Самый страшный зверь - Артем Каменистый

– Я ведь их не нарушал.

– Зато прощаешь это другим. У дмартов это не принято.

– Все мы разные. И божественное я чту ничем не хуже других. Спросите преподобного Дэгфинна, если не верите.

– Зачем? Я вижу, что ты не обманываешь. Ладно, вернемся к Дирту. Итак, он носил тебе руду, значит, вы были достаточно хорошо знакомы. Он никогда не рассказывал ничего необычного?

– Что значит необычного?

– О вещах, наделенных магией, или о самой магии? О том, как стать неуязвимым для стрел, или что-то подобное?

– Ни о чем таком он никогда не трепался.

– А о чем он вообще любил говорить?

– В основном он говорил о том, что хорошо бы не тащиться лишний раз к болотам. Не очень-то Дирт любил черпать руду.

– А еще?

– Ну… про оружие всякое не один раз говорили. Про лук его, стрелы, нож. У наших такие разговоры не в чести, сами должны понимать. Лучше про такое помалкивать. С луком в руках ему вообще хода в Хеннигвиль не было.

– Откуда у Дирта появился лук?

– Сам сделал.

– Кто его научил такому?

– Наверное, лэрд Далсер. Ну и я пару советов давал по старой памяти. Первый лук у него совсем корявый вышел, но потом лучше и лучше стали получаться. Дирт быстро рос, оружие становилось мало́, вот и приходилось новое делать время от времени.

– Если он не мог проносить лук в селение, где держал оружие?

– Откуда мне знать? Лес большой, и Дирт по нему свободно бродил. Может, дупло сухое нашел на старом дереве или пещеру на холме.

– Дирт не говорил ничего о своем тайнике?

– Ни слова такого не помню за ним.

– А Далсер ходил с ним в лес?

– Бывало, но редко.

– С какой целью?

– Да камни свои проклятые разносил по округе. Еще было, с сохатым убитым помог. Его дотащить надо было, уж очень тяжелый попался.

– А кроме камней? Бумаги, свитки бересты, другие предметы? Ничего такого не уносил из селения?

– Если и уносил, я такое не видел.

– А слышать от других приходилось?

– Нет. Никто не видел.

– Откуда такая уверенность в других?

– Вы бы пожили в Хеннигвиле хоть пару дней, и сами бы все поняли. У нас ничего утаить не получится. Если что-то узнал один, еще до вечера все знать будут.

– Понимаю… деревенская жизнь и все ее милые прелести. Далсер изготавливал магические вещи?

– Светильники делал, всем раздавал, в каждом доме по одному было. Заряжал их тоже, только тянул с этим частенько.

– А что-то, кроме светильников?

– Не было ничего другого. Преподобный как-то просил его сделать так, чтобы долгоносик перестал точить зерно, но лэрд на это ответил, что ничего такого делать не умеет. Так что вся его магия – светильники слабенькие. Невелик талант, хоть и полезен.

– Вы в это поверили? В то, что он ничего другого не умеет?

– Может, и врал, но как проверишь?

– Расскажи о том, как появились они здесь.

– Вы о лэрде и Дирте?

– Да, о них.

– Давненько это случилось. В ту ночь буря была сильная, резко налетела, рыбаки едва уйти успели, они тогда не привыкли еще такие вещи предсказывать без ошибок, не так долго здесь прожили. Поутру все почти затихло, а под камнями у Сторожевого мыса баркас увидели. Разбило его сильно. А на самом мысу костерок дымил. Возле него мы их и нашли. Лэрд рассказал, что приплыл сюда от самого Ханнхольда. Наши не очень-то ему и поверили, ведь баркас – не та посудина, на которой можно серьезный путь пройти, тем более по открытому морю. Поспрашивали, но вроде не врал. Многих на острове знал, да и говорил, что шел именно к нам, а не куда-нибудь. Рассказали ему ханнхольдцы, где нас искать, хоть их и просили ни слова никому не говорить о нашем замысле. Преподобный тогда с лица спал от его пояснений.

– Почему?

– Если один нас нашел, то и другие найти могут. А мы ведь хотели здесь от всех укрыться, чтобы никто найти не смог.

– Преподобный был прав.

– Ну да… так и получилось… нашли. Зря мы после того случая не убрались отсюда, все бросив. А ведь многие такое предлагали.

– Почему не ушли?

– Тяжело раз за разом сниматься с насиженного места. Да и как? Корабля у нас не осталось, лодок приличных всего две. По берегу шагать? С бабами, детьми и скотом? Еще и пожитки надо как-то тащить. Тяжелое дело, не все такое осилить согласны. И что ни делай, старикам тягостнее всего придется, не выдержат долгую дорогу.

– Дирт в те времена был совсем маленьким. Зачем он понадобился Далсеру?

– Почем мне знать? Мы вообще-то думали, что сын это его. Хотя лэрд на такое только посмеивался.

– Дирт был похож на него?

– Да я на лосиху куда сильнее похож, чем Дирт на Далсера.

– То есть ты не веришь в то, что Далсер его отец?

– Да скорее мама. У кузнецов на все глаз наметан, сходство хорошо замечаю.

– Я так и не получил ответ – зачем?

– Дирт по хозяйству лэрду помогал. Да что там помогал, вел его сам. Лэрд ничего не делал, только бересту углем марал, сколько ему ее ни притащи. Светляк зарядить с великим трудом упрашивали. Сразу видно, что аристократ, работой себя не очень-то утруждал.

– Интересно-интересно… Малыш ведь бесполезен в хозяйстве. Зачем он Далсеру понадобился? Не мог постарше слугу найти?

– Дирт – не слуга, у них с лэрдом по-особому все было. И он ко всему способен. Даже совсем мелким пользу приносить умел.

– Но ведь не сравнить со взрослым. Зачем Далсеру почти бесполезный слуга? Ну хорошо, пусть будет помощник. Ведь понадобился не один год, чтобы он подрос.

Кузнец пожал плечами, и этот простой жест заставил его поморщиться от боли.

– Не знаю я зачем. Далсер был непростым человеком. Его временами очень трудно было понять. Одно скажу – Дирта он притащил не с Ханнхольда. Тот раньше к нему прибился.

– Откуда такие сведения?

– Он сам раз обмолвился, что вместе с Диртом приплыл на Ханнхольд и с ним же уплыл оттуда, когда выяснил, где нас искать.

– Ты это сам слышал?

– Нет. Не помню я, кто это услышал, но после узнали все.

– Ну да… деревня… Ты ответил на мои вопросы, ступай, отдыхай.

– Эй! А боль?! Вы обещали?

– А разве ты страдаешь от нее так же, как в начале нашего разговора?

Кузнец, прислушавшись к своим ощущениям, недоуменно ответил:

– Куда слабее стала. Как вы это сделали?! Ведь ничего такого не заметил.

– Иногда достаточно вовремя сказанных слов и некоторых интонаций. Иди. Патавилетти, приведи ко мне преподобного.

– Может, сперва мясца пожуете, покуда горячее?

– Хорошо. Приведи его сразу после ужина. И проследи, чтобы кузнец перед этим как следует пообщался с преподобным. Не хочу одно и то же разжевывать еще и ему.

Не прошло и минуты после того, как последний кусок отборного мяса был пережеван и запит теплой водой из кожаной фляги, а место кузнеца занял второй пленник. На первого он не походил ни комплекцией, ни лицом, ни упрямым взглядом, но многоопытный глаз Мексароша безошибочно определил, что этот человек куда сильнее духом, да и телом если уступает Агнару, то ненамного.