Коробка в форме сердца - Джо Хилл

Джуд сменил девушку за рулем незадолго до того, как они пересекли границу штата Джорджия. Головная боль не проходила, а хуже всего было пренеприятное давление на глазные яблоки. Это ощущение усугублялось южным солнцем, безжалостно отражавшимся в каждой более или менее гладкой поверхности – на заборах, лобовых стеклах и дорожных знаках.

Когда они приблизились к границе Флориды, к дурному самочувствию прибавились тревога и нервное ожидание. До Тестамента оставалось около четырех часов. Еще до наступления темноты он увидит ее дом – дом Джесси Прайс, в девичестве Макдермотт, сестры Анны, старшей приемной дочери Крэддока. Джуд не знал, как далеко все зайдет.

Ему уже приходило в голову, что встреча с Джессикой Прайс может закончиться смертью одного из них. Он давно считал, что она заслуживает смерти за то, что совершила, и был готов убить ее. Но только сейчас, когда до встречи оставались считанные часы, эта идея стала чем-то большим, чем умозрительный гнев.

В детстве ему доводилось убивать свиней. Джуд брал слабое или больное животное за задние лапы и вышибал ему мозги о каменный пол сарая. Надо было делать сильный замах и резко опускать руки, и тогда поросячий визг обрывался на середине, а в наступившей тишине повисал отвратительный глухой звук треснувшей кости – с таким звуком разбивается арбуз, сброшенный с большой высоты. Крупных кабанов он стрелял из ружья, представив при этом, что целится в отца.

Джуд принял решение: он сделает все, что потребуется. До сих пор он не знал, что именно потребуется. Теперь же, поразмыслив, он страшился узнать. Он боялся возможных действий почти так же, как боялся того кошмара, что преследовал его. Кошмара, при жизни звавшегося Крэддоком Макдермоттом.

Он думал, что Джорджия дремлет, пока она не заговорила.

– Следующая развилка, – хрипло произнесла она.

Ее бабка. Джуд совсем забыл о ней, забыл, что обещал заехать.

Следуя указаниям Джорджии, он съехал с трассы, свернул налево и двинулся по двухполосному шоссе через убогие пригороды Крикетса, штат Джорджия. Мимо проносились многочисленные стоянки подержанных автомобилей, увешанные тысячами красных, белых и синих флажков, бьющихся на ветру. Поток машин привел их в центр города. Они объехали по краю городскую площадь, поросшуюую травой, миновали суд, ратушу и величественное здание театра из старого кирпича.

Путь к дому Бэмми пролегал через зеленый студенческий городок при небольшом баптистском колледже. Молодые люди с галстуками в треугольных вырезах вязаных свитеров шагали рядом с девушками в плиссированных юбках, с аккуратными блестящими прическами, словно сошедшими с давно забытой рекламы шампуня «Брек». Кое-кто из студентов оборачивался вслед «мустангу», в котором помимо Джуда и Джорджии гордо восседали два здоровых черных пса. От жаркого дыхания Бон и Ангуса заднее стекло совсем запотело. При виде псов одна из девушек испуганно спряталась за спину своего спутника – высокого парня с желтым галстуком-бабочкой. Тот обнял ее за плечи, успокаивая. Джуд не показал им два пальца и следующие несколько кварталов ехал довольный собой, гордясь своей выдержкой. Его самоконтроль крепче железа.

Позади колледжа начиналась улица, по обеим сторонам которой стояли ухоженные дома в викторианском и колониальном стиле. Вывески перед воротами приглашали в юридические конторы и зубные кабинеты. Чем дальше от колледжа, тем меньше становились здания. В них жили люди. Возле лимонного дерева и кадок с желтыми розами Джорджия сказала:

– Сюда.

Женщина, что открыла им дверь, была скорее плотная, чем толстая, с широким темным лицом, шелковистыми усиками и умными молодыми глазами – карими с зелеными искрами. Расставив ноги в стоптанных шлепанцах, она непонимающе посмотрела на Джуда и Джорджию, а Джорджия робко улыбнулась бабушке. Бабушка? Сколько ей лет – шестьдесят, пятьдесят пять? У Джуда слегка закружилась голова, когда он подумал, что «бабушка» может оказаться моложе его… Потом в глазах Бэмми что-то вспыхнуло, словно настроили фокус, и она с воплем развела руки. Джорджия упала в ее объятия.

– Эм-Би! – восклицала Бэмми. Потом она отодвинула от себя внучку и всмотрелась в ее лицо. – Что это с тобой?

Она приложила ладонь ко лбу Джорджии, а та немедленно замотала головой, уворачиваясь. Затем Бэмми заметила забинтованную руку, схватила внучку за запястье, осмотрела повязку. И отпустила руку – почти оттолкнула от себя.

– Что, накачалась какой-то дрянью? Господи, от тебя воняет, как от собаки.

– Нет же, Бэмми. Клянусь, я завязала с наркотиками. А воняю псиной, потому что по мне почти два дня собаки ползали. Почему ты всегда думаешь самое плохое?

Процесс, начавшийся почти за тысячу миль отсюда, в самом начале путешествия на Юг, кажется, завершился – речь Джорджии теперь звучала в лучших южных традициях.

Но в какой момент впервые проявился ее акцент – когда они тронулись в путь? Или еще раньше? Джуд вдруг понял, что Джорджия говорила так с того дня, когда она укололась о несуществующую булавку в костюме покойника. Эта вербальная трансформация вызвала в душе Джуда неприятное беспокойство. Такой акцент очень напоминал Анну.

Бон протиснулась между Джудом и Джорджией и с надеждой уставилась на Бэмми. С длинного розового языка Бон текли слюни. Ангус бегал туда-сюда по зеленому прямоугольнику сада, принюхиваясь к цветам, высаженным вдоль штакетника.

Бэмми сначала осмотрела тяжелые ботинки Джуда, затем перевела взгляд вверх, на черную клочковатую бороду, попутно подметила ссадины, грязь, повязку на левой руке.

– Ты рок-звезда?

– Да, мэм.

– Похоже, вы оба побывали в хорошей драке. Между собой что не поделили?

– Да нет же, Бэмми, – встряла Джорджия.

– Как мило: у обоих перевязаны левые руки. Теперь так модно? Или это что-то романтическое? Может, вы поставили друг другу клеймо в знак вечной любви? В наше время люди обменивались кольцами.

– О, Бэмми, нет. С нами все в порядке. Мы направляемся во Флориду, и я предложила Джуду заехать по пути к тебе. Хотела вас познакомить.

– А почему не позвонила? Я бы хоть приготовила ужин.

– Мы ненадолго. Сегодня вечером нам надо быть во Флориде.

– Никуда вам не надо, кроме как в кровать. Или даже в больницу.

– Я здорова.

– Черта с два ты здорова. Никогда еще не видела человека, более далекого от здоровья. – Она убрала со лба Джорджии влажную прядь черных волос. – Ты вся мокрая. Уж я отличу больного человека от здорового.

– Мне просто жарко, вот и все. Последние восемь часов я сидела взаперти в автомобиле с двумя вонючими собаками и еле живым кондиционером. Бэмми, ты уберешь с дороги свою задницу или хочешь, чтобы я снова забралась в машину и проехала еще сотню-другую миль?