Тот День - Дмитрий Хабибуллин

Но тот март отличался от прочих. На охоту он всегда брал свою жену. Свою милую Елену. И скользкие дороги сыграли с ним злую шутку. Один из поворотов подарил ему вечную хромоту и неспособность видеть свою любимую. Нет, он не ослеп. Просто, вылетев через лобовое стекло, его супруга сломала позвоночник.

Андрей так ярко вспомнил тот день, будто бы снова его переживая. После аварии, он вернулся домой. В теплом пледе, который Лена всегда брала в холодный лес, было завернуто ее тело. На порог дома выбежала Елена младшая. Девочке было тогда восемь и она получила свою порцию правды. И дозы той хватило, чтобы навсегда возненавидеть отца. Диме, который тогда был еще совсем маленьким, страшный секрет не открыли. Он так и рос, думая, что мать умерла по велению судьбы. Но Соколов знал, что груз вины лежал только на его плечах.

Тот день изменил его душу и его жизнь. Будучи и так не слишком-то общительным, полковник отгородился от людей. Вина за содеянное мучила его так сильно, что полковник несколько раз едва сдерживал себя от петли. Тогда-то его и захватили идеи направленные против современного мироустройства. Смерть жены умертвило то социальное, что в нем оставалось. И офицер погряз в идеях трансформации общественного сознания и самой системы. Именно той весной и родилась его “Эра Серебра” — концепция идеального мира. С тех пор в большинстве людей он видел не что иное, как издевательство над словами популярного ярлыка: “человек — венец природы”. Единственное, что приносило ему радость, как в случае с ежегодными штабными комиссиями — унижение этих глупых существ. Великое горе всегда приносит великие потрясения. Потрясения же часто подталкивают к самым темным мыслям, и Андрей нашел свою темноту.

Желание детей покинуть отчий дом не вызвало у него большого горя. Наоборот, он с радостью поддержал стремления своих чад. Ему было просто не выносимо заглядывать в глаза ребят. Прячась за маской заботливого отца, он едва дождался их совершеннолетия. Когда двери их семейного дома хлопнули за младшим, Димой, боль слегка разжала свою хватку. С того времени он, наконец-то, остался один. И только великие планы. Только страстное желание загладить свою вину теплило в нем искру жизни.

Вспоминая те горькие обрывки лет, полковник смотрел на неутихающую за окном бурю и думал, что судьба, наконец, преподнесла ему подарок. Шанс воплотить свои мечты.

Равиль вернулся через полчаса. Вернулся с хорошей новостью.

— Мы нашли его. — не без самодовольства произнес большой человек.

— Быстро, однако. — заметил полковник.

— Парень с крашеными волосами. Такое не пропустишь. — улыбнулся лаборант.

— Молодец. — коротко похвалила подчиненного Мария.

Здоровяк растаял и опустился на стул. Серебристый “барбют”, скрывал его лицо, но Андрей готов был поклясться, что чувствует довольную улыбку Равиля.

— Тело в лаборатории. Я также велел доставить туда любого другого мертвеца для сравнительных тестов. — уточнил мужчина.

Мария кивнула и жестом призвала к вниманию.

— Подведем итоги. — начала доктор Гирш. — Внизу мы имеем два тела. Сравнив образцы тканей, жидкостей и крови с образцами одного из выживших, есть шанс, что мы найдем отклонения. Если нет — будем думать.

С рассуждениями женщины все были согласны.

— Ну что ж, приступим. — как полководец перед главным боем, Мария Захаровна бросила последний взгляд на темноту за окном и поднялась из-за стола.

Комнатка лаборатории была небольшой. Три хирургических стола. На двух лежали накрытые до пояса трупы. На полу и кое-где на стенах виднелись подтертые следы крови. На ближней кушетке лежал тот самый юноша с белыми волосами. На следующей — какой-то человек с обезображенным лицом.

Кроме доктора Гирш, Равиля, полковника и старика в комнате было еще два человека в защитных костюмах.

— Татьяна и Стас Невские будут нашими ассистентами. — представила молодых людей Мария.

Соколов пожал протянутую руку мужчины.

— Андрей Соколов. — кивнул полковник. — А это Арнольд Шторн. — указывая на склонившегося над каким-то аппаратом человека, добавил офицер.

Пожилой инженер был так занят изучением большого металлографического микроскопа, что на вновь прибывших совершенно не обратил внимания.

— Очень приятно, но мы вовсе не врачи. — прозвучал смущенно женский голос.

— Не беспокойтесь, мы все вам объясним. Все покажем. — снисходительно ответил Равиль.

Молодые люди были теми самыми супругами-путешественниками, о которых рассказывала Мария. Татьяна была школьным учителем, Станислав — биологом в Питерском НИИ.

Когда все мензурки были заполнены нужными растворами, электронные микроскопы включены и мирно загудели центрифуги, доктора и их помощники были готовы к работе.

— Товарищ полковник, — как-то подозрительно вежливо начал Равиль. — Не откажите нам в чести. Нам нужен образец для сравнения. Ваше тело сгодиться. — зловеще закончил лаборант.

— Ну, брось. Не пугай Андрея Михайловича. — улыбнулась Мария и мягко продолжила. — Нам ведь действительно нужно здоровое тело, а среди здесь присутствующих вы единственный кто не занят делом, и не… — оборвалась Гирш.

— Не что? — насупившись, спросил Арнольд.

— Не такого почтенного возраста. — выкрутилась Мария Захаровна.

Нехотя, полковник лег на свободную кушетку.

“Как крыса, какая-то, этот обрезанный прав”, — Пронеслись в его голове неприятные мысли.

Полковник мало кому доверял, и перспектива лечь под нож озлобленного еврея восхищения не вызывала. Однако все страхи Андрея оказались напрасны. Мария, ее лаборант и молодые ассистенты оказались прекрасной командой. Гирш отдавала приказы Равилю, который в свою очередь быстро и четко объяснял молодоженам что делать, и что принести. Лишь дважды Татьяна обронила какие-то подносы, но большого вреда это не принесло. Станислав же и вовсе действовал удивительно слажено.

Минут через сорок, когда часы показывали восемь вечера, все было закончено. Полковник был изнеможен. Трижды кровь из вены, кусочки тканей, волосы, образцы жидкостей — казалось, доктора высосали его, как гигантские комары. Соколов чувствовал, как протестует его тело. Хотелось спать.

— Вот и все, теперь вам лучше отдохнуть. — склонилась над полковником Мария. — Присоединяйтесь к тому милому старикашке.

Полковник повернул голову. Откинувшись на спинке стула, у самой стены лаборатории, Шторн спал как ребенок.

— Вот засранец. — улыбнулся Соколов, и как бы в ответ прозвучало прерывистое сопение старика.