Иосиф Сталин, его маршалы и генералы - Леонид Михайлович Млечин

Между прочим, в доверительных беседах советские и немецкие офицеры еще в середине двадцатых обсуждали вопрос о разделе Польши. 15 января 1923 года Карл Радек сообщал Сталину о беседе с командующим рейхсвером генерал-полковником Хансом фон Сектом:

«Главком спрашивал нас, как будет реагировать Советская Россия на германо-польскую войну. Мы ответили, что мы не в состоянии дать ему точного ответа. Мое мнение таково, что нам теперь нельзя воевать, но мы этого не можем заявлять и не можем быть уверены, что такая война оставила бы нас зрителями...»

Единого мнения относительно войны с Польшей в советском руководстве не было. Николай Крестинский в мае 1933 года напутствовал Льва Хинчука, который сменил его на посту полпреда в Берлине:

«Мы не возражали, когда немцы говорили об общем враге, то же делали наши военные. Но никаких положительных заявлений с нашей стороны, которые давали бы им право надеяться на нашу активную помощь, никогда не было...

Мы никогда не давали обещания поддерживать германское правительство в его реваншистской войне против Польши».

Через шесть лет Сталин это сделает. К тому времени Крестинского уже расстреляют.

Даже в 1933 году, уже после того, как немецкое правительство сформировал новый канцлер Адольф Гитлер, военное сотрудничество продолжалось. В мае 1933-го на приеме в честь немецких гостей заместитель наркома обороны Тухачевский проникновенно сказал:

— Нас разделяет политика, а не наши чувства, чувства дружбы Красной армии к рейхсверу. Вы и мы, Германия и Советский Союз, сможем диктовать свои условия всему миру, если мы будем вместе.

Сталину эта формула нравилась. Он, как и Ленин, был сторонником стратегического сотрудничества с Германией. Тут у него с Тухачевским разногласий не было.

Немецким офицерам сотрудничество двух армий пошло на пользу. Советским — во вред. Начиная с Тухачевского, многих офицеров расстреляли как немецких шпионов.

Многие историки полагают, что если Тухачевский и не был немецким шпионом, то уж точно пал жертвой немецкой разведки, которая подсунула чекистам умело сфабрикованную фальшивку, а подозрительный Сталин ей поверил...

Тухачевский ездил в Германию шесть раз, не считая плена в Первую мировую. У немцев остались какие-то документы, подписанные им. Эти подписи будто бы и использовали немецкие спецслужбы, готовя для Сталина красную папку с фальшивками.

Эту версию изложил руководитель гитлеровской политической разведки бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг, известный нам в основном по фильму «Семнадцать мгновений весны», где его блистательно играл Олег Табаков.

Шелленберг, правда, знал эту историю из вторых рук — он сослался на убитого в 1942 году обергруппенфюрера СС Райнхарда Гейдриха, своего начальника, возглавлявшего Главное управление имперской безопасности.

Гейдрих вроде бы говорил Шелленбергу, что «в середине декабря 1936 года бывший царский генерал Скоблин, который работал как на советскую, так и на немецкую разведку, сообщил, что группа высших командиров Красной Армии во главе с заместителем наркома обороны маршалом Тухачевским готовит заговор против Сталина и при этом поддерживает постоянные контакты с генеральным штабом вермахта».

Немцы решили «поддержать Сталина, а не Тухачевского, и было приказано изготовить поддельное досье Тухачевского и передать его в Москву».

Досье то ли переправили через тогдашнего президента Чехословацкой Республики доктора Эдуарда Бенеша, который поддерживал доверительные отношения с советскими руководителями, то ли купили непосредственно у немцев. Причем покупал папку будто бы комиссар госбезопасности 1-го ранга Леонид Михайлович Ваковский (Генрих Эрнестович Штубе).

Ваковский служил в органах госбезопасности с декабря 1917 года и сделал порядочную карьеру. После убийства Кирова его назначили начальником управления НКВД по Ленинградской области, и он занимал этот пост до января 1938 года. Вряд ли центральный аппарат привлек бы областного руководителя к покупке «красной папки»...

Вальтер Шелленберг, как один из самых заметных разведчиков XX столетия, воспринимается всеми всерьез. Но не надо забывать, что он рассказывает о деле с чужих слов. Свои мемуары Шелленберг писал, находясь в британском плену. Вышла книга в свет после его смерти, ее явно редактировали и дописывали. Досье, о котором пишет Шелленберг, не найдено ни в немецких архивах, ни в советских.

В июле 1942 года в ставке фюрера «Вервольф» («Волк-оборотень») под Винницей зашел разговор о судьбе Тухачевского, записанный Генри Пикером, одним из приближенных Гитлера:

«По поводу происходивших в свое время в СССР событий, и в частности произведенной Сталиным грандиозной чистки генералитета, Гитлер заметил, что до сих пор так и не выяснено, действительно ли разногласия между Сталиным, с одной стороны, и Тухачевским и его сообщниками — с другой зашли настолько далеко, что Сталину пришлось всерьез опасаться за свою жизнь, угроза которой исходила от этого круга лиц. Трудно представить себе более разных людей, чем Сталин и бывший царский офицер Тухачевский...»

Президент Чехословакии Эдуард Бенеш действительно не раз заговаривал с советским полпредом в Праге Сергеем Сергеевичем Александровским на тему о контактах между Красной армией и рейхсвером. Бенеш полагал, что Тухачевский и другие советские военачальники поддерживают связь с немецкими генералами на свой страх и риск. В реальности они действовали с санкции политбюро.

Николай Владимирович Скоблин, бывший командир Корниловской дивизии, работал в Париже на советскую разведку, а как белый эмигрант поддерживал контакты и с немецкими военными разведчиками. Его личное дело хранится в архиве Службы внешней разведки. В нем нет упоминаний о том, что он когда-либо получал от немцев информацию, которую бы имело смысл передать советской разведке. Скоблин работал, что называется, сдельно — чем больше ценной информации приносил, тем больше денег получал. Если бы немцы с ним чем-то поделились, он бы поспешил с этой информацией к связнику.

И главный вопрос: куда же делась эта «красная папка», если она существовала?

Решениями президиума ЦК от 5 января и 6 мая 1961 года была создана комиссия для изучения материалов о причинах и условиях возникновения «дела Тухачевского». Комиссия, в которую входили руководители комитета партийного контроля, КГБ и прокуратуры, работала долго и основательно.

Летом 1964 года член президиума ЦК и председатель Комитета партийного контроля Николай Михайлович Шверник представил результаты работы Хрущеву. Это объемный документ, основанный на всех материалах, которые в тот момент были найдены в советских архивах.

«Дело Тухачевского» рассматривалось и при Ельцине президентской комиссией по реабилитации под руководством академика Александра Николаевича Яковлева.

Нигде, ни на одной странице этого многотомного дела нет и упоминания о том, что следствие в 1937 году располагало таким важнейшим доказательством, как «досье Тухачевского» из немецкого Генерального штаба. И в архивах нет следов «папки Гейдриха».

Само предположение о том, что машина репрессий нуждалась