Увидимся в Новом Свете - Марьяна Брай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После слов о Бернарде я опустила глаза и боялась выдать свою заинтересованность. А мы и не знали, что индейцы пытались их найти, не знали, что вернувшиеся скрывают свою историю побега.
– Мы не знали, что их искали, – я не могла закрыть эту тему, но задавать вопросы прямо тоже боялась, поэтому пыталась юлить, выдавая свою заинтересованность за простое бабское любопытство.
– Губернатор боялся, что они просто замерзнут в лесу, или попадутся индейцам, – без продолжения ответил Сквонто и принялся развязывать свою тележку с инструментами.
Значит, губернатор хотел найти их не для того, чтобы наказать, а чтобы защитить их, чтобы спасти от неминуемой смерти. Он слишком хороший человек, чтобы жить в этой дикой природе. А может наоборот, таким людям нужно жить как можно дальше от цивилизации. Как индейцы. Но цивилизация сама приходит, и сама разрушает то, что веками берегли труднодоступные земли.
Мы разожгли костер, перенесли вещи в избушку и приготовили ужин – Сквонто с Пэвэти принесли двух тетерок. Птицы весной не такие большие, как осенью, но ужин получился на славу. Сквонто ждал рек, потому что сейчас приходила пора охоты на бобров, которые приступали к ремонту своих запруд. Он сказал, что весной мясо бобра очень полезно. Мы не спорили, и готовы были съесть что попало после сложного дня в пути.
– Там это, это, Боже, помоги нам, спаси нас, – кричала за хижиной Маргрет, и мы, побросав все дела кинулись на ее голос. Было уже темно, но бегущие навстречу нам женщины с факелом успокоили хотя бы тем, что были целы, и за ними не гнался медведь. Малышка и Малкольм оказались быстрыми на реакцию, и оказались в первых рядах с мушкетами. Сквонто поднял лук. Круглыми как плошки глазами на нас пялились женщины, открывая и закрывая рот.
– Что? – быстро и четко спросил Сквонто.
– Там, там, – икала Маргрет. – там покойники, мертвецы, люди, но уже мертвые, – она указывала за свою спину, и шагала к нам, боясь оглянуться.
– Малкольм, бери факел, – спокойно сказал Сквонто и мотнул головой на нас: – а вы идите, готовьте ужин.
– Я сегодня не смогу есть, – дрожащим голосом говорила Маргрет, мелкими шажками передвигаясь в сторону избушки, повиснув на руке одной из девушек. Голова у нее тряслась, глаза не могли сфокусироваться на чем-то одном. Я подтолкнула к ним говорливую Барбару и шепнула, чтобы напоила ее горячим бульоном.
Мы с Малышкой шли за спинами Сквонто и Малкольма. Я прихватила еще один факел – горящую головешку, и светила ею по сторонам. Малышка шла спиной ко всем, осматривая лес, хотя, там можно было выколоть глаз – было темно как в кувшине с пробкой.
Сквонто остановился, Малкольм освещал теперь землю, и между их спинами я увидела беспорядочно разбросанные кости, часть тела с остатками плоти и одежды. Голова закружилась, но я тут же глубоко вдохнула. Хорошо, что ветерок тянул не в нашу сторону, иначе, запах должен быть уже просто «бодрящим».
– Медведь. Их убил медведь. Они нашли его место спячки, – Сквонто поднял с земли два мушкета. – Малкольм, посмотри вон там, – он махнул дальше, в сторону леса.
– Почему медведь не доел их? – я подошла ближе и светила своей палкой, которую приходилось держать огнем книзу, чтобы он не гас.
– Он еще придет, Элиза. Одного он задрал сразу, второй умер позже, и его он оставил «дойти», – Сквонто говорил об этом как будто о методе свежевания бобра. Для него смерть не была чем-то ужасным и неожиданным. Он прекрасно понимал, что она так же логична, как и жизнь. Но нам еще до этого было далеко.
– Что значит «дойти»? – я спросила скорее, чтобы поддержать беседу, чтобы не было этой гнетущей тишины и треска веток в лесу там, где сейчас шарился на земле с факелом Малкольм.
– Медведи не едят свежее мясо. Они прикапывают его, и оставляют на несколько дней, или недель, и потом приходят, чтобы его есть. Так оно кажется им вкуснее, – индеец продолжал шокировать меня своим спокойствием, улыбкой.
– Ферментация. Они ждут, когда это все разложится, потому что у них нет ферментов для переваривания белка… – я высказалась автоматом, посмотрела на Сквонто, и он сделал вид, что ничего не слышал.
– Нашел, Сквонто, я нашел, – Малкольм вышел к нам, и оповестил веселым совершенно голосом о находке ножа. – Как ты знал, что он там есть?
– Вот ножны, – он поднял с земли крепкий, хоть и в налипшей листве и глине, а может это и не глина, кожаный футляр. – Заберем с собой. Это память об этих людях. Пусть она живет.
Рано утром Сквонто и Малкольм вырыли могилу, собрали все останки, сложили в нее, закопали. Маргрет из двух ровных палочек, что отпилила сама от ствола молодой сосны, соорудила крест, связав их между собой веревкой.
Мы постояли, пока она читала молитву, повторяя за ней слова, в которых было больше отчаяния, нежели надежды. Я стала замечать за собой, что постоянно оглядываюсь, что прислушиваюсь к шорохам и треску веток в лесу – я узнала, что такое страх перед обстоятельствами, которые от тебя не зависят.
Жалея, что не каждая ночевка будет в относительно безопасном месте как это, мы двинулись в путь. Мы молчали всю ночь, и теперь я понимала, что такие вещи, как смерть, в этой жизни так же просты, как пение птиц, завывание ветра, как встречающиеся нам ручьи. Нельзя бояться, нельзя отказываться от своих идей и планов, нельзя подводить столько людей, что доверились нам.
Сквонто останавливался все чаще, прислушивался, и не объясняя, давал понять, что нужно идти левее или правее. Я не понимала зачем мы делаем такие «крюки».
– Малкольм, ты не знаешь, зачем мы обходим некоторые участки? – шепотом спросила я нашего рыжего спутника.
– Сквонто велел молчать, но ты же не трусишь как остальные, правильно? – заговорщеским шепотом ответил он.
– Конечно нет. Ты знаешь, что я кремень! – бодро и уверенно успокоила я парня, который явно уже готов был растрепать мне тайну.
– Мы обходим медведей, Элиза, Сквонто слышит их, а иногда до него доносится их запах. Он предупредил меня, что в такие моменты я должен держать оружие наготове. Малышка тоже в курсе, – он рассказал секрет, который лучше бы я не знала. Теперь
