Проект «Геката» (СИ) - "Токацин"

— Так значит, мы с Хольгером не могли работать со спаренными излучателями. А эти — смогли?!

Константин фыркнул было, но встретился с ним взглядом — и, переменившись в лице, шагнул назад. Вперёд, прикрывая бывшего командира «научников», выдвинулась охрана. Гедимин едва обратил на неё внимание и уже почти шагнул вперёд, когда рука Исгельта легла на его плечо и силой развернула сармата к экрану.

— Не здесь! И потом — он не виноват.

За плечом Гедимина кто-то с присвистом выдохнул в респиратор. Это был Хольгер; его глаза сузились и потемнели. Он тоже прочёл строчки на мониторах — и узнал установку ядерного синтеза, с которой так и не успел как следует поэкспериментировать. «Взрывной синтезатор материи,» — Гедимин вспомнил давние опыты на лесном полигоне, изрытом воронками. «Стабильный взрывной синтезатор. Четыреста пар излучателей, расписанный график взрывов, четыре рабочих цикла в день… Наверное, и план по выработке есть. Сколько ипрона тут получают?..»

— Он не виноват? — повторил Гедимин, медленно разворачиваясь к Исгельту. — Это должны были построить мы с Хольгером. Это должно быть названо именем Хольгера. Это у нас отняли. Кто это сделал?

— Атомщик, уймись! — Линкен вцепился в плечо Гедимина и дёрнул его назад. Тот попытался стряхнуть чужую руку, но уже был окружён охранниками, они стояли со всех сторон, — оставалось только прерывисто вздохнуть и разжать кулаки.

— Кто? — повторил сармат, радуясь, что под шлемом не видно, как он морщится. Невидимый обруч снова давил на грудь — в этот раз он, по ощущениям, был тоньше, но врезался глубже, до хруста в рёбрах.

— Прямой приказ Ассархаддона — и я с ним согласился, — ответил Исгельт, жестом отогнав охранников. — Он всегда за разделение обязанностей. Вы проложили путь. А строить промышленные образцы — работа инженеров. Ну как — показать вам «Квазар» в разрезе, или букв и цифр достаточно?

Экран над пультом управления по-прежнему оставался тёмным, но на нём проступили красные светящиеся точки, выстроенные попарно, и Гедимин понял, что экран работает — но там, где стоят камеры, слишком темно. Точки были слабыми светодиодами, вмурованными в какую-то сероватую породу и спрятанными под слой рилкара, — это были скорее индикаторы, чем источники освещения. Исгельт прикоснулся к рычажку на приборной панели, зажигая подсветку, и на экране проступили чёткие очертания глубокого колодца, сужающегося книзу. Метки по бокам обозначали глубину, на которой располагалась каждая пара излучателей, — от поверхности до раздвижной крышки на дне шахты было двести пять метров. Боковые скважины были пробурены через каждые пятьдесят сантиметров — по две на каждой отметке, под углом к плоскости. Излучатели, установленные в отверстиях, рассмотреть было нельзя, но Гедимин уже знал их устройство и рабочие параметры, — грамм ирренция, цепочка обсидиановых линз и омикрон-луч боевой интенсивности на выходе…

Светодиоды на экране мигнули, и шахту заполнил длинный кокон, свёрнутый из защитного поля. Оно на едва уловимую долю секунды налилось ярчайшим зелёным светом и тут же погасло. Гедимин запоздало зажмурился, но успел уловить на грани видимости клочья распадающегося защитного экрана.

— Пятнадцать минут на оседание, — услышал он пояснения Исгельта. — Сейчас в шахте вакуум — нарабатываем чистый ипрон. Один цикл из четырёх всегда отрабатывается так. Остальные три — для редкоземельных металлов и ирренция.

«Пока мне рассказывали, что это работать не будет, здесь строили промышленную установку,» — думал Гедимин, дожидаясь, когда восстановится после вспышки зрение. Он узнал материал выстилки на стенах шахты — это был обеднённый уран, смешанный для прочности с рилкаром. Видимо, он и обеспечивал омикрон-излучение, фиксируемое датчиками, — экранированные излучатели не могли так фонить, часть урана, превратившаяся под омикрон-обстрелом в ирренций, — могла.

— Уран тоже пойдёт в дело? — спросил он.

— Конечно, — кивнул Исгельт. — Ещё один источник ирренция. Уходит на переработку раз в месяц. Вы пришли посреди цикла — некоторые процессы не увидите. Сдирание покрытия, например… или даже смыв ипрона.

— Большая тут выработка? — спросил Хольгер.

— Триста сорок граммов в день, если всё работает, — ответил Исгельт, отключая экран. — Триста сорок с одного «Квазара».

— Основной источник ипрона? — полуутвердительно спросил химик. — Тогда понятно, откуда его столько…

— Эти «Квазары» надёжно экранированы? — внезапно забеспокоился Константин. — Они у самой поверхности, омикрон и сигма распространяются далеко, — вас не засекут с первого же спрингера?

— Вот поэтому «Квазары» и стоят на другом краю кратера, — усмехнулся Исгельт. — Сверху — ипроновые щиты, и их не снимают никогда.

Гедимин поискал на мониторах показания газовых датчиков, нашёл, попутно узнал скорость откачки лишнего газа из шахты и окончательно успокоился. «Хорошая установка,» — подумал он, чувствуя, как обруч на рёбрах медленно разжимается. «Но плохо, что не мы её построили.»

— Ну что, теперь вы не в обиде? — Исгельт заглянул ему в глаза и ухмыльнулся. — Да, жаль, что мы не можем, как макаки, раздавать научные звания и давать изобретениям свои имена. Когда-нибудь это изменится. Если буду жив к тому времени, вы двое получите заслуженную славу. Ну что, здесь осталось что-нибудь, что вам интересно?

— Я хочу увидеть сами «Квазары», — сказал Гедимин. Операторы у ближайших мониторов оглянулись на него и округлили глаза.

— Не выйдет, — ответил Исгельт.

— А когда будут заменять выстилку? — не сдавался ремонтник. Исгельт покачал головой.

— Нет, не выйдет. Вам будет чем заняться и без лазания по шахтам. Это работа для техников. Они справляются.

Он покосился на передатчик.

— Вам пора в лабораторию, а мне — в «Гекату». За мной!

«В лабораторию?» — Гедимин на время забыл о недоступных «Квазарах», но сделал в памяти отметку — выяснить, где они. «Значит, Хольгер был прав, и у нас новая работа. Посмотрим…»

… - Добираться будете на дрезине — до «Койольшауки», на Лабораторную линию, станция Лучевых исследований, — Исгельт остановился напротив цепочки чёрно-жёлтых люков, закрытых наглухо и отмеченных предостерегающими знаками «быстрый транспорт» и «высокое напряжение». — Вот платформа. Ваш коридор — самый дальний, люк замаскирован, но вы пройдёте свободно. Константин Цкау, ваша экскурсия закончена. Резервная дрезина на путях, отправляйтесь в Рассчётный блок — вас там ждут.

Хольгер притронулся к «карману» — пластине брони, в нишу под которой он спрятал образцы ипрона и кеззия.

— Мне, наверное, пора в Химблок, — нерешительно сказал он, глядя на Гедимина. — Лучевые исследования не по моей части.

— Но вы ими занимались, и не один год, — усмехнулся Исгельт. — Идите с нами. Гедимину понадобится ваша помощь.

Идти оказалось недалеко — четыре плавных поворота спустя бывший адмирал небрежно хлопнул по стене, и пластины фрила, до того выглядевшие одной монолитной плитой, защёлкали, отползая в стороны — и снова соединились.

— Напротив, — сказал Исгельт, оглянувшись на удивлённого Гедимина. Тот резко развернулся и увидел открытый люк. Массивная крышка, покрытая ипроном, откидывалась внутрь.

— Шутка для посторонних, — Исгельт махнул рукой на противоположную стену — она снова выглядела совершенно гладкой. — Просто идите вдоль выпуклой стены. Система вас пропустит.

Он щёлкнул пальцем по предплечью Гедимина и кивнул на открытый люк.

— Теперь это ваша личная лаборатория. Осмотритесь — сообщите, сколько лаборантов сюда прислать. Сейчас я оставлю вас здесь. Хотел бы пронаблюдать за работой, но времени нет…

Он покосился на передатчик и, развернувшись, быстро пошёл в обратном направлении, к дрезине. Охранники молча последовали за ним. Гедимин оглянулся через плечо, робко надеясь, что отряд Стивена пойдёт следом, но трое в лёгких экзоскелетах стояли посреди коридора и хмуро смотрели на Гедимина.

— Тут и стойте, — буркнул он, входя в комнату.