Альковные секреты шеф-поваров - Ирвин Уэлш

Шеннон соглашается меня подменить — очень кстати! Она коротко подстриглась, открыла сзади свою изящную шейку. Вообще-то я не люблю стриженых женщин, но ей идет, надо признать.

— Хм-м, новая прическа… Значит, новый дружок?

Она отвечает красноречивой ухмылкой типа «да, меня трахают!» и подносит палец к губам:

— Тс-с!

И здесь альковные секреты.

Ну что ж, хоть у одного из нас на личном фронте успех. Тоже утешение. А я вот никак не отойду от встречи с Кей, от ее рассказов — о новом парне, о выкидыше,— которые я пропустил мимо ушей. Да еще и Макензи с его проблемами… Исчез, испарился с лица земли! Я обшарил все притоны, все кабаки, где мы были завсегдатаями,— бесполезно, никто об этом мерзавце не слыхал.

Бедняга Роб Макензи! Заработал цирроз печени. Кошмар, кошмар! Никогда уже не сможет выпить. Не позавидуешь… Вот коварство опьянения: его радости сиюминутны, их невозможно отложить про запас. Воспоминания о прошлых загулах недорого стоят.

От одной мысли, что Макензи спекся, становится не по себе. Мы же с ним почти ровесники. И роста одинакового… Правда, вес разный. А вот Кибби ниже меня сантиметров на пять и младше на одиннадцать месяцев. То есть приближается на всех парах к роковой отметке. Сколько еще жизни осталось в его органах — печени, почках, нервной системе? Наверняка немного. Сначала я боялся: а вдруг Кибби умрет? Теперь уже не боюсь, а точно знаю, что это неизбежно. Конечно, рано или поздно все издохнут, но Кибби — с моей помощью — гораздо раньше. И ведь фишка в том, что я не могу, не хочу, не желаю жить по-другому! Какой смысл осторожничать, когда по счетам платит Кибби? Если и завяжу, то лишь для того, чтобы сохранить ему жизнь. А это уже чистое извращение.

Только ведь…

Да, это убийство. Необычное, мистическое и, слава богу, недоказуемое, однако все равно убийство. И к тому же надо рассуждать логически. Что случится, когда Кибби откинет калоши? Какая развязка предусмотрена в нашем дьявольском контракте? Позволят ли мне перебросить бремя на кого-нибудь другого?

Может, когда Кибби окочурится, я сумею подставить под раздачу подлюку Басби?

Или я разом превращусь в чудовищную гнилую развалину и лягу умирать под забором, а Кибби, здоровый и румяный, выскочит из могилы как ни в чем не бывало? Такой сценарий, конечно, справедлив, но маловероятен; в сложившейся ситуации столько зла, жестокости и мрачной загробной иронии, что вряд ли можно уповать на кармическое равновесие финала.

Нет.

Скорее всего я просто вернусь к старому порядку. Начну сам расплачиваться за свои выкрутасы. Вольюсь в баранье стадо, безропотно бредущее к обрыву. Ну что ж, я не в обиде. Получил фору — и на том спасибо.

Но он не должен умереть, это не по-честному!

Я вывожу из гаража служебный микроавтобус и направляюсь по шоссе в сторону Глазго. Никогда не считал себя хорошим водителем, хотя и сдал на права несколько лет назад. Сейчас, однако, чувствую себя превосходно, словно уже много лет за рулем. Съезжаю в спальный район — где-то здесь должны обитать Кибби. Домики вокруг уютные, муниципальные — тишина и благодать. Преобладает частный сектор, изредка попадаются многоквартирные здания, не выше трех этажей. А вот и нужный дом! На новой двери блестящий номер и вычурная деревянная табличка в готическом стиле, с извилистыми сучковатыми буквами, из которых с трудом можно сложить надпись «КИББИ». Секунду я просто сижу и таращусь на дверь. По плечам гуляет нервная дрожь.

Взяв себя в руки, я выхожу из машины и нажимаю кнопку звонка.

Щелкает замок, и на пороге появляется миссис Кибби. Джойс — кажется, так ее зовут. Тощая тетка с угловатым лицом, скрученная, словно веревка. Глаза как у сына: большие и хронически испуганные. Я едва успеваю перерабатывать хлынувшую из открытой двери информацию — звуки, запахи, смутные картины. Впечатление такое, будто заглянул в старое общественное здание — читальный зал или приемную дантиста. Типичная довоенная планировка: низкие потолки, старая пожелтевшая побелка, бледно-голубые обои с цветочным орнаментом в стиле, который некоторые мудаки называют «деревенским». Особым безвкусием поражает иссиня-зеленый палас — впрочем, неплохого качества, судя по пружинистой мягкости.

Миссис Кибби ведет меня на кухню, дребезжит чайником, просит садиться.

— Как Брайан?— спрашиваю я тихонько.

— Ах да…— спохватывается она.— Давайте сперва заглянем к нему, наверх. Только не удивляйтесь, у него может быть дурное настроение. Не привык, чтобы люди видели его вот так… в постели.

— Понимаю, не волнуйтесь,— киваю я успокаивающе, хотя сердце в груди скачет, как бешеный зайчик.— Я и сам не хочу его тревожить. Просто загляну в щелочку, на секунду.

Спальня Кибби нестерпимо воняет каким-то особенным сортом гнили. Такого запаха я еще не встречал: одновременно искусственный и звериный. Затхлая смесь лекарств и разлагающейся плоти. В полутьме рычит и ворочается Кибби. Его мать сюсюкает у меня за спиной:

— Сынок, к тебе гости. Мистер Скиннер.

От неловкости и возбуждения у меня кружится голова. Приходится подстегивать себя агрессивными мыслями: валяется тут, вишь, жирный слизняк, бездельничает, пока настоящие мужчины работают, не жалея сил!

— Не надо, не хочу… Не могу разговаривать… Уходите, уходите…— Кибби наполовину хрюкает, наполовину шипит.

Я с любопытством оглядываю комнату: на стене плакат «Стар-Трека», на кровати ноутбук. Грязный червь, небось целыми днями бродит по порносайтам!

— Не надо, сынок!— Джойс виновато косится на меня.— Мистер Скиннер пришел тебя проведать. Не груби, пожалуйста!

Будь он собакой, его следовало бы пристрелить.

— Прочь, прочь…— хрипит Кибби.

Джойс начинает мелко дрожать и шмыгать носом. Я вынужден взять ее за руки и увести. Обернувшись на пороге, я отчетливо шепчу:

— Ладно, Брай, я все понимаю. Если что — обращайся без стеснения…

В ответ он снова рычит. Я наконец вспоминаю, где слышал этот животный звук. В детстве у меня был кот по имени Макси. Однажды он попал под машину — и с раздробленными задними ногами уполз в придорожные кусты. Я его нашел, попытался вытащить… И бедный зверь на меня зарычал. Не зашипел, не замяукал, а именно зарычал, как собака. Я от страха чуть не обделался.

Провожаю безутешную Джойс вниз, на кухню, и усаживаю за стол, хотя она то и дело порывается вскочить и приготовить чай.

— Я просто не могу понять, мистер Скиннер. Он ведь был таким милым мальчиком! Совершенно изменился… И на меня накричал ни за что… А его лучший друг Ян зашел недавно проведать — так вылетел будто ошпаренный! Уж не знаю, о чем они говорили… На днях встретила его в магазине — он даже не поздоровался.

— Может, это свойство болезни,— рассуждаю я сочувственно.— Физический упадок сопровождается психологическим, и в результате изменяется поведение. Коллеги тоже заметили, что Брайан стал раздражительным.

— Изменения в поведении,— задумчиво кивает Джойс, передавая мне чашку чая.— Это вы правильно заметили.

— А что врачи?

— Ах, доктор Крэйгмайер ничего не соображает!— восклицает она с горечью.— Конечно, он простой терапевт, что с него взять! Но мы и к другим специалистам обращались. Чего только не перепробовали…

Миссис Кибби описывает перипетии бесконечных блужданий по больницам. Я не слушаю: теплая кухня навевает сон… И вдруг одна фраза заставляет меня подпрыгнуть.

— …Сослуживцы к нему так добры, так отзывчивы, но всему приходит конец. Так больше продолжаться не может. Мы собираемся обратиться в отдел кадров — будем увольняться по состоянию здоровья.

Я чувствую слабость, кружится голова. В чае слишком много молока.

— Но ведь… он совсем молодой! Зачем же увольняться?.. Нет, не надо…

Джойс грустно улыбается и качает головой. Она пристально смотрит мне в глаза — и, по-видимому, действительно верит, что я переживаю за Брайана. И самое смешное — я действительно переживаю!

— Боюсь, что иного пути нет,— говорит она с трагической торжественностью.

— Как же вы… справитесь?— Мой голос звенит и пресекается от волнения. Я пытаюсь взять себя в руки.— Вы ведь говорили по телефону, что дочь в университете, что надо платить…

— Да уж, извините, запаниковала.— Она улыбается застенчиво.

— Вовсе нет!— протестую я.

Но она стоит на своем, с мрачной восторженностью человека, наконец принявшего трудное решение:

— На днях мы сели всей семьей и спокойно обсудили положение. Кэролайн устроится официанткой, будет работать по ночам, это учебе не помешает. На следующей неделе она отсюда переедет: снимет комнату, будет жить с кем-нибудь из студентов. У нас кое-что отложено на черный день, ей на аренду на первое время хватит. А я буду ухаживать за Брайаном. Схожу в отдел социальных услуг, узнаю, какие есть льготы и пособия для нетрудоспособных и для членов семей…