была высокой, стройной и, по обычным меркам, довольно красивой... Нет, не то чтобы красивой, да и миленькой ее не назовешь... Но на нее было приятно смотреть — это точно. Волосы девушки были коротко острижены, как почти у всех женщин в эти дни — согласно рекомендованным правительством нормам. Никаких украшений она не носила, не было и макияжа — что, надо признать, было несколько необычным.

Девушка немного пришла в себя и в растерянности огляделась. Посмотрела на куртку Деррона, в которую бессознательно закуталась поплотнее.

— А вы офицер... — разглядев нашивки на воротнике, сказала девушка низким грудным голосом, все еще немного невнятно.

— Некоторым образом. Может, вам лучше прилечь где-ни-будь?

— Нет... Я, наверное, попробую добраться до дома... Скажите, пожалуйста, где я? И что случилось? — Голос задрожал, девушка стала говорить громче.

— Я так понимаю, мы подверглись ракетной атаке. Здесь и сейчас мои офицерские нашивки должны вам кое в чем помочь, а? Так что сидите спокойно, ладно?

Девушка снова попробовала высвободиться из объятий Деррона, куда-то пойти, и они протанцевали еще несколько шагов.

— Нет. Сперва мне нужно узнать... Я не знаю, кто я такая... и где я, и почему я здесь оказалась!

— Я и сам о себе столько не знаю. — Так откровенно Деррон уже давным-давно ни с кем не разговаривал.

В парк вбежали еще несколько человек — просто прохожие и медработники, и всеобщая растерянность и суматоха только усилились, когда они принялись тут же, на месте, оказывать помощь пострадавшим. Девушку все сильнее беспокоило то, что творится вокруг, она вцепилась как клешами в руку Деррона и затравленно оглядывалась, не понимая, что происходит.

— Ну, хорошо, мадемуазель, раз уж вам так охота куда-нибудь пойти, давайте я отведу вас в госпиталь. Тут есть один, совсем неподалеку, надо только спуститься в лифте. Пойдемте!

Девушка уже владела собой настолько, что смогла довольно ровно идти, держась за руку своего спутника.

— Как вас зовут? — спросил Деррон, когда они вошли на площадку подъемника. Прочие пассажиры с интересом разглядывали растерянную девушку, одетую только в куртку своего спутника.

— Я... я не знаю! — Осознав, что она не помнит даже собственного имени, девушка испугалась по-настоящему. Она потянулась рукой к шее, но личной карточки там не было. Многие просто не носили их с собой, пренебрегая распоряжением правительства. — Куда вы меня везете?!

— Я же говорил, в госпиталь. Вам нужно показаться врачу. — Хотелось бы ему ответить не так ясно, потешить разгулявшееся воображение соседей-пассажиров, которые уже во все глаза разглядывали едва одетую девушку.

Внизу, на одном из рабочих уровней, Деррон вывел девушку из кабинки лифта. Всего в нескольких шагах отсюда располагался вход в приемник отделения неотложной помощи медицинского комплекса. Сюда уже начали прибывать другие пострадавшие от взрыва, в основном тяжелораненые, на носилках, так что приемник был забит до отказа. Пожилая медсестра начала было снимать с девушки куртку Деррона, но тут последние лоскутки, оставшиеся от ее собственной одежды, расползлись окончательно. Девушка негромко вскрикнула, и медсестра поспешила снова завернуть ее в куртку.

— Вы, молодой человек, приходите за своей курткой завтра, хорошо?

— Ладно.

Раненые на носилках все прибывали, здесь же деловито сновали санитары и медсестры, и наконец в приемнике стало так тесно, что Деррон счел за лучшее удалиться, кивнув девушке на прощание. Вместе с толпой медленно протолкался к выходу в коридор, потом выбрался из людского потока и пошел прочь. Деррон улыбался, чуть ли не смеялся — из-за медсестры и его куртки, будто это была самая веселая шутка в мире. Просто уже очень давно не случалось ничего такого, из-за чего стоило бы улыбаться.

Деррон все еще улыбался, когда прошел в рабочий комплекс Сектора Операций во Времени. В раздевалке дежурных наблюдателей у него была еще одна форменная куртка, в специальном шкафчике для одежды. На доске объявлений не появилось ничего нового. Деррон подумал, и далеко не в первый раз, о том, что неплохо бы подать рапорт о переводе на другую работу, где не пришлось бы высиживать по шесть часов в день на дежурстве, до предела напрягая нервы. Правда, похоже, что тех, кто не подавал рапорта, могут перевести на другое место точно так же, как и тех, кто подавал.

Собственно, еще до завтра может объявиться муж или возлюбленный этой девушки, позаботится о ней. Ну, конечно же, — девушка-то первый сорт! Что ж, может, это все-таки будет ее брат или, скажем, сестра.

Деррон прошел в офицерский спортзал и сыграл партию в ручной мяч со своим старым приятелем, Ченом Эймлингом, с которым они когда-то вместе учились. Сейчас Эймлинг был капитаном Отдела Исторических исследований. Эймлинг никогда не играл за просто так, и Деррон выиграл на этот раз бутылку слабенького синтетического алкогольного пойла, которое он терпеть не мог. Разговаривали в спортзале в основном о первой победе Сектора Операций во Времени. А когда кто-то упомянул о последней ракетной атаке, Деррон сказал только, что видел нескольких пострадавших.

После душа Деррон, Эймлинг и еще пара офицеров направились в один из баров в жилых уровнях. Этот бар почему-то нравился Чену Эймлингу больше других. Майора Лукаса, ведущего историка-психолога Сектора Операций во Времени, тоже затащили с собой, соблазнив психологическими и разными прочими достоинствами новых девочек из второразрядного местного кабачка под названием «Красная подвязка». Это была еще одна сторона жизни подземного города, которая цвела пышным цветом почти безо всякого вмешательства со стороны правительства.