Демон. Одиночка - Маргарита Блинова

— Старичок, тебе бы поберечься! — качаю головой. — В твоем возрасте не на борде гонять, а таблеточки у врача канючить.

Курт наклоняет немного вперед.

— Издеваешься?

Я делаю возмущенный вид.

— Да ты что! — громко восклицаю. — Даже в мыслях не было! Кстати, давай я сама свой борд понесу, а то еще спину себе сорвешь…

Лаэрд закатывает глаза к звездному небу, качает головой и, не говоря ни слова, идет по направлению к домику.

— Я серьезно, Курт! Меня еще в школе учили, что старичкам надо помогать! — прыгаю я вокруг него, намереваясь отнять свою доску. — Через дорогу переводить, сумки носить… Если надо, дрова поколю, ты только скажи!

— Отстань, — беззлобно, с улыбкой рычит он, и еще не известно, кто получает больше удовольствия от этой игры.

В достаточно шутливом настроении мы двое вваливаемся в тесный предбанник, нарочно толкаясь и громко смеясь, снимаем верхнюю одежду и обувь.

— Явились, — грозно сдвигает брови Микаэль, едва мы появляемся на пороге. — Оба весь день без завтрака, без обеда. Хорошо, что про ужин вспомнили!

Я удивленно хлопаю глазами. И когда только Мика успел поменяться местами с Куртом-правильным?

У них что, внутрисемейная разнарядка — кто-то один всегда должен занудствовать? Как говорится — свято место пусто не бывает.

Видимо, то же думает стоящий со мной лаэрд.

— Эва, скажи по секрету, я такой же раздражающий, когда включаю главного? — на ушко спрашивает мужчина.

Я поднимаю голову и с таинственным видом улыбаюсь, глядя в сине-зеленые глаза. А пусть думает, что хочет!

Микаэль громко хлопает в ладоши, привлекая наше внимание.

— Вы что, друг на друга за целый день не насмотрелись? — сердито рычит он, уперев кулаки в бока. — Мыть руки и срочно за стол!

Сдержанно хихикнув, я озорно толкаю Курта в бок и несусь в сторону ванной и туалета.

— Догоняй, Старичок!

— Кто-то сейчас ответит за «старичка», — рычит Курт, издает воинственный рык и бежит следом.

«Старичок» нагоняет меня через три шага, хватает в охапку и, игнорируя мой испуганный визг, тащит в сторону уже виднеющейся на горизонте двери ванной.

— Мика, на помощь! — кричу я, зависая вниз головой и отчаянно болтыхая ногами в воздухе. — Твой брат озверел!

Микаэль действительно появляется в зоне моей видимости, строго смотрит на нас обоих.

— Два сапога — пара, — осуждающе качает он головой и едко подмечает: — И оба левых!

Пристыженный младшим братом, Курт ставит меня на пол и с комичным видом опускает голову.

— Мы больше не будем… — канючит он детским голоском.

Не сдержавшись, громко фыркаю и закатываюсь в неконтролируемом приступе смеха. Ну, просто кто бы мог подумать, что Курт-правильный может быть вполне нормальным человеком.

Махнув рукой на нашу парочку, Микаэль уходит в сторону кухни, бурча что-то по дороге.

— Курт! Ой, Курт! — хохочу я, сгибаясь пополам.

— Это все твое тлетворное влияние! — смеется он в ответ и тянет меня за руку в сторону ванной.

Все еще посмеиваясь, мы вместе моем руки, толкаемся, брызгаемся и впадаем в детство.

Какая там усталость! Мы ведем себя так, будто провели целый день, сидя на стуле, а не покоряя склоны.

Более-менее успокоиться нам удается только во время ужина. Во-первых, потому что Микаэль зорко следит за нами с видом папочки, приглядывающего за расшалившимися хулиганами, а во-вторых, когда рот занят едой, болтать и хихикать чрезвычайно тяжело.

Наевшись до отвала, я сытым взглядом окидываю заставленный продуктами стол, уговаривая желудок попробовать еще какую-нибудь вкуснятинку, когда телефон, лежащий рядом с тарелкой, внезапно оживает.

Мельком глянув на экран, тут же сажусь немного ровнее.

Хм… незнакомый номер.

— Алло, — немного взволнованно спрашиваю я. — Алло?

Молчание и непонятный треск.

Пожав плечами, даю отбой, возвращаю мобильник обратно на стол и натыкаюсь на сосредоточенный взгляд лаэрда.

— Кто это?

От былого расслабленного, веселого Курта не остается и следа. Передо мной вновь холодный, сдержанный мужчина тридцати лет, с пятилетним ребенком и кучей нерешенных проблем на личном фронте. Кажется, что у него даже морщинки появились.

Жаль…

— Не знаю, — с грустью вздыхаю я. — Ошиблись, наверное.

Курт медленно кивает, опускает глаза и какое-то время просто молча сидит.

— Пойду к Максу, пока няня не уложила его спать, — тихо сообщает он, с громким звуком отодвигая стул.

Мы с Микаэлем провожаем его одинаковым сочувственно-задумчивым взглядом.

— Мне одному кажется, что он видит в тебе Бет? — тихо спрашивает парень, едва за старшим братом захлопывается дверь.

— Что?

Я довольно резко поворачиваю голову, отчего мышцы шеи сводит легкая судорога. Охнув, начинаю растирать ладонями мышцы.

Мда, Яблокова! А еще Курта обзывала старичком.

— Не бери в голову, — отмахивается Мика, хватая с тарелки бутерброд. — Просто что-то похожее у них было с Бет.

Убрав руки под стол, крепко сцепляю пальцы и задумчиво смотрю в свою пустую тарелку.

Любовник. У нее ведь был любовник, Курт сам это сказал. Значит, вполне допустимо, что ей тоже кто-то звонил, и она врала любящему ее без памяти мужчине, что это кто-то из друзей-знакомых, коллег или, вот как я сейчас, говорила, что ошиблись.

Но я-то действительно не знаю, чей это номер…

Ой, Яблокова! Только не ври самой себе. Знаешь ты прекрасно, кто бы мог тебе позвонить. Знаешь и… ждешь!

И, словно в насмешку, телефон звонит снова.

Сердце пропускает удар. Непослушными пальцами провожу по экрану «ответить» и взволнованно замираю с телефоном около уха.

— Да? — тихо спрашиваю я.

— Привет, — глубокий низкий голос, от которого бегут мурашки по телу. — Узнала?

Да, это был он. Это был Платон.

Глупо улыбаюсь, ловлю недоумевающий взгляд Микаэля и встаю со своего места.

— Ты так долго не звонил, я начала переживать, что тебя поймали «зеленые», обвинив в жестоком обращении с котиками.

Он тихо смеется.

— Это кто еще с кем жестоко обращался…

Торопливо покидаю кухню и сворачиваю в узкий коридор, где расположены три спальни — для меня, для Макса с няней и охраны. Cпальни Дамиров располагались на втором этаже, что наводило на вполне определенную мысль — этой ночью нас с Микой будут пасти.

— Почему ты так долго не звонил? — упрекаю парня, с размаху бухаясь на кровать.

— Наверное, потому, что уже спустя тридцать минут твой номер перестал существовать, — моментально откликается Платон.