Вацлав Нижинский. Новатор и любовник - Ричард Бакл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дягилев попросил Кальвокоресси разузнать, кому принадлежит авторское право на партитуру „Жизели“ Адана.
„У нас было много хлопот… и мы не знали, кому перешло авторское право. Наконец нашли правопреемника, музыкального издателя, проживавшего на окраине Версаля. Мы пришли к нему. Мне кажется, он совершенно забыл о самом существовании „Жизели“. Он с радостью предоставил нам необходимое разрешение, готовясь складывать в карман с неба свалившиеся гонорары“.
Планирование репертуара и подбор исполнителей продолжались и в Рождество, и в Новый год, а это во многом зависело от того, будет ли включена в репертуар, наряду с балетом, и опера, на какие условия следует соглашаться в переговорах с Парижем, состоится ли примирение с Астрюком, удастся ли выплатить долги, и от прочих обстоятельств. Контракты с танцорами будут подписаны только в марте, а репетиции начнутся в апреле. А пока Нижинский, Карсавина, Фокин, Григорьев и остальные вернулись к своим обязанностям в Мариинском театре. Нижинский танцевал почти каждую среду и субботу. Его роли: Поэт в „Шопениане“, Раб в „Египетских ночах“, Раб в „Павильоне Армиды“, Голубая птица в „Спящей красавице“, па-де-де из третьего акта „Тщетной предосторожности“ Вайю, Бог ветра в гран-па-д’аксьон в „Талисмане“ и прочие па-де-де и па-де-труа в балетах старого репертуара. К тому же в этом году он присутствовал на многих собраниях „комитета“, но жил с матерью и не переезжал к Дягилеву.
Так же как и в случае с „Жар-птицей“, соратники несколько лет спустя оставили разные воспоминания по поводу авторства „Шехеразады“. Нет никакого сомнения в том, что общий замысел принадлежит Бенуа. Симфоническая поэма Римского-Корсакова дает только намек на сюжет, основанный на эпизодах из „Арабских ночей“. Много лет назад, впервые услышав эту музыку, Бенуа не знал, что бурная четвертая часть называется „Праздник в Багдаде: Море“, и ему представились картины гаремного сладострастия и жестокой расправы». С самого начала было решено, что декорации и костюмы напишет Бакст, но, прежде чем давать кому-либо другому указания, Дягилев попросил пианиста несколько раз проиграть партитуру, чтобы пробудить воображение Бенуа.
Бенуа был обижен во время первого парижского сезона, так как его не упомянули как соавтора «Клеопатры». В конце концов ему принадлежали идеи выхода Клеопатры и ее «развертывания». Теперь по мере того, как сочинялось либретто «Шехеразады», он записывал свои идеи на страницах клавира. «Я делал это исключительно для памяти. Однако, возвращаясь домой как-то ночью после одного из таких творческих вечеров с Аргутинским, я полушутя сообщил ему, что „запись черным по белому“ должна на сей раз послужить гарантией тому, что мной придуманное за мной и будет числиться». При этом ему в голову не приходили какие-либо материальные соображения, хотя, если бы пришли, он мог бы как автор либретто получать процент с каждого представления, по крайней мере во Франции. Общество авторов очень активно защищало права тех, кого оно представляло. Но Бенуа был излишне оптимистичен.
К тому времени, когда пригласили Фокина, друзья уже вовсю обсуждали либретто в своем кругу, и у балетмейстера сложилось впечатление, что автор — Бакст. Он хотел, чтобы неверных жен зашили в мешки и бросили в море. Такой конец никто не одобрил. Как отметил Фокин, «в самый трагический момент прикрывать артистов мешками — значит закрыть очень интересную сцену. Мешки тяжелы и некрасивы, кроме того, бросать в них артистов опасно… Массовое истребление любовников и неверных жен на глазах публики казалось мне такой чудной задачей». Все согласились с этим. Ида Рубинштейн будет женой султана Зобеидой; Булгаков, так впечатляюще исполнивший роль Маркиза в «Павильоне», будет шахом, а Нижинский — негром-рабом, любовником султанши. Нувель заметил Дягилеву: «Как странно, Нижинскому всегда суждено быть рабом в твоих балетах — в „Павильоне Армиды“, в „Клеопатре“ и теперь снова в „Шехеразаде“! Надеюсь, когда-нибудь ты освободишь его».
Друзья с радостью погрузились в работу над новыми балетами, но для Дягилева январь, февраль и март стали временем нарастающих сомнений, внутренней борьбы и отчаяния. Он, по-видимому, все время колебался, не отказаться ли от идеи еще одного Русского сезона за границей, и можно предположить, что только любовь к Нижинскому и перспектива предоставить ему возможность исполнить более значительные партии, чем он танцевал прежде, в балетах, которые напишут Дебюсси, Равель и Стравинский, заставляла его продолжать действовать. Карсавина, которую Дягилев не предупредил заранее о предстоящем сезоне в Опере, привезла из Лондона еще один контракт с «Колизеем» на весну, который, вероятно, помешал бы ей выступить с русской труппой в Париже. Это был страшный удар не только потому, что Дягилев не мог обойтись без ее таланта и обаяния, но и потому, что она входила в число тех исполнителей, чье участие было обязательным условием договора. «Оба мы очень расстроились», — пишет Карсавина, которая охотно поступилась бы всеми материальными выгодами своего лондонского контракта, но была связана подписью. Она стала бояться телефонных звонков, так как «сопротивляться настойчивости Дягилева было нелегко». К середине января, как мы видели, стало ясно, что Брюсселю не удалось получить гарантии участия Шаляпина, так что все предприятие могло потерпеть крах. В начале февраля Павлова сообщила Дягилеву, что не сможет поехать в Париж, так как должна выступать в мюзик-холле «Палас-театр» в Лондоне. Так что в ее лице Дягилев потерял и Жар-птицу, и Жизель. Ее решение, несомненно, объяснялось как финансовыми причинами, так и осознанием того, что она будет ярче блистать в балетах старого репертуара по своему выбору и подальше от Нижинского и Карсавиной, но решающим фактором, возможно, оказалось ее отвращение к музыке Стравинского. (Дягилев привел Стравинского на вечер в ее квартиру, но она была не в состоянии понять новую музыку.) Так что танцевать Жар-птицу теперь должна была Карсавина, но сможет ли она вообще принять участие в сезоне, зависело от договоренности с Освальдом Столлом из лондонского «Колизея». Не сообщая пока эти новости Астрюку, Дягилев ломал голову, как и ему угодить, и в то же время немного подзаработать. Зная, какой приманкой была «Клеопатра», он 2 февраля послал телеграмму, предлагая Астрюку дать три представления этого балета в Шатле во время гастролей театра «Метрополитен» с итальянской оперой за 50 000 франков. 8 февраля Астрюк согласился заплатить 45 000 франков за три представления «Сильфид», «Клеопатры» и «Пира» при условии, что выступят Кшесинская, Павлова, Карсавина, Рубинштейн,
