Свобода - Борис Ярне

– Рано утором мы отсюда уедем, – сказал Андрей.

– Я не об этом. Впереди у нас еще целая страна. Как мы доберемся? Сегодня я чуть не умерла от страха.

Андрей крепко обнял Оксану.

– Мы можем остаться, к примеру, здесь, или еще в какой заброшенной деревне, коих в России предостаточно, но мы не сможем там жить. Не потому, что не сможем выжить в таких условиях, а потому, что мы будем находиться постоянно в бегах, ежеминутно ожидая разоблачения. Мы будем так зажаты в рамки собственного страха, что о свободе не может быть и речи.

– Но, на том гектаре с чужими паспортами разве будет по-другому? – спросила Оксана.

– Мы же это уже обсуждали, дорогая. Да, мы будем чувствовать себя не комфортно первое время, но у нас будет новая жизнь, и в этой жизни мы будем строить свободу, как для себя, так и для остальных… Оксана.

Оксана плакала.

– Что с тобой? – испуганно спросил он.

– Ты в это веришь? – тихо проговорила Оксана.

– Если в это не верить, то зачем нам тогда, вообще, все это нужно?

– Я слышала, ты говорил о земле на Тихом океане и без гектаров.

– Это слишком экстремально. – Андрей попытался тихо рассмеяться.

– Ты, главное, держи меня всегда за руку, – прошептала Оксана.

– Конечно, любимая. И, милая, я уверен в том, что мы должны всегда двигаться, иначе мы погибнем от собственного бездействия. Ты понимаешь меня?

– Не совсем.

– Мы должны идти к ней. Во что бы то это ни стало. Я уверен в этом. Если мы не готовы встретить все те препятствия, что встают у нас на пути, то мы не готовы к ней. Она нас не примет, она решит, что мы слишком слабы.

– Зачем мы это делаем? Зачем мы это сделали? Это все из-за меня… – Оксана снова заплакала.

– Успокойся, дорогая, я рядом, я держу тебя за руку. Но, ты плачь, плачь, если хочешь, пусть все тебя покинет, покинет этот страх и неуверенность.

– Я прогоню его, Андрюша, ты только держи меня за руку.

– Мы больше не будем останавливаться, – тихо, но уверенно сказал Андрей, – мы будем сражаться.

Дом погрузился в сон.

– Это отчаяние, – тихо сказала женщина в плаще, когда Андрей вышел на крыльцо дома покурить.

– Это страх, – возразил Андрей.

– Нет, страх вы уже пережили. Может быть не все, конечно. А это отчаяние. И это только начало. Многие начинают ломаться именно в этот момент.

– Ты про Оксану?

– И про тебя.

– Я?

– Конечно. И эта реплика: «Мы будем сражаться!» Это всего лишь лозунг, причем, совсем не поддерживающий девушку в ее положении.

– Она справится, – уверенно сказал Андрей.

– А ты? А все остальные?

– Я должен ответить?

В кромешную тьму врезался волшебный смех и нарушил густую тишину.

– Я буду осторожен, – прошептал Андрей.

– 20 –

Но все вышло иначе. Отчаяние взялось за Андрея и принялось подтачивать с той самой ночи. Тем не менее, он был уверен, что вскоре справится с ним, овладеет присущим ему, во всяком случае, когда-то, хладнокровием и рассудительностью. Оксана же напротив, поднявшись на следующий день, имела вид уверенный и, обняв Андрея перед тем, как сесть в автомобиль, прошептала ему:

– Мы все преодолеем вместе. Я не сдамся. Держи меня за руку.

Ислам встал раньше всех, еще, когда было темно, и упражнялся с кинжалом. Петр Ильич, выглянув в окно, как проснулся, с любопытством наблюдал за ним.

– Ты как, маленькая? – спрашивал Кортнев Марию.

– Мне кажется, я не выдержу, прости, Слава. Я слишком слаба для всего этого. Я очень устала. – Она не смогла сдержать слез. – А ведь, все еще только начинается, нам еще так далеко ехать. Меня вчера не было, когда вы разбирались с полицией, но я дрожу до сих пор. А что еще будет?

– Все будет хорошо, радость моя, мы со всем справимся. Я не дам тебя в обиду.

Андрей с Оксаной вышли на улицу. Солнце только собиралось показаться на горизонте сквозь тонкую пелену туч, окутавших небо.

– Мы будем гнать, что есть силы, не останавливаясь? – спросила Оксана.

– Мы будем аккуратны, – солгал Андрей.

Он прекрасно понимал, что ценность собственной жизни, а значит и ответственность за жизнь других для него начинала терять смысл. Он заметил это еще, когда решил вызволить Ислама. Он это прекрасно понимал и всеми силами старался взять себя в руки, но что-то неумолимо выгоняло его на баррикады. Он хотел признаться в этом Оксане, но никак не решался. «Мы больше не будем останавливаться. Мы будем сражаться!» Эта фраза, сказанная Андреем накануне, четко охарактеризовала его настрой. Но Оксане не нужно было в этом признаваться. Она уже все поняла.

– Нет, – сказала она, – мы будем сражаться. Ты сам это сказал вчера. Мы не будем останавливаться. Я с тобой, милый. Я поддержу тебя.

– Отчаяние, – неслышно прошептал Андрей.

Выбравшись из деревни, они вышли на трассу, ведущую в сторону Магнитогорска. Ехали также: Петр Ильич с Марией и Вячеславом, Андрей с Оксаной и Исламом. На этот раз Андрей, кроме пистолета, спрятанного под сидение, закинул назад еще и автомат. Оксана смотрела перед собой, когда он пытался спрятать его.

– Я с тобой, – едва дрожащим голосом проговорила она.

– Можно мне тоже оружие? – неожиданно спросил Ислам. Ислам так редко говорил, что Андрей с Оксаной даже вздрогнули от неожиданности.

– Пока не стоит, Ислам, – ответил Андрей. – Ты так редко разговариваешь, извини, что я даже не знаю, что ты можешь, не говоря о том, что ты думаешь.

– Я вам только мешаю, – неожиданно сказал он. – За мной охотятся шайтаны.

– Ты это уже говорил, и это дух твоего дяди. Успокойся.

– Дух дяди опасен только для меня, он не отпускает меня на волю, я чувствую его цепи, чувствую холод ямы, в которой я сидел, чувствую плети. Другие шайтаны, друзья моего дяди. Они не остановятся, пока не отомстят мне, а значит и вам.

– Мы тебя не оставим, – уверенно сказала Оксана. – Не для того мы это все затеяли, не для того мы…

– Не для того мы живем, – вдруг сказал Андрей. – Ты с нами.

Андрей с Оксаной держали друг друга за руки.

И их обоих накрыла волна отчаяния.

И вскоре она дала о себе знать.

Петр Ильич также шел впереди, Андрей следом. Более трехсот километров они проехали без происшествий, оставив позади Магнитогорск, и уже въезжали в Челябинскую область. Позади остался пост ДПС, увидев который, Оксана ощутила холод в груди.

– Похоже, должного резонанса наше выступление накануне не вызвало, –