Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ) - Давыдов Игорь

Всё закончилось быстро, даже чересчур: в помещении находилось всего полтора десятка человек, из которых лишь половина держала наготове оружие или схватилась за него, стоило Гало заявиться на вечеринку. Совместными усилиями Дарк и приставленные Снежкой бойцы “Стит” положили каждого, кто демонстрировал намерения сопротивляться прежде, чем мегатериум даже успел добраться до своей первой цели и, переломав той руки в локтях, поднял её за глотку.

“Номер один” даже остался разочарован: он ожидал куда более серьёзного сопротивления, а тут не прошло и пяти секунд, как не осталось никого, способного на какие-то активные действия, кроме подчинённых Маллоя-младшего, да расползающихся по углам официанточек. Дарк только сейчас понял, что каждая из них была абсолютно босой: нечто, выглядящее, как высокий каблуки, оказалось пробившим пятку костяным наростом. Надо сказать, дизайн у этого специфического решения оказался подчёркнуто мерзким. Наросты даже близко не выглядели также естественно, как это бывает на артах у некоторых демониц.

У одной из девочек вместо каблуков обнаружились копыта. Причём “номер один” не удивился бы, если узнал, что подковы, столь ярко сверкающие отсветами цветастых лучей, отражённых от стробоскопа, были в прямом смысле прибиты гвоздями к изменённой девичьей ножке.

— Допроси пленника, — велел Даркен своему “номеру три”. — Я попытаюсь выудить что-нибудь из официанточек.

Чутьё подсказывало дворянину, что наиболее лёгкой целью являлась та самая девчушка с подковками на копытцах. И вот тут уже тупые вопросы обретали неожиданный новый смысл: теперь они не только удовлетворяли любопытство некромага, но и помогали на контрасте создать этакое подобие доверительных отношений.

— Привет, бойкая дьяволица, — с улыбкой произнёс сын ректора, едва лишь оказался рядом с перепуганной бедняжкой и, присев на корточки, поднял оба забрала шлема. — Меня Дарком кличут. А тебя?

— Ма… Маришка?

Ответ девушки прозвучал больше, как вопрос. Словно бы она сама не была уверена в том, как её зовут.

Макияж официанточки уже успел размазаться, тушь со слезами спустилась к верхней губе. Копытная прелестница изо всех сил пыталась вжаться в уголок между диванчиком и стеной. И у неё это даже получалось: тяжёлая мебель медленно, но верно, смещалась в сторону.

— Сколько зарабатываешь, Маришка?

— Чт… что? — от удивления бедняжка даже забыла о необходимости плакать и трястись от страха.

— Зарабатываешь сколько? — тем же тоном, одновременно праздным и заботливым, повторил свой вопрос молодой человек.

— Без… без чаевых получается четыре тысячи злотых в неделю.

— М-м-м… это много? — внезапно Даркен осознал, что сам не уверен, что такое “четыре тысячи злотых в неделю” для девушки возраста Маришки.

Сам-то он мог спустить сумму раза в полтора больше всего за вечер посиделок с собутыльниками. Хотя, судя по тому, что неплохая игровая консоль со всеми наворотами могла стоить чуть меньше восьми тысяч злотых, можно было сделать вывод, что зарплата у копытной оказалась заметно выше средней.

— Эм… да… да, господин! — вот так, меньше, чем за четверть минуты та, кто пыталась забиться под плинтус, стала говорить заметно бодрее, и даже начала повышать голос в мере достаточной, чтобы дворянину не приходилось прислушиваться. — Я даже смогла оплатить первый взнос за квартиру.

— А начальство тут как? Администратор Стрыга, например?

Девушку передёрнуло. Заметно. Словно бы с небес спустилась молния и ударила официантке прямо в шею, чтобы пройти весь дальнейший путь прямиком по позвоночнику, до самого копчика.

— Насколько она сильнее этих идиотов? — кивнул в сторону ближайшего трупа некромаг.

К сожалению, ответа не последовало. На официантку вновь напало оцепенение. Всё, на что девушка оказалась способна, так это медленно, словно деревянная кукла, шарниры которой промокли и распухли, повернуть голову в сторону убитого.

Музыка резко замолчала. Кто-то из подчинённых наконец добрался до диджейского пульта и прекратил эту богомерзкую какофонию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Эй… эй, Маришка… — молодой человек тряхнул копытную за плечи, привлекая внимание к себе. — Посмотри на меня. Ты что, не узнаёшь? Я же Маллой. Даркен Маллой. Агент ноль-ноль картошка. Ничего с тобой не случится, если ты поможешь мне.

Пару секунд девушка рассеянно смотрела на собеседника, а затем неуверенно кивнула и кашлянула, прикрыв рот предплечьем, после чего тут же отдёрнула руку в сторону, не сдержав резкого высокого выкрика боли.

Даркену не нужно было объяснять, что именно пошло не так, ведь он увидел, как оставшаяся на губах Маришки густая слюна с громким шипением прожигала плоть официанточки.

Некромаг быстро запахнул забрало и едва лишь пред взором появился HUD, раскрывший глаза хозяина на ряд крайне толстых обстоятельств, просто и без затей выругался на русском матерном. На земном русском матерном.

Теперь Маллой-младший точно знал, что администратор Стрыга заметно опасней своих подчинённых.

2.

Когда Броня резко сорвалась с места и на всех парах помчалась “на помощь Даркену”, она не то, чтобы хорошо представляла, что именно собирается делать. Можно сказать, что она просто подчинилась тому странному чувству, которое тихонечко шептало “ты нужна в другом месте”. Многие люди слышали этот голос. Иногда они даже говорили это вслух: “моё место не здесь”. Но мало кто понимал: “не здесь” — это где?

Броня понимала. Понимала, где её место. Понимала даже почему её место там. Но девушке всё ещё было невдомёк, как именно ей предстоит реализовать себя на этом самом месте. Что именно ей нужно делать?

Конечно можно было бы просто заявиться на эту “тематическую тусовку” и надеяться, что откровение само явится с небес, однако же слечна Глашек, даже став аватарой хтонического божества, так и не обрела мистического сознания и фатализма. Той, кто две жизни подряд плыла против течения, принимая каждый выверт судьбы не иначе, как препятствие и вызов, оказалось нелегко перестроиться за столь короткий срок.

Более того, она не видела в этом смысла.

А потому, едва лишь усевшись на заднее сидение авто, Броня вооружилась мобильником и принялась обзванивать всех, кто мог бы иметь хоть какое-то отношение к штурму клуба “Кампричикос”. И лишь после пяти не особо полезных бесед состоялся по-настоящему важный разговор: телефон Лешей принял входящий вызов от Жаклин Кюсо.

Подопечная сумела найти того самого беглого жмурика, с которым так сильно хотели поговорить и пан Маллой, и его занудная синеглазая невеста. И этот жмурик по счастливому стечению обстоятельств обнаружился как раз рядом с теми местами, куда не жалея ни движка, ни резины, мчал управляемый Виктором даркомобиль.

Маршрут не требовал серьёзных правок. Разве что пришлось напомнить водителю, что манера входить в поворот с заносом под жалобный визг шин, уместна на опустевших благодаря деятельности полиции дорогах, а не во дворах спального района: не то, чтобы там было много гражданских, что наплевав на предупреждения органов защиты правопорядка вышли подышать свежим воздухом, — просто не хотелось привлекать к себе лишнего внимания в условиях, когда требовалось подобраться к мнительной жертве как можно ближе, не спугнув её.

Едва лишь чёрный кабриолет начал сбавлять скорость, чтобы плавно заехать в кармашек парковки в пятке метров от принадлежащей типовой панельной многоэтажке скромной детской площадки с потёртыми качельками-карусельками, Броня поспешила покинуть транспорт. Просто вышла из машины, словно из стоячей, захлопнула дверь и решительно зашагала прямиком к ожидающей под козырьком подъезда светловолосой француженке, умудряющейся выглядеть неприметно в яркой куртке персикового цвета и шапочке с длинными, болтающимися до самого пояса, завязочками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Где он? — с ходу спросила Лешая, останавливаясь лишь для того, чтобы уже привычным жестом погладить подчинённую по голове.

Сначала слечна Глашек чувствовала себя невероятно глупо, исполняя нечто подобное: словно бы не взрослую некромагичку, уже проливавшую кровь в бою, поощряешь, а большеглазого щеночка. Но Жаклин каждый раз демонстрировала такое искреннее довольство, что не залюбоваться оказалось просто невозможно.