Плененная Вселенная - Гарри Гаррисон

Он направился к нему. Дверь за его спиной распахнулась, в зал влетел Исследователь и распластался на полу, но Чимал не оглядывался. Человек пытался подняться, моторы его костюма гудели. Чимал посмотрел на роспись и легко нашел нужную. То было изображение человека, стоявшего несколько поодаль от идущей толпы и более крупного, чем остальные. Возможно, то было изображение самого Великого Создателя; да, несомненно, именно так. Чимал заглянул в глубину этих «честных» глаз и, не будь его рот таким сухим, он, наверное, плюнул бы в них. Вместо этого его рука, оставляя за собой красный след, двинулась по стене, коснулась изображения.

Послышался щелчок, и панель упала. За ней что-то вспыхнуло. Тут наблюдатель оказался рядом с Чималом, и они упали на пол, их общий вес довершил начатое.

8

Атототл был старым человеком и, возможно, поэтому жрецы храма были о нем не слишком высокого мнения. Но в то же время он являлся касиком Квилапа, был не таким, как все, и люди должны были слушаться его. А он был вправе требовать послушания. Но несмотря на все доводы, командовали им. Ему велели идти вперед, и он, склонив голову в знак повиновения, шел, куда приказано.

Буря утихла, даже туман поднялся кверху. Если бы не мрачные воспоминания о прошедших событиях, можно было подумать, что идет самый обычный день. Но, конечно, день, в который идет дождь — земля под его ногами все еще была мокрой, вода в реке вышла из берегов. Солнце сияло, и с земли поднимались струйки пара. Атототл подошел к краю болота и присел на корточки, чтобы немного отдохнуть. Стало ли болото больше с тех пор, как он видел его в последний раз? Кажется, так, но оно и должно увеличиться после дождей. Но скоро, как это бывало и раньше, оно снова уменьшится. Незначительное изменение, но он все равно должен запомнить его и рассказать о нем жрецам.

Каким пугающим местом стал этот мир! Он бы даже предпочел покинуть его и отправиться в подземное царство смерти. Вначале — смерть Верховного жреца и ночь вместо дня. Потом Чимал исчез, уведенный, как сказали жрецы, Коатлики, и это, конечно, было правильно. Он сам вернулся с Коатлики, сидя на ее спине, — кроваво-красный и жуткий, но по-прежнему с лицом Чимала. Что это могло значить? А потом — буря... Все это было выше его понимания. У его ног звенела молодая трава. Он вырвал из земли пучок и пожевал. Скоро он должен будет вернуться к жрецам и рассказать им о том, что видел. Болото стало больше, он не должен об этом забывать, и никаких следова Чимала он не видел.

Он выпрямился и растер ноющий мускул на ноге. В это мгновение он услышал отдаленное гудение. Что еще могло случиться? В ужасе он охватил себя руками, неспособный бежать, и лишь смотрел на волны, дрожащие на поверхности воды. Потом гудение послышалось вновь, на этот раз более громкое, и он ощутил, как мир колышется у него под ногами.

А потом, с треском и ревом, весь каменный барьер, перегородивший устье долины, начал скользить и оседать. Один за другим приходили в движение огромные валуны. Они двигались все быстрее и быстрее, пока не исчезли внизу. И тогда, когда долина открылась, вода начала отступать и разбиваться на тысячи ручейков, спешащих туда, куда столько времени не пускала их дамба. Они бежали и бежали, пока не осталось лишь пространство, заполненное тиной, в которой билось несколько серебряных рыбок и кое-где сверкали маленькие лужицы воды. Барьера больше не существовало, но возник выход их долины, обрамленный чем-то золотым и сияющим, полным света, с изображением фигур идущих людей по бокам. Атототл распростер руки леред этим чудом из чудес.

— Пришел День Избавления, — сказал он, не испытывая больше страха. — Вот почему мы видели столько странных вещей. Мы свободны. Мы наконец можем покинуть долину.

Нерешительно он сделал шаг вперед по все еще болотистой земле.

Внутри зала звуки взрывов были оглушающими. Едва лишь послышались первые раскаты, исследователь откатился в сторону и в ужасе закрыл голову руками. Чимал, ища поддержки, ухватился за огромный прут — пол под ним ходил ходуном. Все было рассчитано. Барьер, скрывавший долину, поддерживался огромной каменной опорой, находившейся под самым залом. Теперь эта опора исчезла, и скала оседала. Исчезал весь потолок. С прощальным грохотом опрокинулись последние валуны, открыв путь воде. В отверстие полились солнечные лучи и впервые за все время озарили росписи.

Чимал мог видеть долину с горами за ней. На этот раз ему удалось.

Барьер исчез. Его люди свободны.

— Вставай, — сказал он Исследователю, скорчившемуся у стены. Он пнул его ногой. — Вставай, смотри и постарайся понять. Твои люди тоже свободны.

Звезды

Ах тламиц ноксохиут ах тламидИн ноконехуаКсеакселихуа йа мойахуа

Мои цветы не умрут,Моя песня будет услышанаИх жизнь бесконечна.

Чимал пробирался по туннелям оси вращения. Он стонал, когда левая сторона его тела касалась одного из прутьев, уже знакомая боль отдавала в руку. Рука почти не действовала и все время болела. На днях нужно будет вернуться к хирургической машине для новой операции — или отрезать эту проклятую конечность, если она ни на что не способна. Если бы в первый раз они все сделали верно, этом бы ни случилось. А может быть, дело в том, что он слишком рано начал ею действовать. Но что сделано, то сделано. Он выполнит свой долг. И скоро у него появится время для лечения.

Лифт доставил его к месту, где действовало притяжение, и Матлатл открыл перед ним дверь.

— Курс верен, — сказал Чимал охраннику, протягивая ему книги и отчеты. — Орбита точно такая, какую рассчитал компьютер. Сейчас мы описываем огромную дугу. Это займет у нас годы. Но теперь мы на пути к Проксиме Центавра.

Человек кивнул, не пытаясь понять, о чем говорит Чимал. Это не имело значения. Чимал говорил скорее для себя: казалось, в последнее время он только этим и занимается. Он медленно побрел по коридору, и ацтек двинулся за ним.

— Как людям нравится новая вода, направленная в деревни? — спросил Чимал.

— У нее другой вкус, — ответил Матлатл.

— Если не говорить о вкусе, — возразил Чимал, пытаясь овладеть собой, — не легче ли стало пользоваться ею теперь, когда не нужно ее таскать? И не больше ли стало еды? Не излечились ли больные люди? Как насчет всего этого?

— Все стало другим. Иногда... бывает неверным, когда все становится другим.

Чимал не ожидал награды, во всяком случае, не от таких застывших в своей скорлупе людей. Он будет следить за тем, чтобы они были здоровы, хорошо накормлены. Ради их детей, не ради их самих. У него не было времени наблюдать за ацтеками самому. Он выбрал Матлатла, самого сильного человека в обеих деревнях, в тот день, когда рухнул барьер, и сделал его личным телохранителем. В то время он понятия не имел о том, как станут действовать Наблюдатели, и ему нужно было, чтобы кто-нибудь охранял его в случае нападения. Теперь необходимость в защите отпала, но он оставил его при себе в качестве информатора.