В стране цветущего граната - Люсинда Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Селим выскочил следом, захватив с собой пальто. Апрельский вечер еще не радовал теплом. Нашел свою желанную на качелях под старой ивой. Она сидела и теребила его подарок, но не снимала. Подняла напряженный и растерянный взгляд.
— Накинь пальто, простудишься, — игнорируя протест о заботе, одел свою одежду ей на плечи.
Сам отошел, оперся о каменную кладку дома. Сложив руки на груди, выжидал прорыва эмоций.
— Селим, что все это значит? — она явно не понимала происходящего.
— А что у обручального кольца бывают разные варианты обозначения?
— Но ты ни разу не заикался на тему серьёзных отношений и вдруг кольцо, да еще с таким пафосом вручаешь. Это по вопросу его покупки ты говорил с Анной?
— Да, размер уточнял.
Она протяжно вздохнула. Отвернулась в сторону сада, собираясь с мыслями. Селим сменил позу, приблизился вплотную к ее коленям своими, привлекая внимание. Поймал ее аквамариновый взгляд:
— Послушай, Люц, это всего лишь помолвочное кольцо. Я предлагаю тебе брак со мною. Но даю время ко мне привыкнуть, если тебе недостаточно пяти лет.
— Ха! Селим, — Люция вскочила с качелей, становясь лицом к лицу. — Какие пять лет? Да, знакомы давно, но близки тесно от силы месяц!
— Иногда и месяца достаточно, а иногда и жизни не хватит понять, кто твой человек, — коснулся легонько ее щеки пальцами, уронил руку.
Их взгляды скрестились точно шпаги. Впервые мужчина так давил на нее своим желанием и не давая выбора. Впервые ему хотелось подчинить, завладеть женщиной на бесконечно долгое время.
— Хм, я рассчитывал на большую радость, когда покупал его.
— Прости. Я не благодарная, — и стала рассматривать украшение более тщательно. — Красивое. У тебя отличный вкус, дорогой.
Последнее слово прозвучало с издевкой, что развеселило дарителя. Отсмеявшись, он не преминул ответить:
— Дорогая, для тебя все самое лучшее. И знаешь что? — став серьезным, выдал: — Пожалуй, даю тебе месяц для раздумий, не более.
Люция застыла с приоткрытым ртом.
— Да, да! Месяц. А потом я приеду и спрошу тебя. А если ты мне откажешь, увезу тебя на Родину и там нас распишут по одному моему согласию.
— О, Селим! Да ты варвар! Это принуждение, рабство. У нас так не принято. Здесь не Восток. Ты не посмеешь!
Девушка разошлась, словно самовар на масленичной ярмарке. Кипела, возмущалась и громко сыпала эпитеты.
— Достаточно. Я все понял. Значит, не любишь меня. Извини, что поставил тебя в неловкое положение.
Люция смолкла на полуслове. Не ожидавшая такое резкое его отступление, растерялась.
— Подарок оставь себе на память. Я уезжаю. Если передумаешь, сообщи, — и не дожидаясь ответа, развернулся и как был в рубашке пошел к машине.
Люция стояла, закутавшись в его пальто, и беззвучно плакала. Провожая взглядом силуэт его профиля в салоне, а потом и сам автомобиль, дернувшийся с места, увозившего в себе ее мужчину и мечту на счастье.
Подбежала Анна. Следом вышел отец и мать, недоумевая в происходящем.
— Люц! Что произошло? Куда Селим уехал? Пальто оставил…, - теребила за плечо Анна.
— Я ему отказала.
— Что ты сделала?! Как отказала? Ты же любишь его! Разве ты не хотела быть вместе с ним все эти годы? Я ничего не понимаю, — отступила на шаг сестра.
***
Возьми мое сердце. Возьми мою душу.
Я так одинок в этот час, что хочу умереть.
Мне некуда деться, свой мир я разрушил.
По мне плачет только свеча на холодной заре.
“Возьми мое сердце” (Ария)
Глава 32
"ЗА" И "ПРОТИВ"
Люция.
Папа предпочёл отмолчаться, лезть в бабские разборки никогда не любил. Мама суетилась вокруг меня и недоумевала.
- Доченька моя, но как же так вышло? Ты что же с ним еще в той командировке завела отношения? И до сих пор мы с отцом не знали, я думала он был гидом, связанным с твоей работой.
— Мама, да. Я утаила истинную причину поездки в исламское государство. Я ездила к Селиму и жила в доме его родителей.
— О, Господи! Что о нас подумали люди, — мама испуганно схватилась за сердце.
— Ой, мама, прекрати, времена сейчас другие, — встряла в нашу беседу моя сестренка.
Сейчас я очень нуждалась в поддержке близких.
— Между прочим твоя дочь очень тепло принималась семьей Мансуровых. И Али Фарид оглы готов был нас тогда еще поженить. Мам, прости, что не рассказала всего. Не хотела обнадеживать и расстраивать. Сама еще не знала, что выйдет с нашего знакомства.
Кого я пыталась утешить: маму или себя?
— Так, ну с этим все понятно. А ты, Анна, значит тоже в курсе подробностей, но молчала?
Анна опустила глаза, мечась между молотом и наковальней.
— Так…, а что сейчас тогда? Ты не готова к браку с ним? Ну, я бы тоже отказала, знаешь. Не нашей крови и веры. Мы его не знаем. Все же поищи русского, а доченька?
Мама приводила веские доводы, пытаясь мне помочь. Но я сама никогда лично не ставила препятствием ни один из сказанных ею пунктов. Для меня важен лишь человек. Хоть с разных планет. Но если люди тянутся друг другу и готовы к компромиссу — стелите им ковровую дорожку и роспись в книге актов гражданского состояния. А сейчас на мне висел лишь маленький атрибут союза. Ни жениха, ни брака, ни мужа. Уверенность и настойчивость мусульманина порою выводила из себя. Я двадцать девять лет как личность и последние десять многое решала сама. И его демонстрация мужского “Я” снесла мне ясность мозга. Я же не дурочка прыгать до потолка от блеска бриллиантов. Если бы он спрашивал меня, мои чувства, мнение и планы, уважал желания. А то бац: ты будешь моей через месяц!
