Бомба для президента - Олег Владимирович Кондратьев

за ним, в том месте, где городские дома кончаются. Но заходили явно здесь. Если ты говоришь, что им прожить тут надо с неделю, значит, место их стоянки где-то неподалеку. Вот только на каком уровне… Ты теперь ступай осторожно, старайся не шуметь. Если что, я знак сразу подам.

Они поднялись, и Петрович двинулся по довольно просторному коридору, ведущему под углом вверх от проема. Вадим последовал за ним.

Крот был прав: здесь проходили люди. Не только проходили, а останавливались, отдыхали. Даже закусывали и курили! Вадим обнаружил втоптанные в землю окурки, а в одной из ниш – обертки от шоколада и чипсов. Он незаметно потрогал под курткой свой специальный пояс, разделенный на ячейки, в каждой из которых находился плоский метательный нож. С этим поясом, похоже, он не расставался даже ночью. Подумав, Вадим переложил один из ножей в кожаный ремень, охватывающий лодыжку. Стало спокойнее на душе.

Уже за следующим поворотом коридор стал сужаться не только по боковым сторонам, но и сверху: приходилось идти, согнувшись, чтобы не удариться головой. Боковые ниши и ответвления исчезли, зато неожиданно прямо на пути открылась комнатка размером с небольшой чулан. Петрович замер на пороге и начал медленно обводить ее лучом фонаря. Не обнаружив ничего подозрительного, он прошел внутрь, сделав приглашающий жест Вадиму. Когда оба они оказались примерно посередине и до чернеющего впереди продолжения коридора оставалось не более полутора метров, пол неожиданно ушел у них из-под ног, и оба провалились куда-то вниз.

Лететь пришлось невысоко, метра три, но приземление оказалось жестким: утрамбованный земляной пол ничем не напоминал мягкий поролоновый матрас. Фонарь Вадима от удара погас, зато светился другой, выкатившийся из руки Крота. Сам Крот лежал рядом с каким-то невысоким столбиком и стонал, держась за ногу. Вадим, почему-то на четвереньках, подполз к нему и осветил ногу. Ступня была неестественно вывернута в лодыжке. «Перелом, – про себя констатировал Вадик, – не смертельно, но чрезвычайно больно. И передвигаться можно лишь вприпрыжку. Ладно, справимся как-нибудь». Он осветил пространство вокруг в поисках какой-нибудь палки. Случайно свет фонаря метнулся вверх, и тут Вадим похолодел: над ними была толстая ржавая решетка!

– Эй, Петрович! – он обратился к напарнику, забыв о его ранении.

Крот уже сам, приподнявшись на локте и держась другой рукой за столбик, осматривал неожиданно появившуюся преграду. Потом с усилием встал на здоровую ногу и, морщась от боли, за три подскока добрался до стены.

– Посвети-ка сюда, – велел он, внимательно вглядываясь в стену и даже ковыряя ее зачем-то пальцами у самого пола.

– Что, ступеньки наверх решил проковырять?

Крот прекратил свои манипуляции.

– Не поможет, – уверенно заявил он. – Я читал о таких ловушках. Чрезвычайно просто и максимально эффективно. Это ведь вовсе не стена! Это – пол.

– Какой, на фиг, пол?!

– А ты подойди, приглядись.

Вадим приблизился и тоже ковырнул пальцем стену. Это была не земля, а дерево. Он непонимающе обернулся к Петровичу. Тот охотно пояснил:

– Эта «стенка» только что была полом вот для того помещения, по которому мы с тобой минуту назад пытались пройти, – он указал пальцем вверх. – Одна его боковая сторона закреплена на петлях. Под нашим весом он крутнулся вокруг этой оси на 90 градусов и превратился в стену помещения, находящегося под ним. И дальше тоже просто: решетка жестко скреплена с бывшим «полом» под прямым углом. – Петрович двумя ладонями изобразил для наглядности описываемую фигуру. – Эта решетка была стенкой. Мы этого не заметили, потому что она вся забита утрамбованной землей. Потом вместе с полом повернулась… – Крот показал это ладонями, – …и прихлопнула нас как крышкой. Гениально!

Вадиму понадобилось какое-то время, чтобы осознать «гениальную простоту» конструкции.

– Чего ты радуешься? Где выход?!

– Да не радуюсь я вовсе. Ну, если только совсем немного. Знаешь чему?

Петрович подскакал к тому месту, на котором лежал:

– Посмотри на этот столбик. А вон там еще один, поменьше. И еще… Это истлевшие и разрушившиеся колья! Если бы время их пощадило, мы сейчас висели бы на них, проткнутые, как жуки в гербарии.

– В гербарии – растения, – машинально поправил Вадик. – Послушай, надо эту конструкцию развернуть на место.

– Если такое и возможно, то с помощью цепей или веревок из верхнего помещения. В ней же не один центнер веса. Попробуй отодвинь ее от стены.

Вадим попытался просунуть пальцы под деревянную плиту. Та не сдвинулась ни на сантиметр.

– Может, она и не такая тяжелая, но точка приложения освобождающей силы должна быть наверху. И туда же направлена. – Крот осторожно опустился на пол, боясь потревожить сломанную ногу. Потом положил на пол и голову.

– Пифагор доморощенный! Эйнштейн хренов!! – Вадику просто необходимо было выплеснуть куда-то обиду, негодование, злость, переполнявшие его.

Петрович ответил очень серьезно:

– Присядь-ка рядышком и говори потише.

– ?!

– Такие ловушки действительно сооружали в древних монастырях. Но кто и зачем совсем недавно смазывал поворотный механизм? – Крот протянул под нос Вадиму свою ладонь, испачканную то ли тавотом, то ли солидолом. – Когда пол повернулся, эта смазка стала из петель вниз стекать. Вот я и вляпался случайно.

– Вот… черт! – выругался Вадик. – Ведь эти ублюдки запросто могли шум услышать. Небось заявятся скоро. Надо что-то делать…

– Если успеют.

– Как это «если успеют»? Ты выпорхнуть собрался или помереть в одночасье? Так не торопись: придут и прикончат!

– Если успеют, – повторил Петрович. – Кроме свежей смазки мне еще очень не понравился какой-то подземный гул.

– А, это когда ты ухо к земле приложил? Я думал, молишься.

– Может, самое время. Потому что в таких местах для особо удачливых, вроде нас с тобой, которые мимо кольев пролетали, непременно предусматривали какой-нибудь «запасной вариант». Если это что-то экзотическое – ну, там, медведя запустить разъяренного или змей подкинуть, – не страшно: живность давно повымирала. А вот водичкой затопить…

– Какой водичкой?!

Крот посмотрел на Вадима с нескрываемой жалостью:

– Так море же рядом. Прям за стенкой.

Вадим тут же прильнул ухом к полу и действительно услышал негромкий гул, напоминающий рокот морского прибоя. Когда он распрямился, с его уха упало несколько капель прямо на лицо Петровича.

– Вот и водичка! – Крот был явно доволен подтверждением своей теории. – То-то моей тощей заднице стало холодно и мокро. Ты лизни воду языком.

– Зачем это?

– Если соленая, значит, из залива. А если пресная, то из болота.

– А ты, эстет, разбираешься, в какой лучше тонуть?

Крот пожал плечами. Вадим взял в руки единственный фонарь и начал обходить по периметру небольшое помещение, старательно ощупывая стены. В дальнем темном углу он чертыхнулся:

– Да тут еще и мокро!