Мышление через кино. Занимаясь философией, смотреть фильмы - Damian Cox

- не единственный способ исследования нашей концепции личностной идентичности. Надуманный, научно-фантастический характер мысленных экспериментов может снизить их надежность. Часто бывает трудно понять, что думать, как применять наши концепции, в ситуациях, которые можно описать только в самых общих вымышленных терминах. Например, чтобы продвинуться в этом направлении, нам пришлось дополнить наш мысленный эксперимент с заменой робота целым рядом философских гипотез. (Что, если память не хранится в сетевой чувствительности нейронов? Что если сознание не является продуктом информационного потока внутри мозга? ) Было бы удобно, если бы мы могли опираться на реальные случаи для проверки наших теорий о личности, а не на причудливые мысленные эксперименты. И это возвращает нас к нашему фильму. Фильм "Мементо" не является реальным случаем, но он представляет собой вымышленное изложение реального состояния: тяжелой антероградной амнезии. И он показывает нам, что версия психологической теории непрерывности, которую мы только что представили, неверна.

 

Леонард Шелби не может сделать того, что требует от него теория: он не может связать один непрерывный поток сознания с другим посредством эпизодической памяти. Шелби переживает каждую из своих личностных стадий так, как будто она отделена от всех предыдущих стадий, вплоть до момента травмы. Последнее, что он помнит (или думает, что помнит), - это смерть жены. Тем не менее, по мере просмотра фильма нам кажется совершенно очевидным, что Шелби на протяжении всего повествования - это одна отдельная личность. Этому убеждению способствует целый ряд моментов. У Шелби есть устоявшийся план действий и последовательный набор психологических черт и склонностей. У него одно тело на протяжении всего повествования, в том числе и один голос. Фильм насыщен его голосом за кадром, и он без труда называет себя Леонардом Шелби и догадывается о всеохватывающем повествовании своей жизни - своей жизни. Другие люди относятся к нему как к одному человеку. Более того, Шелби помнит свою жизнь до черепно-мозговой травмы. На протяжении всего фильма у нас нет причин сомневаться в том, что Шелби - это всего лишь один человек. Тем не менее, он не удовлетворяет условию психологической непрерывности личностной идентичности, описанному нами в предыдущем разделе. Значит, такое представление о личностной идентичности неверно. Фильм доказывает это! (Или дает нам веские основания подозревать это: философы редко доходят до того, чтобы доказать что-то раз и навсегда).

 

Какие варианты остаются? Рассмотрим особенности "Мементо", которые подкрепляют нашу уверенность в том, что Леонард Шелби - это единая уникальная личность, несмотря на эндемическую прерывистость его сознания. Существует пять основных возможностей.

 

(1) У Шелби есть последовательный жизненный план: целеустремленное преследование убийцы своей жены. (Угроза этому плану - вот что приводит его к убийственному самообману в фильме; он готов пойти почти на все, чтобы защитить свой план и поддерживающие его фикции). Поскольку у него есть этот план и ему удается неуклонно следовать ему, мы склонны воспринимать Шелби как единую личность, идущую по жизни последовательным путем; мы не склонны интерпретировать фильм как свидетельство распада той личности, которой Шелби когда-то был. Тем не менее, наличие последовательного плана не является ни необходимым, ни достаточным условием для формирования личности. Команды, организации, группы могут иметь последовательные долгосрочные планы, а люди могут бесцельно плыть по течению жизни без них.

(2) Второй фактор заключается в следующем: Шелби обладает устоявшимся набором диспозиций и черт характера. В этом смысле он психологически целостен, даже если не переживает свою жизнь как целостный поток сознания. Тем не менее, психологические диспозиции - это не те вещи, которые могут индивидуализировать человека, не сами по себе. Диспозиции могут быть общими, поэтому их недостаточно для численной идентичности. (Помните, что мы исследуем численную идентичность Шелби, а не его качественный характер). Психологические диспозиции могут меняться самым разным образом (например, в результате обращения в веру), поэтому, по-видимому, психологические диспозиции также не являются необходимым условием идентичности.

(3) Третий аспект "Мементо", способствующий нашей индивидуализации Леонарда Шелби, - это то, как Шелби и другие индивидуализируют его в фильме. Шелби говорит одним голосом - мы очень часто слышим его в закадровом тексте. Голос не просто звучит одинаково (очевидно, что наличие одинаково звучащего голоса не является ни необходимым, ни достаточным условием для устойчивости). Шелби говорит о себе как о Леонарде Шелби, как о человеке, которым он был вчера, 10 минут назад или 10 лет назад. Разве голос Шелби не является решающим? Имеет ли он право решать, продолжает ли он существовать, несмотря на все произошедшее? Заманчиво думать так, но на самом деле голос Шелби не является решающим. Мы не обладаем такой властью над своим личным существованием. Например, нельзя стать непрерывным Наполеоном, спутав себя с Наполеоном. Последовательное использование Шелби первого лица позволяет утверждать, что он - один человек, только если при каждом использовании первого лица удается выделить одного и того же человека. А в контексте Леонарда Шелби это вызывает вопрос. Точно так же тот факт, что другие участники фильма относятся к Шелби как к одному человеку - парню с памятью, - свидетельствует о том, что он - одно лицо, только если эти употребления второго и третьего лица, а также использование имени "Ленни" и "Леонард Шелби" относятся к одному лицу. А это именно то, что мы стремимся установить.

 

Таким образом, у нас остается два варианта: (4) непрерывность тела Шелби и (5) связь Шелби с его сознанием до травмы через эпизодическую память. (Другой вариант, конечно, заключается в том, что мы отказываемся от персональной настойчивости Шелби; но это должен быть последний вариант, учитывая, что персональная настойчивость является таким автоматическим и естественным способом интерпретации фильма). Взяв в качестве примера непрерывность тела, следует ли сказать, что все, что требуется для того, чтобы Шелби продолжал существовать в условиях тяжелой антероградной амнезии, это то, что он изо дня в день является (или имеет) одно и то же тело? Является ли личная идентичность не более чем идентичностью тела во времени? Некоторые философы считают, что это наилучшее решение. Однако им трудно быть довольным. Оно исключает многие возможности, которые выглядят как реальные. Например, хотя физически невозможно, чтобы одно сознание вошло в тело другого (или в урну, как в фильме Карла Райнера "Весь я" (1984)) и овладело им, тем не менее, это вполне мыслимо. И мало кто сомневается, куда интуитивно следует идентичность в этих сценариях: она идет вместе с сознанием, а не с телом. Теоретик телесности должен найти правдоподобный способ лишить эти интуиции их силы, а это очень непросто.