Теория праздного класса - Торстейн Веблен

В результате того предпочтения, которое отдается демонстративному потреблению, семейная жизнь многих классов сравнительно убога в контрасте с той блистательной частью их жизни, которая проходит на виду. Как вторичное следствие того же предпочтения люди скрывают свою личную жизнь от чужих глаз. Когда дело доходит до той части потребления, которая может без осуждения оставаться в тайне, люди устраняются от всяких контактов с соседями. Отсюда обособленность, замкнутость людей в их частной жизни, что наблюдается во многих промышленно развитых обществах; и отсюда, косвенно, привычка к уединению, скрытности, которая является столь характерной чертой кодекса приличий высших классов в любом обществе. Низкий уровень рождаемости в тех слоях общества, на которые накладывается особо настоятельное требование престижных расходов, подобным образом объясняется потребностями стереотипа существования, основанного на демонстративном расточительстве. Демонстративное потребление и последующее увеличение расходов, необходимое для престижного содержания ребенка, составляют изрядную статью расходов, что и является мощным сдерживающим фактором. Он является, пожалуй, наиболее действенным из мальтузианских мер благоразумного сдерживания рождаемости.

Влияние этого фактора как в плане сокращения менее демонстративных статей потребления, идущих на создание материальных благ и поддержание существования, так и в малочисленности или отсутствии детей в семье видно, пожалуй, лучше всего среди тех, кто предается ученым занятиям. Из-за предположительного превосходства и редкости талантов и навыков, которыми характеризуется жизнь этих слоев, они по обычаю попадают на более высокую ступень социальной лестницы, чем им дает основание занимать их денежный статус. Согласно занимаемой ступени, велик для них и масштаб престижных расходов. Вследствие этого остается крайне мало возможностей уделять внимание другим сторонам жизни. В силу обстоятельств наряду с высокими требованиями денежной благопристойности, предъявляемыми обществом к ученым, чрезвычайно высоки и привычные представления их самих о том, что хорошо и правильно, — высоки при сравнении средней состоятельности и уровня доходов социальной группы ученых и тех групп, которые номинально им равны. В любом современном обществе, где нет монополии духовенства на занятия науками, ученые люди неизбежно вступают в контакт с классами, занимающими более высокое положение в денежном отношении. Высокие нормы денежной благопристойности, действующие среди этих вышестоящих классов, проникают в среду ученых, лишь слегка смягчая свои суровые требования: вследствие этого в обществе нет слоя, который бы тратил больше своих средств в демонстративном расточительстве, чем этот.

Глава VI. Денежные каноны вкуса

Уже не раз повторялось предостережение о том, что, хотя регулирующей нормой потребления является в значительной мере требование демонстративного расточительства, этот принцип в его неприкрытой, простой форме не следует понимать как мотив, на котором потребитель строит свои действия в каждом конкретном случае. Обыкновенно его мотив — это желание действовать сообразно с установившейся практикой, стремление избежать неблагосклонного внимания и толков и жить на уровне общепринятых канонов благопристойности как по виду, количеству и сорту потребляемых товаров, так и по пристойному употреблению своего времени и сил. В обычных случаях в мотивах потребителя присутствует это ощущение предписывающего обычая и оказывает прямое принудительное давление, особенно в отношении потребления, осуществляемого на глазах у наблюдателей. Однако в потреблении, которое ни в какой сколь-нибудь ощутимой степени не становится известным посторонним, тоже можно наблюдать значительный элемент предписываемой дорогостоимости — это, например, предметы нижнего белья, некоторые из продуктов питания, кухонные принадлежности и прочие предметы домашнего обихода, скорее предназначаемые для работы, а не для демонстрации. Во всех таких полезных предметах при близком рассмотрении будут обнаруживаться определенные свойства, повышающие цену и увеличивающие продажную стоимость рассматриваемых товаров, но не увеличивающие пропорционально этому пригодность этих предметов для служения одним только материальным целям, которому они явно предназначены.

При отборе, происходящем под надзором закона демонстративного расточения, вырастает кодекс общепризнанных канонов потребления, действием которого является удержание потребителя на уровне нормы расточительности в потреблении дорогих товаров и в употреблении большого количества времени и сил. Это развитие предписывающего обычая оказывает немедленное действие на экономическую жизнь, однако непрямое, более косвенное действие оно оказывает на поведение людей также и в других аспектах. Образ мысли в отношении выражения жизни в любой конкретной области неизбежно затрагивает привычную точку зрения на то, что является правильным и хорошим в других областях. В органическом комплексе привычек мышления, составляющих существо сознательной жизни индивида, экономический интерес не является отдельным, выделяющимся среди всех других интересов. Кое-что, например, уже говорилось о его связи с канонами почета.

Принцип демонстративного расточения направляет формирование образа мысли в отношении того, что нравственно и почетно в жизни и в предметах потребления. При этом данный принцип пересекается с другими нормами поведения, первоначально не имеющими отношения к кодексу денежного почета, но представляющими, непосредственно или в каждом конкретном случае, известное экономическое значение. Так, канон почетного расточительства может оказывать непосредственное или косвенное влияние на чувство долга, чувство прекрасного, на представление о полезности, о благочестивой или ритуальной уместности, а также на представление о научной истине.

Едва ли необходимо пускаться здесь в обсуждение отдельных моментов, в которых канон доставляющих почет расходов обыкновенно пересекается с моральными канонами поведения, или того, каким образом это происходит в каждом отдельном случае. Это те вопросы, которым уделяется большое внимание и которые широко освещаются на примерах теми людьми, обязанность которых — наблюдать и давать указания в отношении всяких отступлений от общепринятого кодекса принципов морали. В современных обществах, где институт частной собственности выступает характерной особенностью общественно» жизни, господствующей в экономике и в праве, одной из самых ярких черт морального кодекса является неприкосновенность собственности. Нет надобности отстаивать или пояснять на примерах справедливость утверждения, что обычай сохранения частной собственности в неприкосновенности пересекается с другим обычаем — добиваться богатства ради доброго имени, обретаемого через его демонстративное потребление. Большинство преступлений против собственности, особенно в ощутимом масштабе, попадают под эту рубрику. Притчей во языцех, фактом всеобщей известности является то, что в тех преступлениях, в результате которых к преступнику переходит крупная собственность, он обычно не подвергается высшей мере наказания или тому величайшему позору, который бы пал на него на основании одного только наивного морального кодекса. Вор или жулик, получивший путем правонарушения большое богатство, имеет больше возможности избежать сурового наказания со стороны закона, чем мелкий воришка; а от его возросшего состояния и того, что он тратит нечестно приобретенную собственность благопристойным образом, на его долю выпадает немалая добрая репутация. Благовоспитанное расходование награбленного настолько сильно впечатляет лиц с развитым чувством внешних приличий, что смягчает ощущение моральной низости, возникающее у них при виде правонарушения. Можно также заметить — и это имеет более непосредственное отношение к делу, — что мы склонны прощать преступление против собственности в том случае, когда мотивом человека является обеспечение средств для. «приличного» образа жизни его жене и детям. Если при этом добавляется, что жена была «вскормлена в роскоши», то это принимается в качестве добавочного смягчающего» обстоятельства. То есть мы склонны прощать такое преступление, где целью преступника является почтенная цель дать возможность своей жене осуществлять за него» подставное потребление времени и материальных ценностей в таком количестве, какого требует норма денежной благопристойности. В таком случае обычай одобрения привычного уровня демонстративного расточительства идет вразрез с обычаем порицания преступлений против собственности до такой степени, что иногда даже оценка остается неопределенной: порицание это или похвала. Это-справедливо особенно там, где правонарушение несет в себе ощутимый элемент хищничества или разбоя.