Путь на восток (СИ) - Соло

— Нет, нет, нет… — бормочет блондинка как заведённая. Плавные движения её рук, укачивающих сына, становятся быстрыми и хаотичными, и младенец начинает оглушительно вопить. — Нет! Нет! Нет!

Первым от шокового оцепенения отходит кудрявый миротворец — Тайлер стремглав бросается к несчастной девчонке, окончательно впавшей в истерику, и заключает её в объятия.

Первые несколько секунд Энид исступленно бьётся в кольце его рук, пытаясь освободиться — но очень скоро затихает и прячет искажённое болью лицо у него на груди. Хрупкие острые плечики лихорадочно дрожат от глухих надрывных рыданий.

Следующей оживает Бьянка. Подскакивает на ноги и порывисто обнимает блондинку со спины.

После непродолжительных размышлений к ним присоединяется доморощенный лидер — пододвигается ближе и протягивает руку, бережно поглаживая растрёпанные белокурые пряди. А потом выразительно смотрит на меня, словно ожидая того же.

Но я продолжаю стоять на месте — умение поддерживать других и выказывать бесполезное сочувствие никогда не было моей сильной стороной. Мир беспощадно жесток, а трогательные коллективные объятия не вернут овдовевшей семье Петрополусов мужа и отца.

Но в голове невольно проскальзывает мысль, что Аякс не просто спас нас от смерти — общее горе вновь объединило едва не расколовшийся альянс. Залатало недавно возникшую трещину — и при этом нанесло новую глубокую рану.

— Надо выбираться отсюда, — чеканю я сквозь плотно стиснутые зубы, чтобы только не признаться во всеуслышание, как мне жаль, что ребёнок Энид никогда не увидит отца.

Мне правда жаль.

Чертовски сильно жаль.

Но даже минутное промедление может стать фатальным для нас всех — а потому сейчас совершенно нет времени предаваться скорби.

Благо, фермеры не возражают.

Вот только зарёванная Синклер, измученная родами и огромным душевным потрясением, явно не в состоянии сдвинуться с места. Бьянка осторожно забирает притихшего младенца из её предательски дрожащих рук, а Тайлер бережно приобнимает за плечи, помогая подняться на ноги. Я выхожу на улицу первой, на ходу выпустив последние пули в оставшихся тварей. Хренов герой неотрывно следует за мной как приклеенный — но его близость больше не вызывает во мне внутреннего протеста.

Похоже, те несколько часов, когда мы думали, что обречены погибнуть, необъяснимым образом заставили меня окончательно смириться с неизбежным. Осознать, что я и впрямь испытываю к нему некие… чувства.

Глупо. Неразумно. И необратимо.

Мы очень медленно приближаемся к тлеющему остову трейлера — корпус автомобиля сильно покорёжен, все стекла выбиты ударной волной.

В воздухе висит отвратительный аромат гари и жуткая гнилостная вонь, от которой к горлу мгновенно подступает тошнота. Стараясь дышать через рот, я окидываю парковку внимательным взглядом — и тут же понимаю, что все наши проблемы только начинаются.

Из всех машин уцелел только мой внедорожник. Если не считать огромной трещины, пересекающей лобовое стекло.

Уродливому Фольксвагену, который стоял совсем близко к эпицентру взрыва, досталось сильнее всего — решётка радиатора пробита непонятно откуда взявшейся металлической балкой, а на асфальте уже образовалась лужа из антифриза красноватого цвета. Подхожу ещё ближе и понимаю, что балка — это ни что иное, как поручень из салона трейлера, который выбросило на улицу мощной ударной волной.

Канареечно-жёлтый Камаро пострадал немного меньше. Кузов цел, но оба передних колеса спущены — осколки стёкол пробили шины, и заменить их нечем. У нас всего одна запаска нужного размера.

Чисто теоретически, мы вполне можем поместиться в просторном джипе, вот только большая часть наших скудных пожиток взлетела на воздух вместе с трейлером.

Ровно как и запасы еды, воды и бензина.

Oh merda. Выдержать осаду, чтобы вскоре подохнуть от жажды и голода — это почти смешно. Вернее, могло быть смешно, не будь это так чертовски погано.

За спиной раздаётся надрывный страдальческий всхлип. Мгновенно оборачиваюсь, чтобы увидеть, как несчастная вдова Петрополуса оседает прямо на землю, усеянную ошмётками гнилой плоти, и прячет лицо в ладонях. Кудрявый миротворец пытается убедить её встать, но Энид абсолютно не реагирует ни на какие внешние факторы.

Осознав бесполезность слов, Тайлер наклоняется, обхватывает её за талию и рывком поднимает на ноги, крепко прижав к себе.

— Предлагаю сказать несколько слов… в память о нашем друге, — неожиданно предлагает хренов герой, впившись потухшим взглядом в догорающий остов трейлера.

— У нас нет времени на панихиды, — шиплю я с нескрываемым раздражением.

Oh merda, что за непроходимый кретинизм.

Если мы в самое ближайшее время не уберёмся отсюда куда подальше, поминки потребуются не только героически почившему Аяксу, но и всем остальным — вот только голодные твари вряд ли напишут нам душещипательный некролог.

Но скудоумные фермеры ожидаемо не разделяют мою точку зрения.

— Аякс был славным парнем… — неуверенно начинает Галпин, сильнее прижимая к груди его всхлипывающую вдову. Едва услышав его имя, блондинка заходится в новом приступе неконтролируемых рыданий. — Мы познакомились два года назад на озере Биг Траут возле Роджерс-Сити.

— Да, мы тогда пытались наловить рыбы… — едва слышно подтверждает Синклер, шмыгая носом. — Но леска постоянно обрывалась… Аякс был не слишком хорошим рыбаком.

— Это точно, — Бьянка вымученно улыбается, осторожно укачивая младенца. — Помните, как мы поймали в Гуроне здоровенную щуку? Аякс уже начал придумывать, как замаринует её в азиатских специях, но потом…

— Черт возьми, вы серьёзно? — я больше не в состоянии выносить этот унылый ностальгический бред. — Хватит нести чушь, нам давно пора убираться отсюда.

— Уэнсдэй, это займёт всего пару минут. Мы обязаны проститься, — возражает хренов герой и осторожно подходит к останкам трейлера, коснувшись кончиками пальцев искорёженной двери. Тяжело вздыхает, понуро сутулит плечи и наконец начинает говорить. — Аякс… он всегда был очень заботливым. И эта забота касалась не только Энид, но и всех нас. Он отвечал за еду и всегда старался достать побольше приправ, чтобы консервы не приедались… Казалось бы, мелочь. Но именно такие незначительные мелочи помогали нам не упасть духом даже в самые тяжёлые времена. И он был смелым. Настоящим героем…

— И он умер ради того, чтобы мы остались жить, — подхватывает Барклай, смаргивая подступающие к глазам слёзы. — Мы никогда этого не забудем. Никогда не забудем его.

— Господи, даруй ему вечный покой, — кудрявый миротворец крестится слева направо и поднимает голову к хмурому небу, затянутому низкими свинцовыми тучами. — И пусть сияет ему вечный свет…

И в тот же миг до моего слуха доносится мерный шум двигателя. В первую секунду я успеваю подумать, что к нам решил вернуться Крэкстоун и уже вскидываю автомат — но очень быстро понимаю, что звук совсем не похож на оглушительно громкий рёв Харлея.

А спустя полминуты из-за поворота выезжает огромный Кадиллак Эскалейд ярко-красного цвета.

Поразительно —