Освободитель - Александр Прозоров

Справа и слева, высекая друг из друга искры, кружились рыцари и бояре. Ловчили, выматывали, нападали. Брали в плен. Впрочем, дерущихся пар осталось не так уж и много. С десяток.

– Защищайся! – нашелся для Егора новый противник. Доспехи с серебрением, маска вытянута вперед на конус, плюмаж срублен под корешок.

– Нападайте, сударь! – позволил Вожников, даже слегка поклонился, раз уж вокруг пошло такое рыцарство.

Бретонец тут же ловко и красиво несколько раз попытался перерубить ему горло. Дважды князь в последний миг прикрывался вскинутым вертикально клинком сабли, третий выпад принял на щит, резко сблизился, вскинув оружие. Бретонец торопливо прикрылся щитом, поднимая его вверх – Егор «помог», с силой двинув ногой в нижний край. Щит вспорхнул в высоту, а Вожников быстро и резко ударил врага в забрало оголовьем сабли – рубить или колоть было слишком близко. Егор рассчитывал вмять забрало – но вместо этого от второго удара вбок провернулся весь шлем, оставив несчастного бретонца незрячим. Тот заголосил и торопливо бросил меч.

– Достаточно! – прозвучал над полем брани пронзительный женский голос. – Все кончено, хватит! Мой дядюшка мертв.

Драка затихла – все-таки шевалье Изабелла умела приказывать! Егор прошел немного на голос – и увидел ее, стоявшую на коленях перед одним из рыцарей. Под поднятым забралом – бледное, цвета молока, молодое лицо с черными узкими усиками.

– Слушайте меня все! – Изабелла скинула шлем, и россыпь рыжих волос подтвердила ее право отдавать приказы. – Мой дядюшка будет похоронен в родовом склепе со всеми подобающими почестями! Он был умным и достойным правителем, и не его вина, что выбор Иисуса пал на меня. Вся семья его получит подобающее содержание. Все вассалы сохранят свои уделы и кормления. Никто не будет наказан или изгнан. Един Бог на небе, един король на земле! Больше крови не будет. Я принесла сюда мир!

Победа случилась нежданной и сокрушительной. Двести пятьдесят пленных рыцарей, среди которых сам герцог Орлеанский, племянник короля и глава королевской партии арманьяков! Несколько сотен людишек помельче, тысячи убитых французов, полностью доставшийся англичанам воинский лагерь с припасами, казной и оружием. Подобной славы короли не добывали себе мечом со времен Эдуарда III. Каракки и нефы один за другим уходили к родным берегам, увозя добычу, полон и… И раненых, больных. Из полков, что оставались в осаде, уцелели совсем немногие воины. Можно сказать – никто, поскольку из них невозможно было собрать даже пары полноценных сотен. Да еще, вдобавок к потерям, корабли привезли из Лондона несколько листовок самого мерзкого содержания.

– Вот, слушайте, – сказал на совете дворянам Генрих и прочитал: – «Мы, милостью Божией Великий князь Русский и император Священной Римской империи, патрон французского короля Георгий Заозерский уведомляем местное население, что по причине непризнания Господом дворянского титула за человеком, именующим себя королем Генрихом, его земли как безхозные принимаются в мое владение. Засим объявляю. Первое. Если на землях сих безхозных проживают дворяне благородного происхождения, им надлежит в трехмесячный срок уведомить мою канцелярию о границах своих владений, податном населении и размере семьи для определения к службе в Империи. Кто же в указанный срок о желании присягнуть не сообщит, угодья того приказываю считать бесхозными и отошедшими в казну. Второе. Уведомляю вилланов английских, что, по обычаю русскому, казенная земля, самовольно взятая в обработку, собственностью пахаря не становится, и дозволена оному для проживания и кормления лишь до тех пор, пока он землю сию пашет и сеет[46], после чего снова в казну возвращается. Третье. Великий князь и император не берет податей со своих подданных. Посему любые сборщики, сие требующие, суть тати бесчестные. Их надлежит вязать и наместнику княжескому на суд тащить…»

Король сжал бумагу в кулаке и стукнул им по столу:

– И писульками этими все деревни и города засыпаны, на дорогах у каждого россоха прибиты! Откуда ползет зараза сия?! Как появляется? – Он глубоко вдохнул, выдохнул: – За марионетку иногда себя ощущаю, ровно за нитки меня кто-то дергает! Сюда еду – дома тут же напасть, туда возвертаюсь – здесь беда. Сюда мчусь – опять там все не слава богу!

– Это всего лишь слова, – брезгливо поморщился лорд Уильям Кент. – Без армии писульки любые есть лишь звук пустой. В нашей благословенной Англии ныне не осталось ни единого вражеского воина, зато там имеются наши лучшие дворяне во главе с герцогом Эдуардом Йоркским. Они обеспечат надлежащий порядок в королевстве. Перед нами же, мой король, открыта дорога на Париж! Французская армия перестала существовать, и остановить нас некому.

– Слишком опасно! – возразил граф Суффолк. – У нас очень мало сил, чтобы делить их на два направления. Арфлер – это путь вверх по Сене, это опора на берегу моря, это место, где армии можно остановиться на зимовку. Неразумно начинать новый поход, не закрепившись здесь.

– Париж – это столица, это сердце Франции! – горячо возразил лорд Кент. – Сейчас оно в наших руках. Но уже через несколько месяцев арманьяки могут собрать новую армию…

– Однако мы уже не сможем этого сделать! – перебил его граф. – Англия пережила сразу три кровавые битвы. Одну неудачную и две победные. Но в каждой теряла людей. Нам больше некого призывать. Пополнений ждать неоткуда. Лучше крепко сесть в одном городе, нежели разойтись и не получить ничего.

– Но Париж…

– Без Арфлера Парижа не удержать. С Арфлером он все равно будет наш. – Вздохнув, король отбросил листовку и подвел итог: – Мы будем продолжать осаду.

Похороны павшего герцога, принятие новой правительницей оммажа[47], паломничество к гробнице святого Ива, которого шевалье Изабелла немедленно объявила личным покровителем, заняли две недели, растянувшись до конца сентября. Все прошло без сучка и задоринки – и в немалой степени потому, что знатные рыцари шевалье Гоэлье и шевалье Корнуай пожелали узнать, чьими же пленниками они стали.

Забавно было наблюдать, как из жалких и пришибленных побежденных они стремительно надулись в откормленных индюков. Ведь оказаться личным пленником великого князя и императора – это вам не хухры-мухры, это уже почет и уважение. Это вам не простому дворянину неудачно под меч подставиться!

Рыцари мгновенно забыли о выкупе и не столько запросили, сколько даже потребовали для себя право находиться рядом со своим победителем. Пленные они или нет? Захватил – держи при себе! Согласно оригинальному рыцарскому кодексу, разобраться в котором Егор уже давно отчаялся, они даже обязались привести с собой свои «копья», дабы честно служить господину. А «копья» у обоих были немаленькие, по три десятка полностью снаряженных оруженосцев, слуг и коноводов.

Весть о том, кто именно стоит за спиной Бретонской ведьмы, а также ее личная слава заставила всех бретонцев оставить недовольство при себе – даже если оно у кого-то и появилось. Ведь можно не верить в колдовство, но трудно не поверить в многотысячную армию, расставляющую в совсем близкой Гиени гарнизоны, не поверить в кочи, ладьи и ушкуи, чьи пушки за три-четыре дня до основания сносили замки баронов и графов, не пожелавших по первому требованию принести клятву верности «восточному деспоту» и встать со своим ополчением под его знамена. Уж лучше так: признать новую герцогиню и жить по-старому. Тем паче, что она графам де Монфор вроде даже еще и кровная родственница, всего лишь два колена разницы…

Между тем наступающие корпуса растеряли изрядно бояр, княжичей, беев, мурз, баронетов, графов и их безземельных родственников, доказавших Империи преданность и отвагу. Служивые получали в захваченных краях уделы или места наместников в городах, оставались здесь со своими холопами, слугами, с десятками, а то и полусотнями воинов. Теперь войска больше чем наполовину состояли из дворян местных, избравших службу новому господину, а не изгнание из родных поместий. Из рыцарей нищих и храбрых, самоотверженных и верящих в свои мечи, которые, по всеобщему убеждению, и должны кормить своих владельцев. Вожников знал: чтобы они стали верными воинами, а не головной болью, чтобы восхваляли нового господина, а не мутили против него родичей и соседей, их требовалось накормить, дать им добычу, немножко славы и чувство победителя. Такой уж это зверь – армия. Его нужно регулярно кормить землями, поить золотом и почесывать победами. Иначе – начнет кусаться. И потому великий князь и император, сжав кулаки на удачу, приказал всем своим полкам поворачивать на запад – на Бургундию.

Жан Бесстрашный был слишком властолюбивым, независимым и решительным, чтобы превратиться в послушного слугу. Привести его к покорности не стоило и пытаться. Ужасов войны его немаленькое по здешним меркам государство почти не испытало. А значит… Лучшей жертвы для «зверя» просто не сыскать.