Время учеников. Выпуск 2 - Андрей Чертков

Вот такие дела, Дмитрий Александрович. Так я это объясняю.

Умозрительно, говоришь?.. Да нет, ты еще не был в моей избушке-на-курьих-ножках. Впрочем, ножки ей давно пообломали — теперь в землю вросла. Обитаю я в лесу. Не в глухом, но все же… Твой Питер, кстати, тоже — джунгли… И между прочим, моя избушка — клочок «пространства Козырева». Во-первых, гипомагнитность — защита от электромагнитных помех, во-вторых, стены, пол, потолок — «зеркала Козырева». На нашей свалке нашлось достаточное количество алюминиевых листов, чтобы обшить ими мою каморку. Сначала в эффективности этого нехитрого на первый взгляд сооружения я убедился в Новосибирске, потом изобразил его и здесь. Помогли, конечно…

Так что все время, когда нахожусь в избушке, я напрямую общаюсь со всеми субъектами и объектами, способными генерировать и принимать сигналы «пространства Козырева». Впрочем, генерирует все сущее, хотя и бестолково. А вот с Приемом проблемы. А с сознательным обменом информацией совсем тяжко. Сам видел, на кого я стал похож — очень изматывает. Особенно когда общаешься с озверевшим Гомеостатом, будь он неладен. Но, черт возьми, когда перед тобой, как любимая женщина, открывается Мироздание, все можно вынести…

Я видел, как ты воротил свою аристократическую нюхалку. Да, запашок-с… Амбре… Так я же к тебе прямо с работы. Я — главный бизнесмен на городской свалке. На той самой, что ты был вынужден видеть, когда отрывал свой высокий взор от звезд в своей обсерватории, когда еще бывал в ней. На той самой, с которой начинается Пулковский меридиан, на который мы прежде равнялись… Я пребываю именно на том месте, какое определила нам с тобой История, то бишь наш идиотский Гомеостат со своими животными инстинктами. Во всяком случае, определила для интеллигенции нашей незабвенной, но уже не существующей Родины…

Вечно дымящая и вечно смердящая «геенна огненная», которой так обожал стращать своих диссидентов твой Иисус.

Однако там тоже свой социум и свой психиум. Причем такой, что твой ненаглядный Спаситель не случайно тяготел к этим отбросам генерального социума: «нищие духом» люмпены — те, кто более всех свободен от социальных потребностей мира сего: их легче уговорить устремиться в «мир иной», разумеется, за определенную мзду. И у плоти их вынужденно меньший уровень животных потребностей. Только самые исконные. Правда, зачастую в гипертрофированных размерах. Вот и я, следуя великим образцам, обратился к сим «несчастным». Организовал, насколько возможно организовать эту аморфно-анархическую массу, в подобие производственного коллектива, нашел потребителей нашей продукции и заключил с ними договора. Между прочим, номенклатура не так мала: металлы, черные и цветные, даже изредка и драгметаллы, макулатура, посуда, древесина, приборы и детали, тара… Не буду утомлять тебя столь вонючими подробностями.

Пригодились мне тут и мои иностранные языки, и шарм, и даже лауреатство, а главное — умение хорошо считать и логически мыслить. Я убедил инвесторов. Теперь на счету нашего «мусорного» предприятия достаточно весомая сумма. Недавно соорудили минизаводик для перегонки пищевых отходов в спирт. Отличная технология! Сам интеллект свой приложил. В общем, когда решите с Глуховым в очередной раз погудеть, рекомендую обратить внимание на водку «Вечерний звон». Гарантирую, что утром звенеть не будет. Гудеть тоже.

Так что в принципе есть в чем пойти на прием к английской королеве, к которой ты меня усиленно посылал. Но я принадлежу другой Прекрасной Даме — Вселенной. А ей плевать на мои костюмы. Мне, следовательно, тоже. Доходы предприятия идут на лечение сотрудников, среди которых нет здоровых, на устройство их жизни, что не так просто — они не желают возвращаться в общество, и в оборот, — как на нормальном капиталистическом предприятии…

Однако, само собой, «чистота — залог…». Можешь не сомневаться. Не совсем я еще опустился. Вот сейчас доберусь до своей избушки, включу газовую колонку, искупаюсь, побреюсь и отдамся своей Даме. У меня есть электромагнитный экран, с помощью которого легко заслониться от «пространства Козырева». Хотя я редко к нему прибегаю — очень уж любопытно, о чем «звезда с звездою говорит». Преинтересные, доложу тебе, Малянов, разговоры. Ежели не сдрейфишь, может, когда-нибудь и сам сподобишься услышать…

Но, пожалуй, сначала я попробую отправить тебе эту телепатограмму через «пространство Козырева». Хотя что там отправлять — все и так давно известно: «Не хлебом единым…», да «пока не умрешь, не воскреснешь». Главное, чтобы дух твой это воспринял. Тогда бояться перестанешь и будешь самим собой, а не тем, в кого тебя пытается превратить Коллективный Животный Инстинкт Человечества. От тебя зависит, каким в «час Омега» станет Бог (и станет ли вообще), а от несуществующего пока объективного Бога вовсе не зависит, каков ты.

Ну а со своим «субъективным Богом» дружи на здоровье, если тебе так лучше жить. Только не навязывай его окружающим, чтобы боги не передрались…

Вечеровский вынырнул из беседы и огляделся. Ноги привели его куда надо. Знакомый лес одобрительно покачивал облысевшими, как у него, и вечнозелеными головами. Луна выглянула в прореху между тучами и осветила раскисший от дождя ручеек тропинки.

— Благодарю, — кивнул Вечеровский и пошел по обочине. Конечно, жаль травинки-былинки, да в темноте на раскисшей тропе хуже, чем на льду, — так можно лечь, что больше не встанешь. А он всегда опасался за свои переломы.

Отличное место, жаль, от «работы» далеко. Зато воздух чистый.

Выйдя на полянку, где кособочилась его чудо-избушка, Вечеровский сразу почувствовал чье-то присутствие. Он уже давно без «зеркал Козырева» «слышал» сигналы этого «пространства».

«Не человек», — быстро понял Вечеровский. И тогда он обратил внимание на две мерцающие желто-красные точки на крыльце избушки.

— А-а-а, — сказал он вслух, — сидели звери около двери… Плохо ели — вот и сидели…

Мерцающие точки чуть переместились.

«Голодный пес, — решил Вечеровский и пошел к крыльцу. — Сейчас, зверюга, мы тебя накормим…»

И вдруг хлюпающую от его шагов тишину прорезал исполненный нечеловеческой тоски вой.

Вечеровский не испугался, но проснувшийся инстинкт пробежал ознобом по спине. Вблизи вой звучал не столь абстрактно, как давеча.

Видимо, и луна заинтересовалась происходящим, выглянув в очередную прореху.

— Ого! — воскликнул Вечеровский, хорошо рассмотрев зверя. — Мать-волчица!.. Тяжелы твои сосцы, да брюхо пусто?.. Где ж твои вечно голодные Ромул и Ремул?.. А, мне все равно, что пес, что волк — накормлю чем богат… Заходи, гостем будешь. — И потянулся рукой к двери.