Вторая радуга - Ким Сатарин

— Она. Только я сразу сказал, что хочу быть с ней навсегда. Так что с её стороны это было просто согласием и выбором даты.

— Для Оли это не просто согласие. Это жизненный выбор, изменить который нельзя. Не в личном плане — тебя, как самца, всегда можно заменить кем-то другим. А вот владельцем её души, хэян называемой, ты стал навсегда. Думаешь, она бы согласилась, если бы считала тебя рядовым школяром, достойным оранжевой повязки?

— За самца спасибо, — отодвинулся в сторону Ермолай. — Тебя я в сексуальной озабоченности не подозревал. Но почему все вокруг от меня что-то скрывают? Как я могу реализовать свои огромные способности, если меня ничему не учат?

— Меня тоже не учат. И мне, в отличие от тебя, преподаватели сказали, что мой путь даже объявлен мне сейчас быть не может. И что? Я сама разобралась и сделала выбор. Отчего и тебя прошу отпустить меня из группы.

— Да что я, держу тебя, что ли!

Он вновь не понимал Мариэтту. Она, это чувствовалось, говорила с ним искренне. Но — не договаривала. И ведь нашла время вникнуть в эвенкийскую мифологию, знала, что есть несколько разновидностей души, и хэян из них — высшая, определяющая духовный облик человека.

— Держишь. Вернее — держишься, потому что боишься сделать свой выбор. Отпустишь меня, встанешь на тот путь, на котором способен себя проявить — а эти события, кажется, связаны между собой — тогда откроешь свой мир и всё-всё узнаешь, чего сейчас полагаешь тайной. Только пути назад у тебя уже не будет. Ты последний человек в группе, Харламов, кто ещё не ступил на Путь Радуги. Всё, большего я сказать тебе не могу.

Здесь, на вершине башни, он внезапно понял, что говорила ему Мариэтта. Есть некий выбор, некая ступенька. Путь Радуги начинается с неё, а не со школы, и не с повязки на голове. Женька Шатохин на Путь не ступил. И он, Ермолай, не ступил. А Мари ступила — и неожиданным следствием этого стала её просьба об уходе. И понятно теперь — а Узоян поняла это раньше него — отчего вдруг Ольга заговорила о браке. С её стороны это был толчок на ту самую ступеньку. Подталкивая его, она отрезала себе все другие пути, связывая свою судьбу с судьбой юноши куда крепче, чем это делали брачные узы.

Но как прошла свой путь Мариэтта? Её не учили, не отвечали на её вопросы, даже отказались сказать ей, в чём её талант. Но было ли это ограничением? Ведь он сам, Харламов, сколько раз говорил товарищам по группе, что самостоятельно добытое знание многократно ценнее полученного из чужих рук. И он всегда это знал, просто в школе столько всего на него свалилось… Он инстинктивно пошел самым легким путём, а всё отчего? — оттого, что настоящей его целью была Ольга. Он направился в эту сторону, его уже не интересовал Путь Радуги. И если Мариэтта права, если он стал повелителем хэян Аникутиной, то и это получилось наполовину случайно.

Похоже, в школе не зря практиковали блудную ночь. Если бы не его любовь к Ольге, сейчас он обдумывал бы совершенно другие проблемы. "Да на что мне любые проблемы и повязки без неё? Разве что — для неё, не для меня. Она собралась разделить мой жизненный путь, надеясь, что я пойду Путём Радуги. Я не могу свернуть. И не хочу".

— Значит, мне не доверяют… Недостаточно лоялен, не проверен, кровью не повязан… Что, последнее имеет смысл? — юноша уловил реакцию собеседницы.

— Не прямой, Ерёма, смысл. Убивать людей тебе, даст бог, не доведётся. А вот монстров и чудищ, возможно, придётся. Во всяком случае, ты к этому должен быть готов.

— Да я готов…

Мари усмехнулась и провела двумя пальцами по его щеке. Его слова она всерьёз не приняла. А потом добавила, что лишь немногие школяры смогли сохранить дружеские связи с людьми из обычного мира.

— Понимаешь, рано или поздно возникает определённое пренебрежение к простым обывателям. Избежать этого невозможно. Ты этого пока не ощутил? Запаздываешь, молодой человек, не иначе на тебя Ольга отрицательно повлияла. Я слышала, у нас ещё один твой одноклассник объявился? Да у тебя и родителей обычными людьми не назовёшь. Ты пока меньше других ощущаешь ту пропасть, которая отличает нас от обычных людей. А ты представь, каково сейчас Женьке приходится? Воззрения у него — как у обычного человека, а по сути, он один из нас. С нами он быть не считает возможным, а простолюдины его никогда не примут, всегда будут смотреть с недоверием и опаской.

— Он отказался идти Путем Радуги. И знал, что делает.

Мариэтта засмеялась, и сказала, что хоть здесь Ольга повлияла на него положительно. По крайней мере, отступника он воспринимал, как и полагается, в качестве предателя. И не жалел его, такого несчастного. Она вообще пришла в игривое настроение и нежно потёрлась о его щеку носом. Юноша ощутил некоторое напряжение, а затем стыд и испуг.

— Ты что, в новогоднюю ночь не могла свои проблемы решить?

— Испугался, что сейчас твоя Оля прибежит и сцену устроит? Правильно, бойся, ко мне она приревновать вполне способна. А свои проблемы, Харламов, я стану решать, когда вы с Аникутиной меня из группы официально отпустите. Ну, что замялся? Злости в тебе нет, вот в чём твоя проблема.

Мари отвернулась и через двадцать секунд, не услыхав новых вопросов, молча ушла. А юноша уставился в пространство, обдумывая услышанное. Вдали, на горизонте, заснеженные равнины сливались с темнеющим белесым небом. Там, на берегах невидимой отсюда реки стояли посёлки, в них шла обычная жизнь: топились печи, хозяйки кормили скотину, готовили еду, мужчины отдыхали после рабочего дня. Правда ли, что эта обычная жизнь отныне не для него? Неужели он становится навсегда чужим тому миру, в котором вырос? Ответа у него не было. Да его и не могло быть. На такие вопросы отвечает сама жизнь, а что за прошедшую зиму увидел он в этой жизни? Только школу, да ещё ольгин приват-мир, а это, как не смотри, не очень-то много.

— Значит, нет злости? М-да, — пробурчал себе под нос Юрий Константинович. — Зайдём, пожалуй, в класс.

В некоторых отношениях школа напоминала сказочный мир. Например, если тебе очень хотелось встретить определённого преподавателя или инструктора, то ты мог смело выходить во двор или идти в любое другое место школы. Почти наверняка нужный человек появлялся у тебя на глазах. Удивляться было нечему — среди персонала было такое количество слышащих, что любое явное желание всегда становилось известным нужному человеку. Никто из учеников не удивлялся, когда посредине занятия преподаватель внезапно извинялся и вдруг выходил из комнаты. Мало ли кому он мог срочно понадобиться?

Свободный класс найти труда не составляло. Ученик, повинуясь жесту Лысого, присел на стул, а директор расхаживал по классу, потирая щёку правой рукой.