Дyxless 21 века. Селфи - Сергей Минаев

Отражение

Два дня спустя мы входим в кафе на Ботанической улице. Beasty Boys поют «Sabotage», и все вокруг очень кинематографично. Официанты с подносами в руках замедляются, гости отрываются от еды, девушка-хостес отрывает от уха телефонную трубку. Кажется, все одновременно поворачивают головы в нашу сторону. А нам не хватает лишь париков, усов, темных очков и костюмов в стиле 1970-х, чтобы соответствовать классическому видео. Подходим к столику у окна. Отодвигаю стул.

– Нет, не сюда. – Макс удерживает меня за руку. – Сядь спиной к окну.

Из динамиков звучит:

I can’t stand it, I know you planned itI’m gonna set it straight, this WatergateI can’t stand rocking when I’m in here‘Cause your crystal ball ain’t so crystal clear

Сажусь. Затылок немедленно наливается тяжестью, постоянно хочется оборачиваться, чтобы контролировать ситуацию. Макс достает курительную трубку и какие-то железяки. Все это выглядит, мягко говоря, неуместно.

– Ты трубку стал курить?

– Иногда. Почистить нужно. Хочешь, я тебя научу трубку чистить?

– На кой черт мне это умение? – Желание немедленно обернуться становится все сильнее.

– Руки займешь. Отвлечешься.

– Я лучше виски закажу, – поднимаю руку, чтобы позвать официанта, – мозги займу.

– Виски тебе не нужен, – Макс опускает мою руку, – у тебя сегодня эфир.

– Это бабка надвое сказала.

– Это я тебе сказал, а не бабка. Он подтвердил получение книги?

– Не знаю, – пожимаю плечами, – я ему послал письмо без «подтвердить получение», как ты понимаешь. Не получил бы – у меня б уже скайп взорвался.

Приносят зеленый чай. Напряжение нарастает. Им заполнилось все помещение без остатка. Кажется, я слышу, как начинают вибрировать стекла, будто под нами едет поезд метро.

– Макс, а почему ты меня спиной к окну посадил?

– По кочану, – Макс меланхолично ковыряется в своей трубке. – У меня приятель один встречался с любовницей в кафе. Сели они у окна. Цветочки в вазе, похоть в глазах. И приятель мой внезапно подумал: не дай бог сейчас жена мимо кафе поедет и повернет голову, проезжая.

– И? – не особенно увлеченно реагирую я.

– Так оно все и вышло. Заинтересованные друг в друге люди притягиваются. Факт.

– Идиотское, маловероятное совпадение, которое ничего не доказывает!

– Вов! – В голосе Макса вновь появляются покровительственные нотки. – Я бы на твоем месте про маловероятные совпадения не рассуждал. После твоей истории можно даже в летающих слонов поверить, что уж про случайную встречу взглядом говорить. Вы притягиваетесь друг к другу. И, конечно, встретитесь глазами, будь такая возможность. – Он смотрит мимо меня и внезапно меняется в лице.

– Что происходит? – начинаю паниковать я.

– Все нормально. – Он довольно сильно давит мне на плечо, как бы фиксируя меня на месте. – Мои менты его остановили. Из машины вышел охранник. Он тоже. Проверяют документы.

– Началось! – Чувствую, как с затылка начинает течь холодный пот. – Не молчи, Макс, я тебя умоляю!

– Менты полезли в салон.

– Что делает он?

– Спокойно стоит рядом. Говорит с охранником. Внешних признаков волнения нет, даже телефон не достал.

Опускаю голову, смотрю на стол, стараюсь запечатлеть каждую деталь: трещины, сколы, следы от чашек. Все что угодно, лишь бы отвлечься.

– Все! – Макс вцепился в мое плечо так, будто неведомая сила хочет уронить его навзничь вместе со стулом. – Они дурь нашли. Так. Перебранка. Сажают его в салон, охранника уводят в свою машину. Останавливают еще тачку. Ага, понятые.

Телефон на столе начинает вибрировать. Макс судорожным движением хватает его. Мне кажется, будто окна, посуда на столах, все, что тут сделано из стекла, сейчас взорвется. Разлетится на мелкое крошево.

– Да! – хрипит Макс в трубку. – Вижу. Хорошо. Как быстро? Сам принесешь? Ждем.

– Я могу обернуться? – говорю тихо-тихо, будто боюсь ответа.

– Оборачивайся.

Автомобили полиции синхронно выруливают на проезжую часть. Мой «Ягуар» остается стоять на противоположной стороне улицы. Я силюсь понять, в какой из машин сидит он, но отсюда ни черта не разобрать.

– Сейчас тебе принесут ключи от машины и права. – Макс сидит, закрыв лицо обеими ладонями. – У нас получилось, – твердит он, – получилось, получилось.

– Мне ехать в «Останкино»? – выдавливаю из себя вопрос, который применительно к данной ситуации мог бы стать победителем хит-парада тупейших вопросов мира.

– Да, – опускает Макс возможность поиздеваться надо мной, – а я еду в ментовку.

– Может, ты вместе с ментами сразу в «Мариотт» поедешь и возьмешь записи с камер наблюдения?

– Я разберусь. Не думай о нем. Думай об эфире. Ты же знаешь, что делать, правда? – Он пристально смотрит мне в глаза. – У тебя все получится.

– Я в первый раз в жизни чуть не обоссался от страха, – честно говорю я.

– Сходи в туалет. – Макс встает, бросает на стол пятисотрублевую купюру. – У тебя два часа до эфира. Я буду в ментовке, пока не увижу тебя на экране.

В кафе заходит полицейский, напряженно смотрит по сторонам, поравнявшись с Максом, сует ему что-то в руку. Ключи от моей квартиры. Макс выходит на улицу, я двигаю следом.

Сижу в своей машине напротив «Останкино». До начала эфира час сорок. Где-то в салоне звонит телефон, достаю из кармана свой, но на дисплее никаких номеров нет. Оглядываюсь по сторонам и вижу валяющийся на пассажирском сиденье его айфон. Выдыхаю, чувствуя себя так, будто собираюсь открыть дверь неизвестному. Отвечаю. Слышу легкую панику в голосе шеф-редактора Коли. Говорю, что практически подъехал. Отключаюсь.

Через пять минут я зайду в здание телецентра. Поговорю с продюсерами, поздороваюсь с гостями. Будто я никуда и не исчезал. Будто и не было этого месяца в моей жизни.

Спустя один час тридцать пять минут я выйду в эфир, и все окончательно испарится: страх, тревога, напряжение последних дней. Главное – испарится он. Сотрется, заблокируется в памяти, как блокируются надоедливые комментаторы в фейсбуке.

Потом мне придется съездить к издателям и под каким-то предлогом изъять рукопись, если он успел ее передать. Соврать, что был в невменяемом состоянии, когда писал эту галиматью. Сказать, как мне стыдно, и все такое. Потом заехать домой.

Первым делом проветрить квартиру, заказать тотальную уборку дня этак на два, чтобы уничтожить следы его пребывания. Смыть его запахи, его отражения в зеркалах.

Вернуться в квартиру дня через три. Втянуть ноздрями смесь запахов свежевымытого пола, средств для полировки кожи и мытья стекол. Сесть у окна, закурить.

А потом заставить себя поверить, что теперь все будет по-другому. Эта история станет новой книгой, а я – новым человеком. Человеком, который расплачивается. Книгами, временем, проведенным с теми, кому его задолжал. Воплощениями простых желаний, эмоциями, которые валялись в пыльном шкафу, вроде вещей, которых не надевал долгие годы.

Снова звонит его телефон.

Я смотрю на себя в зеркало заднего вида, и в этот момент понимаю, какая деталь рушит всю нашу с ним идентичность. Его глаза.

Они же будто вырезаны из портрета другого человека и приклеены к моему лицу. Ничего не выражающие глаза хищной рыбы. Единственное, что ему не удалось изменить. Мелкий скол, от которого разбегается паутина трещин, разбивая картину на куски. На тысячу микроскопических брызг. Неужели этого никто не заметил?

Час назад или около того он так же смотрелся в это зеркало. Поправлял прическу или проверял, симметрично ли подбрита борода. Это зеркало еще помнит его. Чем дольше я смотрю на себя, тем сильнее нарастает мистический страх. Ощущение того, что там, в отражении, все еще его, а не мои глаза.

Глаза, которые никогда не забудут света софитов, камеры, восторженные взгляды читателей, часовые автограф-сессии.

Он будет жить этими воспоминаниями. Все эти годы, сколько ему дадут. Они станут его топливом. Углем, который он ежедневно станет закидывать в топку своей больной, вывернутой психики.

Его глаза никогда не отпустят меня. Он вернется. Это лишь вопрос времени. Но пока, сегодня, возвращаюсь я. Стираю его к чертовой матери, обнуляю счетчик, возвращаюсь во времени. Превращаю его в отражение.

Я практически не волнуюсь. В душе больше нет страха, осталась лишь злоба. Мстительная злоба человека, который закрывает счета. Тот, кто сказал, что «месть – блюдо, которое подают холодным», видимо, страдал гастритом. Основное блюдо не бывает холодным. Спросите об этом любого повара.

Телефон продолжает надрываться.

– Да, Коль, – раздраженно отвечаю я.

– В каком ты отделении?! – кричит он. – Мы выезжаем! Быстро скажи номер отделения!!!

– Что?! Что ты говоришь? – мямлю я и отключаюсь. Выхожу в интернет – там первой новостью:

Эфир под угрозой срыва

Около часа назад в 38-е отделение милиции доставлен писатель и телеведущий Владимир Богданов по подозрению в торговле наркотиками. В пресс-службе телеканала эту информацию не подтверждают, как не сообщают и того, состоится ли прямой эфир сегодняшней программы Владимира Богданова.