Закат - Гильермо дель Торо

— Должен ли я понимать в таком случае, что вас совсем не тревожит эта книга, даже при учете той ее особенности, что она вроде как навлекает беды на всех, кому принадлежит?

Древерхавен стоял, заложив руки за спину.

— Я человек, который принимает проклятия как должное, месье Пирк, — сказал он. — А кроме того, на вас эта книга, судя по всему, пока еще не навлекла никакой беды.

— Нет… Пока еще нет, — солгал Сетракян. — Но могу ли я спросить: почему вам нужна именно эта книга?

— Научный интерес, если угодно. Кстати, можете считать, что я тоже в каком-то смысле брокер. В сущности, я искал этот артефакт по всему миру для еще одной заинтересованной стороны. Книга действительно очень редкая. Она не всплывала на поверхность более пятидесяти лет. Многие полагают, что последний остававшийся экземпляр был уничтожен, но, судя по вашим документам, книга, возможно, уцелела. Или же существует второй экземпляр. Вы готовы предъявить ее?

— Готов. Но сначала я хотел бы увидеть оплату.

— Ах, да. Естественно. В чемоданчике на сиденье кресла в углу, позади вас.

Сетракян боком переместился к креслу, стараясь двигаться с непринужденностью, которой он вовсе не испытывал, нащупал пальцем замок и откинул крышку. Чемоданчик был набит обандероленными пачками гульденов.

— Очень хорошо, — сказал Сетракян.

— Бумага за бумагу, месье Пирк. А теперь не угодно ли ответить взаимностью?

Сетракян оставил чемоданчик открытым, вернулся к своей сумке и откинул клапан, все это время следя одним глазом за Древерхавеном.

— Вы должны знать, что у нее очень необычный переплет, — заметил он.

— Да, мне известно об этом.

— Хотя меня заверяли, что переплет только частично ответственен за чудовищную цену книги.

— Должен ли я напоминать вам, месье, что цену назначили вы сами? И потом, не судите книгу по обложке. Как и в случаях многих других клише, это добрый совет, только им часто пренебрегают.

Сетракян перенес сумку на столик, где лежали документы, подтверждающие происхождение книги. Под слабым светом лампы он раскрыл сумку и отодвинулся в сторону.

— Как вам будет угодно, сэр.

— Пожалуйста, — сказал вампир. — Я бы хотел, чтобы вы сами вынули ее. Я настаиваю на этом.

— Очень хорошо. — Сетракян повернулся к сумке, погрузил в нее руки, обтянутые черными перчатками, и вытащил книгу. Мало того что она была с серебряным корешком, так еще переднюю и заднюю крышки переплета украшали большие гладкие пластины из чистого серебра.

Сетракян протянул книгу Древерхавену. Глаза вампира сузились и засверкали.

Сетракян шагнул к нему.

— Конечно же, вы хотели бы осмотреть ее?

— Положите ее вон на тот столик, месье.

— На тот столик? Но ведь здесь намного более выгодное освещение.

— Вы положите ее на тот стол. Пожалуйста.

Сетракян не стал выполнять эту просьбу, прозвучавшую как приказ. Он остался стоять на месте, держа в руках тяжелую серебряную книгу.

— Но вам, должно быть, не терпится заглянуть внутрь.

Древерхавен перевел взгляд с серебряного переплета томика на лицо Сетракяна и впился глазами так, словно пытался вобрать его в себя.

— Ваша борода, месье Пирк. Она мешает рассмотреть ваше лицо. И придает ему иудейскую наружность.

— Разве? Я так понимаю, вы не любите евреев.

— Это они не любят меня. Твой запах, Пирк… Он мне знаком.

— Почему бы вам не рассмотреть книгу поближе?

— Я в этом не нуждаюсь. Книга поддельная.

— Возможно. Очень даже может быть. Но серебро — могу заверить вас, что серебро абсолютно реальное.

Сетракян приблизился к Древерхавену, держа книгу перед собой. Древерхавен резко отпрянул, затем движения его замедлились.

— Твои руки, — сказал он. — Ты калека. — Глаза Древерхавена снова обшарили лицо Сетракяна. — Плотник. Значит, это ты.

Сетракян рывком распахнул пальто и из-под левой полы выхватил скромных размеров меч с серебряным лезвием.

— Вы обленились, герр доктор, — сказал он.

В ярости Древерхавен выметнул свое жало. Не на полную длину — скорее, это был ложный выпад. Жирный вампир отпрыгнул назад, уперся спиной в стену, а затем снова попытался достать Сетракяна жалом.

Сетракян предвидел эту уловку. По правде говоря, доктор был куда менее проворен, чем большинство других вампиров, с которыми Сетракян выходил на бой. Сейчас Авраам прочно стоял на ногах спиной к окнам — единственному пути отхода для вампира.

— Вы слишком медлительны, доктор, — сказал Сетракян. — Ваша охота здесь была очень уж необременительной.

Древерхавен зашипел. В глазах твари появилась тревога; от напряжения его жар усилился, и косметика, покрывавшая лицо, начала плавиться.

Древерхавен бросил взгляд на дверь, но Сетракян не поддался и на эту уловку. Он знал, что твари всегда обеспечивали себе запасной выход. Даже такой разжиревший клещ, как Древерхавен.

Сетракян сделал вид, что нападает; стригой шатнулся, потерял равновесие, и это заставило его прибегнуть к очередной атаке, правда, в сокращенном варианте. Древерхавен опять выметнул жало — но лишь наполовину. Сетракян ответил молниеносным взмахом меча — если бы жало вышло на полную длину, он наверняка отсек бы его.

И тут Древерхавен решил удрать. Он боком, по-крабьи, побежал вдоль книжных полок, занимавших всю заднюю стену комнаты. Однако Сетракян оказался не менее проворен. Книга все еще была в его руке, и он со всей силы метнул ее в жирного вампира. Тварь в ужасе отшатнулась от летящего к ней ядовитого серебра, а в следующую секунду Сетракян был уже рядом с Древерхавеном.

Он прижал кончик серебряного меча к верхней части вампирской глотки. Голова Древерхавена откинулась, его затылок уперся в корешки бесценных книг, выстроившихся на верхней полке. Глазами он словно пытался прожечь Сетракяна.

Серебро ослабило вампира и удержало его от использования жала. Сетракян залез свободной рукой в глубокий карман пальто — снабженный освинцованной подкладкой — и вытащил связку увесистых серебряных побрякушек: они были, каждая по отдельности, убраны в тонкую металлическую сеточку и нанизаны на отрезок многожильного кабеля.

Глаза вампира расширились, но делать ему было нечего: после того как Сетракян надел на него ожерелье и оно легло на плечи твари, Древерхавен не мог сдвинуться с места.

Серебряный воротник тянул стригоя к земле, будто на нем была связка с булыжниками, каждый по полцентнера весом. Сетракян придвинул кресло как раз вовремя — чтобы Древерхавен рухнул в него, а не свалился на пол. Голова твари склонилась набок; руки, бессильно опущенные на колени, сотрясала крупная дрожь.