Повстанец - Владислав Виногоров

Нашему разведчику, вообще говоря, думать не положено. Он у нас действовать привык: по обстоятельствам, но быстро. Ничего, пусть попотеет. И ему это не помешает.

— Я не знаю, честно говоря. — Приятно, я таки поставил нашего жизнерадостного бабника Репуса в тупик. — Просто в какой-то момент я понял, что я не просто Репус, а ТОТ САМЫЙ РЕПУС. Вот и все. А почему так произошло — кому-то из Небесной Канцелярии виднее. Ну я и живу, как считаю нужным я и как считает нужным ОН, ну, ТОТ Репус. Вот так. А теперь давайте еще выпьем — что-то у меня ото всех этих разговоров в горле пересохло!

Я разлил вино, и мы выпили за все непознаваемое. Впрочем, с явным облегчением. Особенно наши с Ленусом провинциалы. Я уже почти расслабился, решив, что неприятные объяснения миновали, но тут к моему уху склонилась Уклус.

— Потом ты мне расскажешь правду? — тихо спросила она.

— Да, — еле выдавил из себя я. — Но потом.

— Хорошо. — Уклус, как это ни странно, казалась полностью удовлетворенной моим ответом и тут же принялась поддразнивать Репуса относительно оформления его кабинета. Этот мерзавец, естественно, сразу же распустил хвост, как павлин во время брачного танца. Атмосфера, которая только что была накалена до предела, очень быстро разрядилась. И вот уже все непринужденно болтают ни о чем. Именно этого я в людях никогда не понимал — получить бредовое объяснение и тут же успокоиться! Разве так можно?

Наверное, можно. Мои подчиненные рады и счастливы, что получили хоть какие-то объяснения. Ленус доволен, что отвертелся, Репус откровенно развлекается и наслаждается возможностью пообщаться в старой компании, Уклус понимает, что от объяснений мне отвертеться не удастся, и спокойно ждет того светлого момента, когда сможет взять меня за горло. Так что все довольны, все смеются! Кроме меня. Хотя я вроде бы тоже не плачу. Проклятое двойственное чувство! И ничего ведь плохого, и все равно впереди очень неприятный разговор. Ну, хорошо, а что мне на самом деле говорить Уклус? Прочитать сказочку про переселение душ, густо перемежая ее примерами из литературы? Или продолжать чесать про информационное поле и закон справедливости? Противно же! А, к черту! Расскажу, как есть. И пусть потом она себе локти кусает! Правда, если она решит, что теперь ей от меня надо бежать, то придется ее просто убить. Как это ни ужасно звучит, но президентские собаки не должны иметь ни малейшего подтверждения того, что мы выжили. Все. Или почти все: Альтус то все-таки преставился, старый козел! Но туда ему и дорога!

Успокоенный этими мыслями и старательно гоня от себя саму идею того, что Уклус может воспринять мой рассказ как-то не так, я включился в общее веселье. В конце концов — что я, хуже других? Или рыжий?

Съезд начался со стойки «смирно» под звуки гимна. Ничего умнее Ромус, естественно, придумать не мог. Ну, так это же Ромус! Тут, как говорится, ничего не поделаешь — приходится терпеть. Как только последние звуки гимна отзвучали, наш бюрократ взгромоздился на трибуну и изволил начать свою речь.

— Соратники! Мы с вами собрались в непростое время! — начал по бумажке читать Ромус. — Сейчас, как никогда, стоит вопрос о том, сможем ли мы выжить. И если да, то сможем ли мы жить достойно?..

Эка гадость! Старым козлом Альтусом за версту разит! Надо же, нахватался Ромус в свое время словечек. Интересно, он сам этот бред писал или помогал кто?

— …становления нашего движения. Не все проходило гладко. Не обошлось без жертв. Но они только сплотили наши ряды! Со скорбью, но и с гордостью вспоминаем мы павших товарищей, которые…

А я так же паскудно выгляжу, когда произношу речи? Или все-таки хоть немного лучше? И это же надо такой бред нести! «Со скорбью, но и с гордостью вспоминаем»! С какой, на фиг, гордостью? За то, что четырнадцатилетнего мальчишку угрохали, гордость? Так нечем тут гордиться. Позор сплошной. Или я чего-то не понимаю и гордиться есть чем?

— ,..но мы не оставим этого так! Именно сегодня настал тот день, когда мы наконец определимся и раз и навсегда наметим линию, по которой будем двигаться вперед, к…

К полному финишу, чтобы не сказать хуже. Надо будет ему в перерыве дать в ухо. Сильно. Придумал же такое перед малолетками нести! Вон уже и зевать начали. Они же две трети слов не понимают. Ну как так можно? Если этот мерзавец не закончит через минуту, то я встану и набью ему морду прямо на трибуне. Прилюдно, так сказать.

— …отметить особо. В этом зале сейчас находится командор Санис из Городка. И мы попросим его выйти сюда и рассказать о своем опыте борьбы с падалью, стреляющей в наших товарищей!

Ромус первый захлопал в ладоши, и скоро к нему присоединился весь зал. Просят, блин. Придется идти — ничего не попишешь. Медленно поднимаюсь и начинаю пробираться к проходу посредине зала. Приходится улыбаться и пожимать множество рук — всем хочется поручкаться с самим Санисом. Нужно терпеть.

Вот наконец и проход. Решительно разгоняю складки кителя под ремнем и пружинистой походкой иду в сторону сцены. Я же сейчас должен выглядеть орлом! Вот и стараюсь. Аплодисменты, как пишут в газетах, перерастают в овацию. Даже не так: в долго не смолкающую овацию! Это уже не смешно. Это откровенно глупо.

Взбегаю на сцену, пожимаю Ромусу руку и взгромождаюсь на трибуну. Зал ликует. Кое-где уже начали подниматься. Приветствуют, стало быть. Ой как противно! До одури! Поднимаю левую руку, призывая к тишине. Постепенно хлопки смолкают и становится можно хоть как-то говорить.

— Друзья! — Зал опять взрывается аплодисментами, я понимаю, что тут что-то не так. Кошусь на Ленуса — он сидит в первом ряду с улыбкой до ушей. Понятно, чья работа. Потом поговорим. — Друзья! Хлопать в ладоши будем потом! Сейчас давайте займемся делом!

Кажется, подействовало — хлопать перестают.

— Хорошо! Наш командир столичной организации попросил меня выступить. Я, естественно, выступлю! Рассказывать, как мы готовились к приведению акции неповиновения, я не буду. Большинство из вас и так принимали участие в подобных акциях. Скажу только одно: мы не хотели войны, мы хотели только одного — сказать о том, что нам хреново живется. И попросить власти. Пока — ПОПРОСИТЬ! О том, чтобы они сделали хоть что-то для улучшения нашей жизни. И что мы получили в ответ? Выстрелы из винтовки! Именно от пули, выпущенной ублюдком наемником по приказу мэра нашего Городка, погиб мой боевой товарищ. Наш боевой товарищ — командор Пилус! Прекрасный человек и мужественный боец, он отдал свою жизнь за то, чтобы мы с вами, наши родные и близкие жили лучше! Мы, разумеется, поймали ублюдка, стрелявшего в нашего товарища, но это не вернет Пилуса к жизни. Как не вернут его к жизни и наши слезы! Мы должны помнить о наших боевых товарищах, погибших за правое дело, но должны продолжать борьбу, чтобы их смерть оказалась ненапрасной! Почтим же память командора Пилу-са минутой молчания!