Утомленная балом - Елена Лебедева

— И как скоро вас освободили? — спросила Лиза.

«К сожалению, не скоро. В дело вмешался мой батюшка, потомственный дворянин, бывший вельможа двора Ее сиятельства императрицы Екатерины. Не обошлось без влияния тайного покровителя, о котором я не имел ни малейшего представления. Только несколько позже, когда меня, уже освобожденного, посетила фрейлина Елизаветы Алексеевны, умоляя оставить ее госпожу в покое ради собственного же блага, мне открылось, кто помог мне снова обрести свободу. Фрейлина была настолько убедительной, что я покорно склонил голову и клятвенно обещал больше не приближаться к любимой. В благодарность и в утешение мне подарили медальон, который вы сейчас держите в руках. С тех самых пор я ни на секунду с ним не расставался, пронеся любовь через долгие годы. И даже женившись, я продолжал любить. Эта любовь не дала мне ничего, кроме душевных мук. И сейчас я, кажется, освободился от этого чувства. Прошлое нужно оставить в прошлом. Вы, Лиза, помогли мне это понять. А медальон — всего лишь скромная благодарность».

Лиза надела медальон и лукаво улыбнулась:

— Все действительно было так, как вы рассказали?

Звенигородько улыбнулся в ответ:

— Было немного иначе, но вы ведь ждали красивую сказку, разве я не оправдал ваших надежд?

Вернулась Стаси. Лиза пересела к окну, оставив ее на попечение банкира. Лиза видела, какой интерес ее друзья испытывают друг к другу, и поэтому не вмешивалась. Наблюдая за происходящим на улице, она краешком глаза следила за подругой. Лизу радовало, что Стаси постепенно увлекается, забывая императора. Возможно, высказанное в шутку желание выйти замуж за банкира осуществится.

Глава 23

Вопреки представлениям Лизы о необъяснимом бездействии мужа, Вересов сразу же, как только отправил супругу в безопасное место, начал поиски. Он нанял людей, и они днями напролет разъезжали по городу, ведя расспросы. Но сколько они ни старались, не могли выйти на след. Ефросинья пропала сразу же после поспешного бегства с пожара.

Прачка Марфа во всем созналась, выдав хозяйку с головой. Афанасий Иванович сначала ее арестовал, но потом выпустил, решив, что прачка может оказаться полезнее, будучи на свободе.

За Лизу Николай Степанович не волновался — супруга находилась в Петергофе, в полной безопасности. Это место, по сути, было миниатюрным государством, напоминая неприступную крепость. Здесь кругом были военные, обеспечивая дворцу и его ближайшим окрестностям охрану. Любого, кто захотел бы покуситься на Лизу, сразу бы поймали.

Вересову не давала покоя лишь одна мысль: почему Ефросинья хотела убить именно Лизу? Чем Лиза ей помешала? И каким образом покушение на ее жизнь было связано с убийством Софьи Шимановой?

По вечерам прислуга перешептывалась: Вересов уединялся в столовой со стаканом водки в нетвердой руке. Кухарка жалела хозяина, ставила перед ним закуску. Он пил долго, небольшими глотками, подперев рукой голову.

Николай Степанович был рад, когда однажды его одиночество нарушил поздний визит Дмитрия Петровича Панина. Приняв его, как родственника, он сначала предложил тому выпить, а потом, поддавшись уговорам, согласился перекинуться в карты, чтобы скоротать долгие вечерние часы. На следующий день Панин снова приехал, снова состоялась игра, и вскоре они совсем сошлись и уже не мыслили вечера друг без друга. Вересов чаще выигрывал, добродушно подтрунивая над новым приятелем, Митя же вежливо улыбался, делая вид, что все это чистые пустяки и что не стоит беспокоиться о его кошельке, в котором может поселиться ветер.

— Что же вы, Дмитрий Петрович? Эдак совсем без штанов останетесь! — хохотал захмелевший архитектор.

— А я займу у вас денег, разве вы мне не дадите? — отвечал ему Митя, подыгрывая. — И мы снова сыграем, вот тогда и посмотрим, чья возьмет.

— Да вам не выиграть у меня, молодой человек. Вы же играть-то как следует пока не научились!

— Возможно, но зато я умею составлять хорошую компанию.

— Что правда, то правда. И что бы я делал без вас? Мне сейчас несладко, Митя! Жену с детьми отправил в Петергоф, а сам вынужден коротать долгие часы в одиночестве. Вы не смотрите, что я выпил. Это от безысходности.

— Что-то с Елизаветой Павловной?

— И с ней тоже. Попали мы в скверную историю, милейший. Но об этом молчок. Я обещал Лизе держать язык за зубами.

— Но мне-то вы можете сказать?

— Ни вам, ни кому-то другому. Я связан обещаниями по рукам.

Митя снова сдавал карты.

— Но хотя бы намекните, этим вы не нарушите слово.

— Эх, дружище, жена моя — дивное создание. Видит бог, как я ее люблю. Но иногда я ее просто не понимаю. Какие-то женские тайны, странные секреты… И какие могут быть между нами недомолвки? Мы же одна семья, — язык Вересова заплетался, но говорил он вполне внятно, — у нее двое детей от меня, двое! И я хотел иметь еще столько же! Ан нет. Представьте, за последние полгода Лиза так изменилась ко мне. Я даже не знаю, что и думать. Скажите, может быть у нее сердечное увлечение? Ведь так бывает.

— Да-а, Николай Степанович. Сразу видно, что вы слишком много выпили, — Митя подлил ему еще водки в стакан, не забывая при этом метать карты. — Ведь Елизавета Павловна — ангел, таких женщин, как она, и нет больше. А вы: «сердечное увлечение». Может, она устала от забот, от горя?

— Может. Я ее не виню. Ей и так слишком досталось за последнее время. Скажу вам по секрету, дружище, сейчас расследую одно дело… Т-с-с… Нет, — Вересов повел рукой, — молчу.

— Какое дело?

— Дело как дело. Ничего особенного. Нанял людей, чтобы во всем разобраться.

— И что же? Продвигается?

— Что?

— Это ваше расследование?

— Нет, пока никаких результатов. Слишком сложно, — Николай Степанович хлопнул по столу, — ну вот, вы опять проиграли! Так я, пожалуй, разбогатею.

На этом игра закончилась. Вересов чувствовал себя замечательно.

На следующий день Николай Степанович прибыл домой позже, чем обычно. Панин уже ждал его в гостиной и коротал время за чтением газеты. Вересов пригласил его составить компанию и вместе отужинать. За едой они выпили за Елизавету Павловну, за старшую дочь Соню и за младшего сына Сашеньку, за то, чтобы расследование, которое затеял Вересов, начало, наконец, давать результаты. Отправляясь, как обычно, в кабинет, оба были уже достаточно навеселе.

На первых трех вскрытых колодах выиграл Вересов, но начиная с четвертой начал проигрывать, приговаривая:

— Ну, это вам повезло, любезнейший. Смените колоду и сдавайте карты снова, сейчас я вам покажу, как нужно играть.