Чувство бездны - Станислав Гимадеев

– Эльза, постой!.. – поспешно заговорил он. – Нельзя улетать!..

– Это еще почему?

– Я тебе потом объясню! Нам надо встретиться…

– Извини, – оборвала она его. – У меня клиент. Пока.

Она исчезла с экрана, оставив его с непроизнесенной фразой во рту. Он озадаченно пожал плечами, снял видеоочки и только тогда заметил, что перед ним стоят Карл и Саймон.

– Прошу прощения, – проговорил Антон, поднимаясь с травы и щелкая клавишами на «коме». – Не заметил.

Питер Саймон был на две головы ниже Карла, худощавый и черноволосый, с тонкими усиками на бледном, безжизненном лице. Он стоял перед Антоном весь какой-то съеженный, напряженный. Руки держал в карманах черной униформы. Тусклые карие глаза метались по сторонам и избегали прямого взгляда.

Антон представился, но Саймон даже не удостоил его кивком или еще каким знаком. Скорее, вследствие внутреннего напряжения, чем из-за невежливости. Карл откашлялся и вынул из нагрудного кармана листочек с записями. По договоренности с Антоном допрос должен был начать он.

– Господин Саймон, – начал Карл. – Как я уже вам сказал, в связи с расследованием трагических событий, имевших место в марте 14-го и в феврале 15-го годов, мы должны выяснить некоторые обстоятельства, имеющие отношение непосредственно к вам.

– Я все, что знал, уже излагал. И с вами беседовал, и с господином следователем тоже. Рапорты писал… Вряд ли вспомню что-то новое.

– Так мы поможем, – бодро заявил Карл. – Вопросов у нас к вам много, господин Саймон, уж поверьте.

– Каких еще вопросов? – скривился Саймон. – Я ж говорю: все рассказал…

– Не все! – вдруг отрезал Карл, меняясь и в тоне, и в лице.

Саймон вздрогнул всем телом от его возгласа, даже голову вжал в плечи. Скорее всего, он просто не ожидал подобной эмоции, нежели испугался.

– Что вы хотите…

– Мы имеем основания полагать, что вы рассказали не все, что знаете по делу! – сказал Карл сухо. – Мы имеем основания полагать, что вы знаете много больше и скрываете от следствия существенные факты.

Саймон вытащил руки из карманов и сунул их под мышки. Потом покосился на Антона. Тот молча наблюдал.

– Я вас не понимаю! – фыркнул Саймон.

– Сейчас поймете, – натянуто улыбнулся Карл. – Я буду вам загадывать загадки, а вы мне поможете их отгадывать.

– Какие еще загадки? Что это вы тут начинаете!..

– Слушайте и не перебивайте! Итак, во-первых. Мы проанализировали протоколы медкомиссий в архивах за определенный период времени.

Карл сделал паузу.

– И что?

– А то, что в ряде случаев вы, господин Саймон, получали допуск к работе нелегально. Не имея результатов обязательных анализов! Не проходя периодических медицинских осмотров! А иногда, чтобы не вызывать сильных подозрений, вы подделывали эти результаты и заносили их в базу данных «задним» числом. Ну, может быть, вы делали это не сами, – осклабился Карл. – Только суть от этого не меняется. Если хотите, я могу вам предоставить все документы и доказать более предметно, что все, что я говорю, – правда. Желаете?

Саймон не ответил – он вперился взглядом в траву под ногами и чуть шевельнул плечом.

– Итак, первый к вам вопрос, – холодно продолжил Карл, – каким образом вам удавалось подделывать результаты в базе медиков? И главное – зачем?

Саймон продолжал разглядывать колеблющиеся на легком ветру травинки.

– Господин Саймон, я прошу вас ответить.

– Бред, – хрипло выдавил Саймон, не поднимая глаз. – Ерунда какая-то…

– Понимаю, – ухмыльнулся Карл. – Тянем время… Смотрите, что дальше-то вытанцовывается! В наши руки попала интересная запись из инфомодуля аварийного регистратора, работавшего в ночь февральской трагедии в центральном зале лабораторного модуля. И что характерно, оригинал записи! А вовсе не тот вариант, который официально хранится в архивах дела и в котором произведены купюры. Знаете, о каких купюрах идет речь?

Саймон замер и не реагировал.

– Правильно, господин Саймон! Я говорю о трех замечательных фрагментах, изъятых неким злоумышленником. Там говорится о нашем герое Питере Саймоне, которого видела Наоко Сидзуки в заваленном модуле. Что ж вы молчите? Я жду ответа.

– Какого еще ответа?! – почти выкрикнул Саймон. Лицо его побледнело. – Какого ответа вы хотите?! Как я мог быть в модуле, засыпанном землей?! Я что, умею проникать сквозь стены?! Вы подумайте сами! Откуда мне знать, какой бред им там привиделся?.. А если бы они там Габена увидели? Или черта лысого!..

– Тогда зачем была подчищена запись регистратора?! – выпалил Карл, который начинал терять терпение. А это он умел делать быстро. – Какого лысого черта был удален кусок записи о вас, Саймон?! Не находите это странным? Кому-то явно было нечем заняться – только редактировать чей-то бред, как вы говорите!

– Что вам от меня нужно?! – Саймон цеплялся за дурацкие вопросы как утопающий за соломинку. – Я ничего не знаю… Я не был ни в какой лаборатории!.. Я не знаю, кому что привиделось… Я…

– Где вы были той ночью?! – выкрикнул Карл.

Одновременно с тем, как бледнел и впадал в отчаяние Саймон, Карл лишь больше распалялся.

– Повторяю: где вы находились? А именно в часы, когда в районе станции был «шторм»!

– На станции!.. – выдохнул Саймон. – Где мне было еще быть?!

– В своем номере?

– В своем!..

– Лжете! – Карл шагнул к нему и навис, готовый схватить его за грудки. – Вы нагло лжете, Саймон! Мне надоело выслушивать ваш идиотский лепет! Советую кончать ломаться и сказать правду!

– Бред… бред… Господин э-э… следователь… – обратился Саймон к Антону.

Но он не знал, что еще сказать в свою защиту. Он напоминал зверя, попавшего в клетку и делающего нелепые и безуспешные попытки из нее вырваться. В глазах бывшего «опылителя» угасал последний тусклый луч надежды. Обреченной изначально надежды на то, что все неприятное в их разговоре исчезнет само собой.

Когда Карл заговорил снова, Саймон не шевельнулся. Теперь он стоял, втянув голову в плечи, как черепаха, и смотрел в сторону станции.

– У нас есть показания Софии Мирелли о том, что вас не было в номере во время «шторма». Что вы оставили коммуникатор! Что вы вернулись в номер в ужасном виде! Так где вы шлялись несколько часов, нарушая одну инструкцию за другой?!

Карл умолк, но лишь затем, чтобы набрать воздуху в грудь.

– Я задал вам много вопросов, господин Саймон! – выдохнул он ему в лицо, наклонившись. – Но не услышал ни одного ответа! Если желаете, я могу задать их повторно! Но мое терпение лопнуло, учтите.

Саймон несколько секунд смотрел на него снизу вверх, кадык его подтянулся к подбородку и вновь опустился. Он заморгал, приоткрыл рот, как-то по-смешному выдвинул челюсть и стал медленно оседать. Мешком опустился на траву, подтянул колени к груди и обхватил их руками. Антон заметил, что ладони его трясутся.

Карл открыл было рот, чтобы обрушиться на Саймона снова, но Антон подал ему останавливающий знак.

Антон приблизился к Саймону, присел перед ним на корточки, заглянул в лицо. В глазах техника сквозили одновременно и страх, и усталость, и что-то еще, что пока мешало ему признать свое поражение. Они смотрели друг на друга несколько мгновений. Потом Саймон уронил голову на кисти рук, лежащие на коленях.

– Давайте попробуем рассуждать спокойно, – предложил Антон. – Вы чего-то или кого-то боитесь?

Саймон не ответил.

– Тогда слушайте, что скажу я, – сказал Антон в склоненный затылок. – Просто слушайте и делайте выводы. Договорились, Саймон?

Затылок Саймона шевельнулся – он еле заметно кивнул. Карл стоял хмурый и сосредоточенный, с поджатыми губами. Антон сел на траву подле Саймона и откинулся на руки.

– Значит, что у нас с вами получается, мил человек? – заговорил он. – Мы располагаем данными о том, что помимо группы со «Слез Этты» в проекте «Сапфир-Х» принимали участие люди с других станций. В частности, с «Цветочного Сада». И конкретно вы, господин Саймон! А также Шон Доусон и Александр Капарян. Капарян, как известно, погиб, Доусон вывезен на Землю, а вот вы остались. Последний свидетель и, по всей видимости, участник. У нас также есть основания полагать, что масштабные эксперименты Зордана и Стоцкого с зонами планеты явились причиной второй айской трагедии. Таким образом, вы как участник эксперимента прямо или косвенно повинны в гибели многих людей.

Антон сделал паузу и внимательно наблюдал за Саймоном. Тот не поднял головы, но съежился сильнее. Глубоко вздохнул. Может быть, он собрался что-то сказать, но Антон продолжил:

– Пока помолчите, Саймон. Сначала я закончу! Так вот… Повторю: прямо или косвенно все участники эксперимента виновны в трагедии четырнадцатого года. И ваше молчание только подтвердит признание своей вины. Я знаю, что Стоцкий наложил запрет на обсуждение подобных тем в колонии. Но, поверьте, правда все равно выплывет – такое уж у нее удивительное свойство. Хотите бояться Стоцкого, выгораживать его – ваше право. Только сдается мне, Питер, что жить с таким грузом на душе – путь разрушительный. В конечном итоге вы проиграете. Вам ведь уже и так тяжело, не правда ли? Не поэтому ли вы ушли из «опылителей» в техники?