Лик Девы - Сергей Пономаренко

- Вы все о них знаете, наверное, бывали в Порте? - Беата не не сводила взгляда с приближающих к укреплениям турецких войск, напоминающих стремительный поток, разрушающий все на своем пути.

- Я участвовал в защите Константинополя, видел императора Константина перед его гибелью. Весьма храбрый и опытный воин он был. Потом я пять лет находился в рабстве, пока Провидение, Дева Мария и святой Варфоломей меня не спасли. Даже видел самого султана Мехмеда II-завоевателя. Турок как турок. Впрочем, нет. Неординарная личность. Сын рабыни-христианки, он не мог стать наследником, имея старших братьев Али и Ахмеда. За любовь к христианам он не пользовался благосклонностью высшего духовенства, за доброе отношение к евнуху Шихабеддин-паше ему устроили бунт янычары. И, несмотря на это, он стал шахом, властелином многих народов, добился того, чего не смог совершить его отец, грозный султан Мехмед I - покорил оплот христианского мира - Константинополь, уничтожил Восточную Римскую империю - Византию. Любитель поэзии и садовод, сам выращивает овощи. Очень любознательный, однажды вспорол живот садовнику, заподозрив, что тот съел выращенный им огурец. Сам пишет стихи.

Защитники крепости выдержали штурм, и волна башибузуков откатилась от стен крепости. Раздался глухой бой барабанов, звон цимбал, стенанье флейт, и в сторону крепости выступили две колонны - впереди двигался черный квадрат, за ним - белоснежный прямоугольник.

- Впереди идут йайа - регулярные пехотные войска. Эти значительно опаснее башибузуков. Прокладывают дорогу для следующих за ними йени чери, янычар. Вон они идут. На головах у янычар высокие белые войлочные шапки, к краям которых прикреплены шлейфы, олицетворяющие рукава дервишей, а к концам шлейфов прикреплены нарядные деревянные ложки. - Беата улыбнулась. - К сожалению, тем, кто сейчас на стенах, будет не до улыбок. Это очень опытные, умелые воины. Каштеляну Лучиану, командующему защитниками крепости святого Креста, сейчас придется несладко.

Черный квадрат рассыпался, и воины с дикими криками начали форсировать ров, пробиваясь к пролому в стене. Беата заметила, что этим участком обороны командовал капитан аргузиев Константино ди Франгиссо, облаченный в блестящую кирасу и шлем. Он энергично размахивал саблей. Его войско состояло из ополченцев, вооруженных, чем смогли, но некоторые из них были также в кирасах. Передовая линия, вооруженная копьями и алебардами, сбрасывала нападавших в ров, а со стены, из-за кремальеров, стрелки осыпали турков градом стрел из луков и арбалетов, стреляли из кулеврин и аркебуз. С верхних площадок башни в плотные ряды наступающих арк-баллисты посылали смертоносные копья, которые пронзали одновременно по нескольку человек. Но вскоре передовая линия защитников была смята и оттеснена к самому пролому. Здесь бой продолжался уже в непосредственном контакте с противником. Воины рубились саблями, мечами, кололи кинжалами. Вдруг со стены огненным смерчем полилась из чана кипящая смола, на мгновение сделав проплешину в густой толпе дерущихся. Беата с удивлением увидела на стене женщин, которые бросали в турков камни, лили кипяток.

Крики «Мехмед! Мехмед! Порта! Порта! Аллах акбар!» смешивались с возгласами «Генуя! Генуя! Христос с нами!». Защитники крепости медленно отступали под натиском многочисленного и умелого врага, было видно, что еще немного - и они будут сломлены. В это время сквозь шум битвы, возгласы победителей, крики отчаяния прорвался звук флейты. Раздался ужасающий грохот, сопровождаемый пламенем, перекрыв на мгновение многоголосый шум битвы, - это заработал многоствольный «орган смерти», страшное оружие в ближнем бою. Наступающим туркам был нанесен значительный урон. А в следующий момент нападавшие были смяты отрядом тяжеловооруженных воинов под предводительством самого консула, разившего врагов большим мечом с полуторной ручкой из красного дерева, и находившегося в самой гуще сражающихся. Отступление турок сменилось паническим бегством по временной переправе через ров - по мосту, сложенному из бревен.

У защитников появились в руках зажженные факелы, и вскоре мост запылал. Но тут с другой стороны рва раздался смертоносный залп из пищалей, за ним другой и третий - это подошли янычары. От огня янычар поредели ряды защитников крепости. И вскоре рядом с еще горящим мостом турки начали строить новый. Защитники крепости скрылись за проломом и, в свою очередь, стали обстреливать нападавших, мешая им воздвигнуть новую переправу через ров, постепенно наполняющийся телами убитых и раненых турок. Вновь заработал «орган смерти», выдвинутый почти к самому рву, сея смерть в плотных рядах турок.

Нападавшие отхлынули под радостные крики защитников крепости. Вскоре обстрел турками стен возобновился. Казалось, на этот участок крепости обрушилась вся мощь турецкой артиллерии. Громадные ядра с ужасающим грохотом крушили стены. Под прикрытием тяжелой артиллерии турки переместили ближе к крепости среднюю артиллерию - «веглеры», стреляющие ядрами весом в сто - сто пятьдесят килограммов, и «краподины», посылающие ядра весом в пятьдесят килограммов. «Краподины» были наиболее скорострельными и точными орудиями, из них делали порядка ста выстрелов в течение дня, нанося наибольший ущерб защитникам крепости.

На одиннадцатый день обороны крепости, под вечер, обрушилась Греческая башня, одна из наиболее старых, а пролом в стене достиг более пятидесяти ярдов в ширину. Упавшая темнота не дала туркам пойти на штурм, но они продолжали обстрел крепости. Наступившая ночь не принесла отдыха осажденным жителям Солдайи - они все силы бросили на восстановление разрушений, хотя было ясно, что за короткое время сделать это невозможно. Работы продолжались при непрекращающемся бое барабанов и артиллерийском обстреле, так как восстановительные работы требовали света факелов, служивший туркам прекрасным ориентиром. На восстановительных работах были задействованы не только старики, женщины, подростки, но и сами ополченцы, которые, несмотря на приказ консула отдыхать перед завтрашним боем, не могли уснуть, в эту, возможно последнюю, ночь.

Беата осторожно встала, откинула покрывало с балдахина, стараясь не потревожить крепко спавшего мужа. Оборона крепости занимала все его время, и он неутомимо руководил защитниками с раннего утра до поздней ночи, а потом, обессиленный, мгновенно засыпал на брачном ложе. Беата поднялась по лестнице на верхнюю площадку. Теперь там было тесно из-за обилия находившегося на площадке вооружения: арбалетов, луков, дротиков, копий. С двух сторон башни, у края, стояли громадные котлы, полные смолы, рядом с ними аккуратными стопками были сложены дрова. Посредине лежала большая куча камней, а возле нее была установлена камнеметная машина под диковинным названием «трибюше». На ночь консул отправлял с башни воинов во внутренний дворик. Вокруг крепости, обхватив ее полукругом, пылало множество костров, из-за большого расстояния похожих на светлячки. Природа, до этого хмурившаяся непрекращающимися ветрами и непогодой, подарила чудную ночь - темный бархат неба был усеян множеством блестящих звезд, казалось, что это отражения костров, сверкающих на земле.

Внезапно Беата увидела на фоне неба человеческую фигуру с распростертыми руками, бесстрашно стоящую на самом краю площадки. Она от испуга вздрогнула, готовая бежать в ту же секунду, но, присмотревшись, узнала свою служанку Мару. Залитая лунным светом, Мара быстро, вполголоса произносила какие-то слова на незнакомом языке. Беата кроме итальянского знала латынь и греческий язык, а за год пребывания в многонациональной Солдайе научилась различать татарский, армянский, русский, а этот был совсем не похож ни на один из них. Беата поняла, что Мара совершает какой-то языческий обряд. Хотела окликнуть служанку, но передумала и незаметно спустилась с площадки.

Беата вспомнила, как во время охоты, несколько месяцев тому назад, охотники обнаружили раненую незнакомую девушку в необычном черном одеянии и привезли ее в крепость. О себе девушка ничего не рассказывала, как и о том, что с ней случилось, лишь упомянула, что все ее близкие погибли. Она носила странное имя - Мара, и у нее была смуглая кожа и красивые длинные черные волосы. Девушка свободно разговаривала на татарском, греческом языках, и ее сначала приняли за татарку. Но потом заметили, что она не только сторонится татар, но они вызывают у нее явную неприязнь, которую девушка не скрывает. После выздоровления, ввиду того, что Мара никуда не собиралась уходить, ее по просьбе Беаты, принявшей горячее участие к судьбе девушки, оставили прислугой в замке. Вскоре она стала личной служанкой Беаты. Была она немногословной, очень исполнительной и ни с кем из прислуги близко не сошлась. Когда турецкие войска стали приближаться к Солдайе, во избежание предательства, по приказу консула из города были удалены все лица татарской национальности. Эта мера была вынужденной, так как в составе турецких войск были татарские войска хана Менгли-Гирея, но девушку по настоянию Беаты пожалели и оставили в крепости.