Королева Кастильская - Виктория Холт

Всякий раз, как приезжали посланцы из Англии, Катарина приходила в ужас. Она знала, что мать откладывает тот день, когда ее младшая дочь покинет свой дом, но до каких пор это может продолжаться? Катарина была слишком фаталистична, чтобы считать, что такое реально.

– Прощайте, прощайте! – повторяла Маргарита.

И в тот же день она отправилась на побережье, чтобы сесть на корабль, который увезет ее обратно во Фландрию.

Маленький внук доставлял Изабелле огромную радость. Он был пока еще слишком мал, чтобы сопровождать ее во всех поездках по стране, поэтому после его признания кортесами Кастилии и Арагона он остался со своими нянями в Альгамбре в Гранаде. Изабелла часто обсуждала его будущее с Фердинандом и единственным ее желанием было – как только он подрастет, – чтобы он навсегда остался с ними.

– Он не может так рано научиться государственным делам, – говорила она, но по сути дела ее слова означали, что она не собирается расставаться с ребенком надолго.

Фердинанд снисходительно улыбался. Он был готов не замечать эту маленькую слабость жены до тех пор, пока она не мешает его планам.

Королевский двор направлялся в Севилью, и, естественно, Изабелла по пути первым делом заглянет в Гранаду повидаться с маленьким Михаилом.

Катарина также ехала с ними и была рада, что мать оправилась от постигшего ее горя, и с такой же нежностью, как и Изабелла, думала о Михаиле. Малыш снова сделал королеву счастливой; и Катарина, конечно, души в нем не чаяла.

Королевский двор неторопливо продвигался на юг, и с ними ехал архиепископ Толедский.

Хименеса глубоко потрясла смерть Торквемады. Ведь имя этого человека навсегда было вписано в историю Испании. Совершенно ясно, что в зените своей славы Торквемада был самым влиятельным человеком в стране, ибо он направлял короля и королеву, выражая свою волю.

Из-за него теперь инквизиция в сущности правила страной, и не было ни одного мужчины, женщины или ребенка, кто не боялся, что ночью в их дверь могут постучать альгвасилы и не страшился бы подземных тюрем, где применялись страшные пытки.

«Все это очень хорошо, – думал Хименес, – ибо только через муки человек может предстать перед Господом. А для тех, кто отвергал Господа, изобрели самые страшные пытки, какие только можно придумать, что тоже было неплохо. Если эти люди заживо горели у позорного столба, разве другие не станут думать о предстоящем наказании, которое посылает им Господь? Разве можно сравнить двадцать минут на костре с вечными муками ада?»

Итак, Хименес, ехавший верхом по направлению к Гранаде, лелеял великое желание: свершить для Испании и для веры такое, что можно будет сравнить с огромным трудом Торквемады.

Он размышлял о тех, кто находился в этой свите, и ему казалось, что поведение многих придворных оставляет желать лучшего.

Фердинанд всегда добивался материальной выгоды; слабостью Изабеллы являлись ее дети. Даже сейчас она постоянно держит Катарину возле себя. Девочке почти пятнадцать лет, а она все еще находится в Испании. Она уже достигла подходящего для замужества возраста, и нетерпение английского короля с каждым днем возрастает. Изабелла не отпускает ее из Испании если не ради собственного удовольствия, то, возможно, по просьбе дочери.

Хименес мрачно размышлял о всеобщей привязанности к новому наследнику, юному Михаилу. Эта любовь доходила буквально до поклонения. Королеве придется круто менять свои привязанности. Ведь они уменьшают ее преданность Господу и долгу.

Катарина при малейшей возможности избегала сурового архиепископа. Она читала его мысли, и они ее ужасали. Она очень надеялась, что он не будет сопровождать их в Севилью, была уверена, что, если он отправится с ними, то станет делать все возможное, чтобы убедить королеву как можно скорее отправить ее в Англию.

Гранада, которую некоторые называли самым красивым городом Испании, лежала перед ними. Вот он, этот волшебный, сказочный город на фоне покрытых снегом вершин Сьерры-Невады. Высоко над городом возвышалась Альгамбра, мавританский дворец, освещаемый розовой зарей, это чудо архитектуры, мощный как крепость и вместе с тем изысканно и утонченно изукрашенный.

Говорили, что Бог предоставил своему избранному народу возможность жить в Гранаде, и Катарина верила в это.

Она надеялась, что Гранада принесет им всем счастье. Королева так обрадуется маленькому внуку, что перестанет тосковать, и никаких вестей из Англии не будет, и впереди их семью ждут светлые солнечные дни. Тогда ее жизнь и жизнь всей семьи станет такой же умиротворенно-спокойной, как эти снежные горы, эти прозрачные водопады, вода которых сверкала словно бриллианты и была кристально чиста.

Она поймала взгляд архиепископа, пристально смотревшего на нее, и тут же ощутила тревогу и дрожь.

Не надо волноваться. Он думает вовсе не о ней!

Хименес же думал: «Да, действительно, это наш самый красивый город. Неудивительно, что мавры держались за него до последнего. Но истинная трагедия в том, что многие из жителей этого города отрицают истинную веру. И было бы грешно позволять маврам справлять свои языческие ритуалы под чистым синим небом, в самом красивом городе Испании!»

Хименесу казалось, что рядом с ним скачет верхом призрак Торквемады. Он бы не успокоился, пока в красивейшем из городов Испании существует подобный вопиющий грех.

Направляясь вместе с королевским двором в Гранаду, Хименес ощущал, что на его плечах развевается мантия Торквемады.

Пока Изабелла проводила счастливые часы в детской с внуком, Хименес не терял времени и внимательно изучал условия жизни Гранады.

Самыми влиятельными людьми в городе были Иниго Лопес де Мендоза, граф Тендилья, и брат Фернандо де Талавера, архиепископ Гранадский. И самое первое, что сделал Хименес, – пригласил их к себе.

Он внимательно и с неудовольствием разглядывал пришедших. Как он заметил, оба были самоуверенны, обоих радовала спокойная жизнь, царящая в этом городе, что было почти невероятным и с чем они могли себя поздравить. Ведь это был завоеванный город, большая часть населения состояла из мавров, исповедующих свою собственную веру, и тем не менее мавры жили бок о бок с христианами, и между ними не существовало никаких разногласий и ссор.

«Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно в завоеванном городе!» – гневно думал Хименес.

– Признаюсь, что состояние жизни в Гранаде внушает мне некоторые беспокойства, – заметил он своим посетителям.

Тендилья выказал удивление:

– Я уверен, монсеньор, что когда вы побольше ознакомитесь с делами города, то перемените свое мнение, – произнес он.