От самого темного сердца - Виктория Селман

Мама ответила не сразу, и я посчитала это хорошим знаком. Детская ошибка, могла бы и догадаться.

– Если прятаться под одеялом, лучше не станет и ничего не изменится. Не буду врать, сегодня в школе будет непросто. Тебе, наверное, еще никогда не было так сложно. И поэтому ты должна пойти.

– Это же нелогично.

Она положила ладонь мне на руку, что значит, собиралась прочитать мне лекцию.

– Смелость проявляется не на войне и не в геройстве. Смелость – это когда ты делаешь правильные вещи, несмотря на смертельный страх. Понимаю, как ты боишься. Друзья будут тебя обсуждать, возможно, даже винить. Будет чертовски трудно, но если ты с этим справишься, ничего уже тебя не испугает.

Я прикусила язык и подобрала с простыни оборванную нитку. Сквозь задернутые шторы струился солнечный свет. С улицы доносился смех и пение птиц. Все это казалось таким неуместным. Наглым вторжением.

– Но…

– Ты идешь, – не уступала мама. – Решено.

Я хотела все ей рассказать. «Одна голова хорошо, а две – лучше. Поговори со мной, Софи…»

Только мы уже много лет не разговаривали по душам. Моим главным советчиком, которому я доверяла все свои тайны, был Мэтти. Только не в этот раз. Теперь мне не с кем было поделиться.

Мама погладила меня по руке и пообещала, что все обойдется и люди добрее, чем я себе представляю.

Она не понимала главного: меня страшило не осуждение окружающих, а вердикт, который я вынесу себе сама.

Глава 54

Слухи – это воронка. Как ни старайся, тебя засасывает, утаскивает под воду.

Ровно через четыре часа после того, как в нашу дверь позвонили детективы, полиция провела пресс-конференцию. Гарри Коннор сидел на возвышении за длинным столом и, обращаясь к собравшимся журналистам, рассказывал о проведенном аресте по делу об убийствах в Северном Лондоне и о том, что задержанному, известному как Тень, уже предъявлены обвинения.

«На нашу горячую линию поступил анонимный звонок. Проверяя полученную информацию, мы вышли на Мэтти Мелгрена, психолога-консультанта из Кэмдена. Он обвиняется в убийстве восьми женщин, совершенных в Северном Лондоне с 1981 года, а также в убийстве восьмилетней девочки в ирландской деревне Грейстоун».

В его голосе не было ни нотки триумфа, ни капли злорадства. Только поникшие плечи намекали на то, что он действительно чувствовал. В последнее время я тоже ходила с опущенными плечами. Метафорический вес наносил физический урон.

«Нам удалось связать Мелгрена как минимум с восемью убийствами в Северном Лондоне, хотя подозреваем, что погибших от его рук могло быть намного больше. Возможно, на несколько десятков больше». Коннор выдержал паузу, чтобы информация усвоилась.

Мама откинулась на спинку дивана и наполнила бокал до краев. Вино. Без сока.

– Выключи, Софи, – попросила она. Я не пошевелилась.

Было похоже на тот раз, когда мы с Мэтти, несмотря на все протесты мамы, смотрели ужастик «Пятница, 13-е». На самых страшных сценах я закрывала глаза руками – и все равно подглядывала сквозь пальцы.

На следующий день после ареста поползли слухи. Те, кого я считала друзьями, сторонились меня. Когда я входила в класс, все замолкали. Шла по коридору и слышала свое имя, оборачивалась – и не понимала, кто его произнес. Людей было много, и все смотрели на меня искоса. Приглушенные голоса. Знакомые. И незнакомые.

«Это она».

«Она точно знала».

«Как можно было не знать?»

Меня словно вернули на занятия мисс Бекон. Салли Снайдерс и я ходили в одну и ту же среднюю школу, хотя до этого момента почти не пересекались. Думаю, она усвоила, что меня лучше не трогать, и я даже втайне надеялась, что она передала это знание дальше.

– Ты показала ей, каково быть на твоем месте. Молодец, – отреагировала мама на мой рассказ о том, как я все уладила на уроке мисс Бекон.

– Скорее Софи поставила ее на место, – поправил Мэтти. – Твоя мама права, Софи. Ты умница.

Его оценка понравилась мне больше, чем мамина, хотя в любом случае с тех пор, как Салли подарила мне наклейки и журнал, мы с ней держались друг от друга подальше.

И вот перемирие нарушено.

– Вам с мамой должно быть стыдно, – прошипела Салли, когда мы стояли в очереди на обед.

У меня волоски встали на затылке, как у дикобраза.

– Что?

– Твой отец убивал женщин. Не притворяйся, что не знала.

Дикобраз ушел, прилила ярость. Я с силой прижала ее к стене и схватила за горло. В столовой воцарилась полная тишина.

– Мэтти Мелгрен никого не убивал! – заорала я ей прямо в лицо. – И он не мой отец!

Салли ухмыльнулась:

– Смотри-ка, даже ты меня душишь.

Меня отвели в кабинет директора, седовласого выпускника оксфордского колледжа Магдалины.

– Ты хорошо учишься, Софи, – начал мистер Осмонд, после того как предложил мне присесть и картинно сложил руки, переплетя толстые, как сосиски, пальцы. – Мы возлагаем на тебя большие надежды. Однако, если ты хочешь здесь учиться, тебе необходимо обуздывать свой гнев. Понимаю, тебе сейчас приходится нелегко, но нельзя же нападать на людей только потому, что они говорят что-то неприятное.

– Вы не понимаете…

– Тут нечего понимать, мисс Бреннан. Такое поведение недостойно и неприемлемо.

– Вы меня даже не выслушаете?

Старик вздохнул и сказал в бороду:

– Слушаю.

– Это нечестно. Мэтти еще даже не судили, а все уже считают его виновным.

О том, что за компанию и меня считают виновной, я умолчала. Как и о том, что, возможно, так и есть.

Директор почесал голову, губы вытянулись в ниточку, из чего я сделала вывод, что он вновь меня отчитает. Однако мистер Осмонд заговорил очень мягко:

– Правильно. Нам сейчас неизвестно, виновен он или нет.

Вот она – главная моя проблема. Пока я не отвечу на этот вопрос, вина никуда не исчезнет.

Мне вынесли предупреждение, но не наказали, и отправили обратно в класс. Только меня это не радовало. В глубине души я хотела понести наказание, заплатить за то, что сделала.

На уроке латыни мне пришло еще одно предупреждение. Свернутая втрое записка от Салли Снайдерс передавалась от парты к парте, пока не добралась до меня.

«НЕ ДУМАЙ, ЧТО ЭТО КОНЕЦ».

Я и не думала.

Прошло двадцать лет, а все по-прежнему.

Глава 55

Из тюрьмы Мэтти звонил регулярно, не то что из Ирландии. Возвращаясь из школы, я заставала маму на диване в одной и той же сгорбленной позе. Трубка лежала у нее на коленях, как мертвый щенок. Чаще всего