Тормоза для блудного мужа - Дарья Донцова

– Да, – согласилась я, – вы его сделали по просьбе Дегтярева, полковнику лень гасить за собой свет в комнатах, поэтому он решил, что, прежде чем покинуть здание, очень удобно вырубить все одним махом. Но мы не пользуемся этой услугой, потому что в доме всегда кто-то есть. Ирка, Иван…

– Но сейчас-то все в Париже, – напомнил Женя. – Вы одна, вот с утречка и стукнули по клавише.

– Мышка, выключатель установлен довольно высоко, мне надо встать на скамеечку, иначе не дотянусь, а я не помню, чтобы на нее залезала, – возразила я.

– Дашенька, лично я не могу вспомнить, что проделывал сегодня после завтрака, – вздохнул Женя. – Вы щелкните обесточивателем.

– Ладно, – согласилась я, – не отсоединяйтесь.

Положив трубку у зеркала, я придвинула к стене крохотный пуфик, встала на него, нажала на тумблер и – о радость! Под потолком вспыхнула люстра, а через большое стекло во входной двери стали видны ожившие фонари в саду.

– Ну, о’кей? – закричал из трубки Мышка.

– Работает, – ответила я, – честное слово, не помню…

Женя не дал мне договорить.

– Ерунда, Дашенька, не расстраивайтесь, такие мелочи мало кто помнит, главное, с электричеством порядок. Странно, однако, что охрана вам не позвонила! У них на пульте должен был возникнуть сигнал, сообщающий об отключении системы безопасности.

– Я не активировала ее, – нехотя призналась я.

– Но почему? – поразился электрик.

– Постоянно забываю пароль, – промямлила я, – в Ложкине тихо, никаких происшествий.

– Ай-ай-ай, – укоризненно произнес Женя. – От души советую всегда ставить дом на охрану. Спокойной ночи!

Я повесила куртку в шкаф и крикнула:

– Гектор!

Ворон торжественно вышел в холл.

– Это ты клюнул выключатель? – сурово спросила я.

Птица чуть склонила голову.

– Чеснок.

– Прекрати ябедничать, – велела я. – Сама разберусь с Афиной. Речь сейчас о тебе! Кто трогал обесточиватель?

– Дурак! – сообщил Гектор.

– Приятно, что ты самокритичен, – похвалила я его, – более так не поступай.

Ворон раскрыл крылья, помахал ими и разразился серией звуков. Сначала он издал нечто вроде шарканья, стук, писк, скрежет и вдруг сказал незнакомым голосом: «Брысь, птица!»

– Спасибо за концерт, – вздохнула я, – а где Афина и кошка?

– Дуры! – заявил Гектор и удалился.

Я отправилась на кухню и обнаружила там картину, ставшую в последние дни традиционной. Раковина заткнута пробкой, в ней вода, щепки, куски яблока, на разделочном столике бумажка от дрожжей. На полу, у мойки, раскинув в стороны голенастые лапы, храпит во всю мощь немаленьких легких Афина. У нее на голове между ушами, свернувшись трехцветным клубком, сопит кошечка-приблудыш.

Я сунула руки в воду, нащупала на дне раковины остатки нерастворенного сахара, присела около Афины и обнюхала ее морду. Запах опять показался мне знакомым. Моя подруга, парижанка Мадлен, привозит от своей матери из деревни Сен-Пат большие бутыли с яблочной самогонкой, которую гонят французские крестьяне. Мадлен хранит спиртное в крохотном чуланчике в коридоре. Если засунуть в него нос, то мгновенно учуешь аромат кальвадоса. И точно так же сейчас благоухает Афина.

Я выпрямилась. Каким бы абсурдным ни казалось предположение, высказанное вчера Семеном, похоже, он прав. Собака ждет, когда хозяйка убежит из дома, приносит из кладовой яблоки, пакет сахарного песка, дрожжи, затыкает раковину, наливает туда воду, разгрызает фрукты, высыпает сахар, дрожжи, ждет, пока масса забродит, и наклюкивается приготовленным кальвадосом. Понимаю, у вас возникает вопрос, как она открывает кран? Он у нас легко поднимается и опускается. Только не спрашивайте, где Афина взяла рецепт самогонки! Вероятно, прочитала в кулинарной книге, коих в библиотеке тьма. Наша домработница Ирка скупает тома с рецептами, вот только опробовать их не собирается. У Ирки два коронных блюда: геркулесовая каша, смахивающая на полузастывшее желе, и гречка, напоминающая размазню.

Я снова села около псины и с укоризной сказала:

– Пьяная собака – позор семьи! Сомневаюсь, что найду нарколога, который лечит двортерьеров от пагубной зависимости. Обойдусь собственными силами! Так спрячу сырье для кальвадоса, что ты никогда его не найдешь. Однако ты, креативная гурманка, бросаешь в сусло щепки. Пытаешься придать спиртному благородный темно-коричневый цвет, как у коньяка? Может, твой прапрапрадед жил когда-то в доме Ричарда Хеннесси? Или лежал у ног Уинстона Черчилля?

– Выгони дуру! – потребовал Гектор. – Вон! Афина гадость! Кошка дрянь!

– А Гектор хороший? – усмехнулась я.

– Умница, – согласилась птица и утопала прочь.

Я налила себе чаю, разложила на столе копии картин Ники Моргуновой и начала внимательно разглядывать цикл «Сто грехов человека». Почему мне эти полотна кажутся важными? По какой причине не могу о них забыть? Сосредоточиться на творчестве Вероники мешали мысли об Алене. В моей голове постоянно всплывало воспоминание о съемках и слова психотерапевта, как она бескорыстно помогает онкологическим больным. Чем больше я думала об Алене, тем сильнее злилась на нее. Если б она на самом деле хотела помочь людям, то во весь голос кричала бы про блокатор роста клеток, рассказывала о новом мощном лекарстве. А она вспоминала столпов психологии, Зигмунда Фрейда… Фрейд… Фрейд… помнится, Орлова завела речь о портрете гениального психолога, шутке художника… смотришь на изображение, видишь лицо мужчины, а потом поворачиваешь портрет и понимаешь, что это на самом деле фигура обнаженной женщины.

Я уставилась на сделанные Кузей копии «Ста грехов человечества», вскочила, чуть не наступив на задремавшего у стула Гектора, и ринулась на второй этаж, в кабинет Дегтярева. У полковника на столе лежит большая лупа!

Следующие полчаса я разглядывала картины Моргуновой через увеличительное стекло, потом схватила телефон. Где Гектор? Пусть он во всеуслышанье заявит: «Даша дура!» Отгадка под рукой. И ведь некая таинственная сила постоянно подбрасывала мне подсказки, но я их упорно не замечала! Сначала услышала в машине радиопрограмму. Помнится, ведущая Лада просила мужчину, дозвонившегося в студию, отгадать пословицу, спрашивала: «Кого по осени считают?» Следовало ответить: «Цыплят», но слушатель оказался на редкость туп, и в какой-то момент Лада воскликнула: «Бог мой, даже самый трудный пазл легко сложить, если повертеть его в разные стороны, глянуть на картину справа, слева, сверху!»

Мне бы вспомнить ее слова, когда я увидела на экране ноутбука серию, стилизованную под детское творчество! А еще Семен говорил про живописца, который писал оригинальные портреты людей: вроде набор фруктов, ан нет, лицо! Как его звали? Арчимбольдо Джузеппе. Художники часто зашифровывают в своих работах некую информацию, Ника одна из таких авторов.

– Ну кто там? – проскрипел Сеня.

– Даша! – закричала я. – Немедленно найди все координаты Оксаны Григорьевой! Срочно! Сию секунду! Домашний адрес! Телефоны! Место работы! Я еду к ней!

– Кого? – прохрипел Собачкин.

– Директор школы Георгий Петрович Сметанин, отец Ирины, близкой подруги и одноклассницы Веры Орловой, тогда Иосифовой, женился после смерти первой супруги Ларисы, на Елизавете Григорьевой, даме с дочкой, ее звали Оксана. И я абсолютно уверена, что она знает, где Орлова, скорее всего королева эклеров сейчас у этой Оксаны дома! Ну?

– На часы смотрела? – зевнул Собачкин. – Пять утра.

– Ну и что? – не смутилась я. – Бери ноутбук! Времени мало! Интернет не спит!

– Соб дрыхнет, – выдохнул Семен.

– Мания величия зашла так глубоко, что ты начал вещать о себе в третьем лице? Мы, Николай Второй? «Соб дрыхнет», – передразнила я сыщика, – эй, очнись!

– О-о-о, – простонал мобильный, – люди любят говорить «Работа не волк, в лес не убежит». Категорически не согласен, работа, скорее, кролик, она тебя по полной программе затрахает. Я не Семен, он спит. Арсений Михайлович трубку сняли.

– Зачем брать чужой сотовый? – рассердилась я.

– За фигом трезвонить в час ночной, когда еще утро не занялось? – продекламировал Кузя. – «В рассветный час среди кустов найдешь чудовищ ты ужасных. Не стоит нам бродить в лесу…», дальше не помню, кто автор стишат, не скажу. Оксана не работает, она в декретном отпуске, недавно родила девочку, вот дура, в ее возрасте уже о внуках думают. По образованию Григорьева бухгалтер, сейчас на иждивении мужа Игоря Анатольевича, он врач-хирург. Семья живет в квартире, которую Оксана получила по завещанию от… Вау! Ирины Сметаниной!

– Женщина в красном спортивном костюме! – ахнула я. – Она не захотела со мной беседовать, не впустила даже в прихожую, сказала, что надо жарить котлеты, дескать, недосуг ей болтать, еда для муженька не готова!

– Не стоит меня долго благодарить, – обиженно буркнул Кузя, – право, это слишком. Очень люблю вскакивать в пять утра и рыться в Инете. Хобби у меня такое.