Клятва Примара (Дерзкая - 2) - Наталья Шитова

— Нашел, но их двое, — объявил Бэст.

— Мне нужен тот, что старше, тот, что хромает…

— Да, вижу его… Он один в какой-то комнате… Подходит к постели… Ложится…

— В каком он состоянии? В смысле, как он себя чувствует?

Бэст некоторое время молчал. И я уже решила, что у нас ничего не получится. Но дело было, наверное, в том, что Бэст с трудом формулировал свои мысли. Он знал, что взрослые трудно понимают его беспечную трескотню и старался на экзамене, пусть даже в игре, казаться взрослым. А ему было всего лишь около семи лет. И, как мне теперь стало казаться, он очевидно похож на Марсена. Только невероятная сила его сознания, увеличенная волшебными бусинками, была по-видимому всетаки генетическим подарком матери.

Наконец, Бэст заговорил:

— Этот человек… Он чуть не плачет… То есть, слез у него нет, но он очень хочет заплакать… Еще он чувствует… ну, так бывает, когда обманешь кого нибудь, а потом очень об этом жалеешь, но страшно признаться…

— Стыд?

— Да, да! Ему стыдно… Еще у него что-то сильно болит… Все, пожалуй, больше сверху ничего не видно, — заявил Бэст.

— Отлично, малыш! — я старалась, чтобы голос мой не дрожал. — Давай, полезай вглубь, прощупай его, только осторожно. Не надо, чтобы он заметил.

— Но он заметил, уже заметил, — прошептал Бэст.

— И что он делает?

— Беспокоится. Но не очень. Потому что ему больно. Это его отвлекает… Я вхожу вглубь… Ой… — Бэст испуганно вскрикнул и замолчал.

— Что случилось, малыш?!

— Я никогда такого не чувствовал! У него… У него две души!

— Как это?

— Внутри его души два человека! — уверенно заявил Бэст. — Один человек бушует, он злой, он боится, он кого-то сильно не любит… А второй тоже кого-то не любит и злится, и тоже чего-то боится, но это ему стыдно, это ему хочется разделиться с тем первым человеком… Но тот первый — он сильный. Он очень-очень злой и сильный…

— Бэст, ты молодец, ты все правильно разглядел… Теперь попробуй выполнить главную задачу! Этих двух людей внутри нужно разделить…

— Да они и так… по углам сидят… — произнес Бэст.

— Тогда нужно того первого, злого-презлого, накрыть колпаком, чтобы стал он для второго не живым врагом, а врагом-воспоминанием… Колпак должен быть прозрачным, чтобы этот человек, все же остался сканером, но прочным, чтобы злая половина души не могла больше управлять человеком…

Даже в полумраке комнаты было заметно, как побледнел мальчик. Я встревожилась, как бы мои эксперименты не привели к болезненному срыву для ребенка, но меня успокаивало то, что все вокруг отзывались о нем, как о сканере совершенно необыкновенной недетской силы и исключительных способностей. Мне хотелось верить, что Бэсту окажется по силам серьезная задача, которую я для него придумала. Меня только удивило, почему Даррина не сделала ничего подобного раньше. Ведь если бы она потрудилась бы «закрыть» личность Виллена, ей не нужно было бы многолетнее противостояние: Юра никогда не стал бы выступать против нее, собирать армию, искать Тарона… Жизнь Виллена могла бы стать внезапно возникшим сном, реальным, красочным, неприятным, но сном, напоминающим Юрке о давно закончившейся чужой жизни. Этот сон прибавил бы брату ночных кошмаров, плохого настроения, может быть, скрытности и недоверия к людям, может быть, внес бы некоторые изменения в принципы Юрки, касающиеся соотношения целей и средств. Но Виллен не принес бы никому особеных хлопот. Однако, Даррина не подумала в свое время о таком простом выходе.

Бэст молчал долго, наконец, отозвался слабым, безжизненным голосом:

— Сделано… Я сдал экзамен?

Я обняла мальчика и крепко прижала его к себе. Он был какой-то вялый и безвольный, как плюшевая игрушка.

— Ты назначаешься Главным Сканером Иерархии, Бэст! — провозгласила я.

— Здорово! — восхищенно прошептал он и постепенно обмяк в моих объятиях. Когда я отстранила Бэста, его голова беспомощно мотнулась. Мальчик спал, ровно и ритмично дыша. Задача была почти непосильная, но он довел дело до конца.

У меня оставалось единственное желание — предупредить Юру об измене. Сейчас, когда Юра способен выйти из-под недоброй воли Виллена, возможно, ему будетлегче поверить в двойную жизнь Марсена.

Неприятно это все, конечно, но негодовать, возмущаться предательством вряд ли имело смысл. Марсен не был предателем. Он никого не предал. Он всю жизнь боролся за свой собственный интерес, помогая своей женщине и имея в виду завидное положение своего ребенка в будущем. И на пути этой борьбы он не брезговал ничем из того, что было ему полезно. Таких людей, если он твои личные враги, надо безоговорочно уничтожать, едва обнаружив, а тратить нервы на негодования, увещевания и призывы к покаянию нет никакого смысла. Поэтому я была бы благодарна любой подвернувшейся вдруг возможности просто прикончить Марсена, без долгих нудных разговоров о спасении души, показных судилищ и обличительных спектаклей, я бы немедленно и с радостью сделала это. Но судьба побаловала меня в свое время счастливыми шансами. Неожиданные благоприятные ситуации, начинающиеся словом «вдруг», сваливались на меня частенько. Но когда такой шанс бывает необходим, судьба как-то не торопится…

Услышав, как в соседнем помещении открывается входная дверь, я встала и прошла туда. Протянув руку к выключателю освещения, я уже хотела зажечь потолочный светильник, потому что не видела вошедшего. Но резкий шепот оборвал меня:

— Не надо!

Бертан сидел в высоком кресле, которое обычно занимали те, кто наблюдал за сном Бэста по ночам. Я, наконец, разглядела его.

— Поговорил?

Он промолчал. Было очевидно, что сцена была неприятная, и он все еще от нее не отошел. Да, этому юноше лучше бы вовсе никогда не соприкасаться с таким предметом, как власть. Не потому что он сейчас переживал. Не страдать в такой ситуации мог только полный недоумок или человек с подавленными нервными реакциями. Я просто видела, что перень не выпутается из сети. Скорее всего, его решение на данный момент — сдаться и сложить руки. Как бы назло тем, кто сделал из него куклу. Я стояла у стены и ждала, что же все-таки он мне скажет.

— Я отвратительно себя чувствую, — произнес он, наконец. — Мне плохо. Я их всех ненавижу.

— Это пройдет, — сказала я.

— Мама призналась, что она и Марсен обманывали меня… Конечно, же сначала она все отрицала, но я сказал ей, что целый вечер провел, наблюдая вместе с Бэстом за лагерем противника… И они сдались. Но как же она разозлилась! Никогда я не видел ее такой… — Бертан поежился и вжался в кресло. — Сначала она стала говорить, что от меня скрывали правду, пока я был несовершеннолетним, что собирались мне вот-вот все рассказать. Но тут вмешался Марсен и сказал, что наивно было бы считать, что я всю жизнь буду доверять им и слушать их байки… А я, черт возьми, и собирался всю жизнь именно этим и заниматься! — Бертан задохнулся от негодования и, видимо, от стыда за самого себя и продолжил. — Потом Марсен тоже взорвался, когда я сказал, что немедленно прекращаю борьбу в том виде, в котором это сейчас происходит, обозвал меня сопливым кретином и сказал, что мужчина в последнюю очередь смотрит на то, что люди написали на бумаге в качестве Закона…