Мода на чужих мужей - Галина Романова

– Такси пытались вызвать, а сами не поехали, так? Он не соврал мне?

– Нет. За мной пришла другая машина, я забыла дать отбой и уехала.

– Зато он не забыл, куда должен был вас везти, и поехал туда, и увидел, как Светлана забирает от кафе «Эльбрус» вашу машину. А город он прекрасно знал еще по прошлым своим визитам.

– Надо же, не поленился!

– А куда ему было торопиться? Не на работу же бежал устраиваться! Он работать не привык…

И вот с того самого дня он уже не выпускал из виду Ольгу Николаевну Лаврентьеву, следуя за ней по пятам. А если та пребывала дома, то не упускал случая понаблюдать и за ее подругой, что перегоняла машину от «Эльбруса».

– Но он ведь мог тогда видеть, кто напал на Свету! – заволновалась Ольга.

– Мог, но не видел, – остановил ее Ростов. – Но догадывается, между прочим, кто это мог сделать, и сотрудничает сейчас со следствием активно.

– Вы его отпустили?

– Пока нет. Пока идет следствие, имею право держать его под рукой.

– А зачем он ко мне в ресторане-то пристал, Дмитрий Николаевич?

– Зачем? А вы не догадываетесь, Ольга Николаевна? – недоверчиво хмыкнул Ростов.

– Нет.

– Что, прямо совсем не догадываетесь? Сначала звоните ему, напоминаете о разговоре с Анатолием, о каких-то криминальных авторитетах весь вечер вспоминаете…

– Ах, ну да, было дело. Но я же, когда звонила, думала, что с самим Анатолием говорю!

– Но Коротких этого было недостаточно. Он в этом углядел совершенно другой смысл. Он подумал, что его прощупывают убийцы его друга, потом начал подозревать милицию, потом вовсе запутался и, когда обнаружил вас, одиноко обедающую в темном зале ресторана, подсел к вам и наплел с три короба.

– Знали бы вы, что он мне говорил! – вспомнила она, поежившись. – Такого ужаса напустил!

– Знаю. Он мне все рассказал. И целью его было – запугать вас, а потом понаблюдать, что вы станете делать.

– А я ничего не делала! Я просто напугалась, а что делать, не знала!

– Он понял это и немного успокоился, поверив, что никто не идет за ним по следу. Он начал приглядывать за вами, но обнаруживать себя не собирался.

– Но ведь обнаружил в супермаркете.

– Потому что внимательно наблюдал за всеми вами поочередно и понял, что что-то не то происходит. Что-то затевается дурное. Я-то, грешным делом, думал, что с его стороны вам опасность угрожает, потому и поспешил на встречу с вами. Оказывается, он тоже роль вашего охранника на себя взял.

– А зачем ему все это, Дмитрий Николаевич? Зачем?!

– Скажу, – не поверите! – ухмыльнулся Ростов, а глаза его вдруг сделались колючими-колючими. – Влюбился он в вас, Ольга Николаевна. Такой романтической души наш вор-рецидивист. Влюбленность, помноженная на скуку от безделья, сделали свое дело и… и он, очень возможно, поможет нам продвинуться в наших поисках.

– Так вы все-таки его отпустите?

– Конечно! Мне ему предъявить нечего, кроме одного.

– Чего же?

– Того, что следил, следил за вами, да не уследил. Ну, тут я и себя могу в этом упрекнуть, так что…

Вот как только заходила речь о чем-нибудь еще, что никак не могло быть работой, так Ростов моментально сворачивал разговор. Не желал он с ней говорить ни о чем другом, только о преступлении и о том еще, как бы поскорее его раскрыть.

А она-то, она размечталась! Думала спросить его о формуле семейного счастья, мог же он ее знать или вывести для себя? Мог! Да вот только вряд ли он с ней говорить об этом станет.

Вот как только за ним закрывалась дверь, так она сразу начинала скучать и бояться. Рядом с ним – все в порядке. Даже если он сухим казенным голосом с ней разговаривал, она чувствовала себя в безопасности и спокойствии. А как только Ростов уходил, так все – хоть плачь!

Так ко всем ее страхам и бедам еще одна беда произошла!

Стас к ней в больницу повадился!

Первый раз пришел с цветами. Поздоровался, небрежно швырнул букет на подоконник, вытащил рывком стул из-под столика у окна, сел у изголовья, уставился на нее и молчит! Минуть пять, а может десять целых, помолчал, а потом ушел. Ни слова, ни вздоха, ничего! И Ольга тоже молчала. Из упрямства ли, из каких еще соображений – попробуй нарой в душе, – но молчала.

А что она ему могла сказать, собственно?!

Ах, любимый, я так счастлива! Я просто без ума оттого, что ты пришел меня навестить! А потом должна была сказать: а помнишь, ты ведь меня подозревал во всем? Тебе как, от этого теперь не гадко, нет? А оттого, что бросил меня когда-то – как тебе теперь?..

Наверное, он потому и молчал, что все это в глазах ее прочел, и ответа у него для нее не нашлось. Кругом же перед ней виноват, если разобраться! Во всем виноват!

Во второй раз он молчал чуть меньше, но все повторилось, как и в первый. Вошел, цветы на подоконник, стул в изголовье, локти в колени, подбородок на кулаки, и глаза в глаза.

– Прощения, я так понимаю, мне от тебя не дождаться, так ведь? – спросил он с необъяснимой какой-то злостью после молчаливого созерцания ее бинтов.

– В смысле?

Вопрос застал ее врасплох. Мог бы начать с погоды, и о здоровье не мешало бы справиться. Хотя, он ведь деловой человек, наверняка у врачей все узнал, чтобы время на лишнюю болтовню не тратить.

– Если я соберусь к тебе вернуться, ты меня не примешь, – не спросил, а просто констатировал с мстительным удовлетворением.

– А как же Света? – ну не могла она о ней не спросить. – Ты ее так же, как и меня, бросишь без предупреждения?

– А что, надо предупреждать заранее? – огрызнулся он, сощурив глаза. – За месяц, полгода, год? Дорогая, готовься, я через месяц тебя брошу! А потом, как перед выборами, листы в календаре отрывать, так, что ли?

– А что будет с ней? – настаивала Ольга.

Ей важно было услышать его ответ, очень важно. Он должен был, черт побери, если не начать просить прощения и валяться в ногах, то хотя бы признать свою ошибку! Назвать себя идиотом, козлом, в конце концов, что так подло поступил с ней, что заблуждался и все такое. Что Светку он не любит, а ее не переставал любить.

Но вместо этого Стас сказал:

– Она будет просто жить.

– А то, что ей будет очень больно, Стас, это в расчет не берется?!

Вот в этот момент ей захотелось ударить его. Впервые за все то время, что она страдала, оправдывая, ругая и снова оправдывая, ей захотелось его очень сильно ударить.

– Знаешь, Оля, любое мое решение причинит кому-нибудь боль. Если я останусь с ней, то тебе. Если вернусь к тебе, то ей. Но она сама виновата. Вся эта история…

– И потому теперь, когда она, с твоей точки зрения, достойна наказания, ты и решил ко мне вернуться! – закончила она за него. – Не любовь, нет, тебя гонит обратно! Не то, что ты безумно скучаешь по мне! А то, что Светка совершила нечто такое, с чем невозможно примириться, с чем потом будет очень трудно существовать. А трудно жить ты не умеешь, Стас! Только красиво и счастливо. И хорошо еще, чтобы для этого тебе не пришлось ничего делать. Хорошо бы, чтобы кто-то сотворил счастье за тебя… Уходи!

Он даже не попытался возмутиться или опровергнуть ее слова. Просто резко поднялся, забросив стул обратно под столик, и пошел к двери. Нет, все же решил последнее слово оставить за собой. Притормозил у порога.

– Я так и думал, Оль, что ты меня не простишь, – обронил совершенно без эмоций. – Это, наверное, сложно.

– Что?

– Прощать предательство, наверное, сложно? – нетерпеливо повторил он.

– Когда-нибудь и ты об этом узнаешь, милый. Но ты меня, кажется, совсем не так понял.

– А как я должен был тебя понять? – хмыкнул он недоверчиво.

– Мне кажется, что я… – Оля приподнялась, свесила ноги с кровати, подумала, рассматривая Стаса так, будто видела впервые. – Мне кажется, что я не люблю тебя больше, Стас!

– Врешь, – не поверил он. – Ты просто пытаешься сейчас отомстить мне. Не стоило напрягаться, дорогая, поверь, мне и так тяжело.

– Я не вру! – Она, недоуменно моргая, рассмеялась, настолько легко ей стало после собственного открытия, сделанного только что. – Я не люблю тебя больше! И мне… мне хорошо от этого!..

Он пришел еще один – надо полагать, последний – раз, сегодня вечером. Завтра ее выписывали.

Без цветов, без обязательного галстука, в расстегнутой почти до пупка рубахе. От него сильно пахло алкоголем. Он не взял стула, а сел прямо на пол, подперев дверь спиной, будто она могла убежать от него, не выслушав. А он ведь говорить пришел.

Или каяться? Или жаловаться?

Ольге совсем не хотелось его видеть именно сегодня. День не задался, Ростов вообще не появился, даже не позвонил ни разу. И вообще никто не звонил, и на ее звонки не отвечал, будто сговорились все. Даже Галка вдруг оказалась вне зоны, хотя до этого они раз по пять на дню созванивались.

И тут нелегкая Стаса принесла!

– Оля-а-а… – со странным сипением протянул он и рассмеялся негромко. – А ты ведь была права! Ты снова оказалась права, дорогая!!!

Она не помогла ему вопросом: а в чем, дорогой, в чем? Она просто молчала, с недоумением его рассматривая. Таким расхристанно-подавленным она его никогда не видела. Он шагал по жизни победителем, таким же и от нее ушел. И тут вдруг…