Благие намеренья (СИ) - Василий Коледин

Холодное вино, прохладный поток воздуха, струящийся из белого ящика, освежили меня. Сон улетучился вместе с усталостью и плохим настроением. Ощущение безопасности, какой-то железной, непоколебимой и стопроцентной овладело мной. Дома, как говорят и стены помогают. Мои стены родили во мне чувство защищенности. Если еще совсем недавно, в особняке я считал себя бесконечно уязвимым, то, как только машина въехала на территорию отеля меня отпустило. Словно гора свалилась с моих плеч. Нас не поймали с поличным, нас никто не встретил на обратном пути, мы, надеюсь, не оставили никаких следов, по которым можно было нас идентифицировать. Всё пока складывалось, как нельзя удачно. И у себя в доме, сидя на диване и попивая холодненькое красное вино, я ощутил себя словно рыцарь в своем средневековом замке, когда подъемные ворота зазвенели цепями и закрылись за моим конем, уставшим от быстрой скачки.

Шум воды не прекращался. Наверное, Катя просто стояла под потоками теплой воды и расслаблялась, подставляя лицо очищающему потоку. Я всегда так делаю, когда ужасно устану или, когда мне необходимо снять нервное напряжение.

Вскоре вода прекратила бежать и Катя вышла из ванной комнаты. На голове у нее красовалось полотенце в виде чалмы шейха. Я всегда удивлялся способностью женщин крутить такую полотенечную волососушилку. Это приспособление крутиться одинаково всеми женщинами в любом уголке мира. Мы мужчины лишены такого таланта и ничего кроме, как вытереть голову насухо, придумать не можем. Кроме головного полотенца, на Кате было еще одно, обернутое вокруг тела и заткнутое одним концом на груди. Капельки воды бриллиантами стекали по шее и исчезали у границ полотенца.

- Ты пойдешь? – спросила она меня.

- Да, сейчас. Хочешь вина?

- С огромным удовольствием! Где оно?

- Возьми бокал на кухне. Бутылка вот, - я поднял зеленый сосуд вверх, показав его Кате.

Она прошла на кухню, взяла со стола свой бокал и попивая из него маленькими глотками божественный напиток, изобретенный древними тракийскими жрецами и научившими его изготавливать диких тогда еще греков, вернулась ко мне.

- Сейчас допью и пойду, - попытался оправдать я свою задержку.

- Не спеши. Ты довольно чистый, не то, что я… - Катя села с ногами рядом со мной.

Держа руку с бокалом возле своих губ, она прижалась ко мне, и я ощутил мокрое ароматное тело молодой еще женщины, зовущее, влекущее и возбуждающее.

- Ты сегодня меня поразила, - сказал я правду.

- Ты разочарован?

- Наоборот! Я возбужден!

Катя просунула руку между моих ног. Длинные пальцы сжали джинсовую ткань.

- Ты врешь, ты не возбужден. Хотя…, что-то я почувствовала…какой-то отклик был…

Джинсы на самом деле стали мне малы. Я стащил их и остался только в футболке. Катя легла мне на колени головой, а я стал гладить и целовать ее уже хорошо загорелую спину со следом от лифчика. Полотенце с нее давно соскочило и валялось на полу, больше не пряча от меня любимого тела прекрасной женщины, доселе хрупкой и беззащитной, но оказавшейся воровкой. Как только я подумал о ее настоящей профессии и вспомнил Катю у сейфа, меня сразу переполнило жгучее желание овладеть ею. Я смотрел на нее и видел прежнюю Катю, но картины сегодняшнего дня меняли ее образ, это были какие-то волны настроения. Катя будто знала, что со мной и в нужный момент усиливала мое безумие. Наша близость была намного слаще всяческих игр с переодеванием. Там ты понимаешь, что одежда – это внешние атрибуты и внутри человек остается прежним. Здесь же всё было наоборот. Внешне Катя совсем не изменилась, она была всё той же прекрасной молодой женщиной, что познакомилась со мной совсем недавно, а вот внутренне я увидел ее в другом свете, в качестве опасной, жёсткой и даже жестокой, хитрой взломщицы сейфов, королевы воров. Она не притворялась, она была именно такой. Это чувство напоминало детскую игру в перевертыши. Это когда один рисунок меняется в зависимости от того, как на него посмотришь. Сначала это лицо, а потом может оказаться какой-нибудь другой вещью. В школе мы на листочке чертили параллелограммы прорисовывая невидимые стороны. И внимательно смотря на них ощущали, что стороны меняются, ближняя становилась дальней и наоборот, дальняя - ближней. Так вот и с Катей у меня возникало такое же ощущение. То она была преступницей, то слабой девушкой. Эта переменчивость в моем сексуальном партнере, в моей любимой женщине зажигала напалмом меня и, я чувствовал, Катю тоже.

- А теперь иди в душ! – шутя приказала мне грязная воровка. – Ты потный и мокрый.

- Разве это не одно и то же? – спросил я, подставляя свое тело под ветер кондиционера.

- Нет, конечно! Потный – это вонючий, прости сильно пахнущий, а мокрый может быть и не пахнущий, и не грязный, а просто не вытиравшийся после душа или моря. Такой большой, а приходится тебе объяснять такие очевидные вещи!

- Ну, вот теперь все понятно, что я и вонючий, и мокрый! Иду в душ! – я встал и, светя своей наготой, ушел в ванную комнату.

Теплая вода приятно омывала мое истерзанное тело и уставшую душу. В этот раз Катя вымотала меня не на шутку, я не ожидал от нее такой страсти, мне казалось, что после утреннего опасного и тяжелого занятия у нее не хватит сил на меня, но я ошибся, ее силы только утроились.

Стоя под душем я критически осматривал себя. Конечно, я не походил под стандарт мужчин, которые уже в тридцать лет лысели, обзаводились семьями, женами, детьми и круглыми выпяченными животами. Я все еще был довольно строен, лохмат и одинок. Но в то же время я намного отставал от «спартанцев» Павла, увиденных мной в тот день. И ведь они тоже не были юнцами. Мужикам было лет под сорок! Может заняться культуризмом? – пришла мне в голову сумасшедшая мысль, которую почему-то мне захотелось озвучить.

- Катя! Может мне начать ходить в качалку?! – крикнул я девушке, пытаясь перекричать шум воды из лейки.

- Дурак! Ты и так очень красивый!

- Правда?! – очень польщенный прокричал я вновь.

- Правда. Ну, и во-вторых, ты никогда не станешь Гераклом, - Катя открыла дверь в ванную и остановилась, смотря на меня, оценивающе рассматривая мои органы. Но она это сделала настолько шутливо, что я нисколько не смутился.

- Почему это? – удивился я, но не расстроился.

- У тебя кость узкая. На такой кости мясо много не нарастет. Да к тому же именно благодаря твоему телосложению, ты даже в своем возрасте худобой и стройностью напоминаешь юношу. Разве тебе этого недостаточно? Ты хочешь, чтобы через несколько лет мышцы одрябли, заплыли салом, и ты стал обычным пузатым мужиком?

- Нет, - умиротворенно заулыбался я.