Опасные видения (сборник) - Лестер Дель Рей

Доктор представлял собой цепь механизмов и конвейерную ромашку, двигавшуюся вокруг них. Когда температура тела органлеггера упала до нужной точки, ромашка начала двигаться. Первая машина сделала серию надрезов на груди. Очень точно и бесстрастно доктор произвел кардиотомию.

Теперь органлеггер был официально мертв. Сердце тут же отправилось в — хранилище. За ним последовала кожа, по большей части одним куском, без прорывов и надрезов, практически живая. Доктор резал на куски с предельной осторожностью, словно разбирал гибкую, хрупкую и очень сложную головоломку. Одной вспышкой был сожжен мозг органлеггера, а пепел аккуратно собран. Пепел отправится в похоронную урну. Все остальные части тела в виде связочек и маленьких железок, и тонких, как пергаментная бумага, слоев мышц, моточков вен и артерий отправились на хранение в банк органов полицейского госпиталя. Любая из этих запасных частей будет упакована, уложена в транспортную коробку и переправлена в другой конец света в течение часа. При соответствующем стечении обстоятельств, когда нужные люди заболеют в нужное время нужным заболеванием, органлеггер, разложенный сейчас по полочкам, спасет больше жизней, чем он загубил.

Вот в этом-то и была суть.

Лью лежал на спине, уставившись в телевизионный экран, смонтированный на потолке, и вдруг начал дрожать. У него не хватало сил засунуть в ухо микротелефон, а беззвучное движение фигур в мультфильме внезапно показалось ему ужасающим. Он выключил телевизор, но это явно не помогло.

Кусочек за кусочком они разделают его тело на части и сложат на полки. Он никогда в жизни не видел банк органов, но зато у его дяди была когда-то собственная мясная лавка.

— Эй! — вдруг заорал он.

Глаза сопляка посмотрели на него — единственный движущийся орган его тела. Старик смело обернулся и поглядел на Лью через плечо. Охранник в конце длинного холла оторвался на секунду от книжки, потом снова опустил глаза.

Страх гнездился у Лью в животе, пульсировал у него под кадыком.

— Как ты можешь это терпеть?

Глаза Берии опустились и уставились в пол. Старик переспросил непонимающе:

— Терпеть что?

— Ты что, не знаешь, что они собираются сделать с нами?

— Только не со мной. Меня не будут разбирать на части, как свиную тушу,

— улыбнулся старик.

В следующий момент Лью уже прижимался к толстым металлическим прутьям, оклеенным силиконовыми подушечками.

— А почему тебя не будут?

Старик объяснил очень тихим голосом:

— Потому что там, где была моя правая берцовая кость, у меня заложена взрывчатка. Я просто взорвусь. И они так и не смогут попользоваться тем, что успеют с меня содрать.

Надежда, замаячившая было при словах старика, тут же угасла, оставив горький привкус.

— Что за чушь! Как можно вставить бомбу вместо ноги?

— Спокойно вытаскивается кость, вдоль нее высверливается отверстие, в отверстие вставляется бомба, а всю органическую материю с кости убирают, чтобы она не гнила. Потом кость ставят на место. Конечно, у тебя потом развивается легкое малокровие. Кстати, я хотел тебя спросить. Ты не хочешь ко мне присоединиться?

— Присоединиться к тебе?

— Прижмись к прутьям. Эта штука поможет нам обоим.

Лью прижался с другой стороны к прутьям напротив старика.

— Это твой выбор, — продолжал старик. — Я ведь так тебе и не сказал, за что я сюда попал, правда? Так вот. Я и есть тот самый доктор, а Берни был моим доставщиком.

Лью сполз по прутьям и очутился на полу. Он чувствовал, как холодные силиконовые подушечки и металлические прутья ползут по плечам. Обернувшись, он увидел сопляка, который своими скучными глазами заглядывал прямо в его глаза с расстояния в два фута. Органлеггеры! Он был просто окружен профессиональными убийцами!!

— Я знаю, что такое разбирать человека на части, — продолжал старик. — Со мной такие штучки не пройдут. Ну что ж, если ты не хочешь умереть чистенько и спокойно, ложись за свой топчан. Он достаточно толстый.

Койка представляла собой матрац и набор пружин, вмонтированных в цементный блок, бывший составной частью цементного пола. Лью скрючился на полу в позе ложки и закрыл глаза.

Он был абсолютно уверен в том, что сейчас умирать не хочет.

Ничего не произошло.

Через некоторое время он приоткрыл глаза, убрал руки от лица и огляделся.

Сопляк смотрел прямо на него. В первый раз за все это время его кислая рожа расползлась в ухмылке. Коридорный охранник, который вечно сидел на стуле у выхода, стоял сейчас по другую сторону прутьев и разглядывал Лью. Он казался чем-то озабоченным.

Лью почувствовал, как краска стыда приливает к шее, носу, как горят его уши. Старик просто насмехался над ним. Лью начал подниматься…

Словно от удара огромного молота мир раскололся.

Изломанное тело охранника прилипло к прутьям в другом конце коридора. Сопляк с жидкими волосами стоял на коленях позади своей бетонной койки и тряс головой. Кто-то застонал, и стон превратился в вой. В воздухе было полно цементной пыли.

Лью поднялся. Как красное масло, как смазка, кровь покрывала каждую поверхность в зоне взрыва. Как он ни старался, а Лью не очень-то и старался, он не мог найти ни единого следа старика.

Кроме дыры в стене.

Видно, он стоял… прямо… там.

Дыра была достаточно широкой. Лью смог бы проползти через нее, если бы добрался. Но дыра была в камере старика. Силиконовые пластиковые подушечки, окружавшие прутья, наконец оторвались. Оголенные прутья были не толще карандаша.

Лью попытался просунуться между ними. На самом деле это были не прутья, а специальные прочные стержни. Они завибрировали, задрожали, но беззвучно. Лью заметил, что вместе с вибрацией на него находит сонливость. Изо всех сил он принялся пропихивать свое тело между прутьев. Его захватила борьба между волной поднимающейся паники и звуковыми усыпляющими волнами, которые, должно быть, включились автоматически.

Прутья не сгибались. Зато легко сминалась его мягкая кожа, к тому же прутья были скользкими от… Лью проскочил. Он сунул голову в дырку, образовавшуюся после взрыва в стене, и посмотрел вниз.

Вниз. Настолько далеко, что у него закружилась голова.

Здание суда округа Топека находилось в маленьком небоскребе, а камера Лью, должно быть, располагалась почти под крышей. Он смотрел сейчас вдоль гладкой бетонной стены. Монолит бетона нарушали лишь ряды окон, причем стекла были вставлены заподлицо с камнем. До них никак было не добраться, их невозможно было открыть, невозможно сломать.

Звуковой усыпляющий обездвиживатель подавлял его волю, высасывал ее. Если бы голова Лью находилась внутри камеры, как его тело, то он уже давно был бы без сознания. Усилием воли Лью заставил себя перевернуться и посмотрел вверх вдоль стены.