Николай I Освободитель. Книга 5 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

С Египтянами возможность вступления в конфликт России в качестве посредника обсуждалась заранее. Мы сразу предупредили Мухаммада Али, что вступим в войну только в случае полного краха турецкой армии, а иначе попробуем помочь ему сохранить максимум из завоеванного уже во время переговоров.

Для турок же Россия виделась единственно страной, которая реально может защитить их — вот ирония-то — здесь и сейчас. Лондон и Париж далеко, Вена занята внутренними проблемами, а русские войска — вот они, на границе стоят. Поэтому Стамбулу было выставлено условие, что турки принимают Россию в качестве единственного посредника на переговорах или мы умываем руки. И уже в этом случае нападение Персии на восточные рубежи Османской империи становилось практически неминуемым.

Условия мирного договора иначе как компромиссными назвать в итоге было просто невозможно. Мухамад Али получал под свою руку Палестину и Сирию, причем должности наместника этих территорий признавались Стамбулом наследными. При этом формальная зависимость Египта от Стамбула сохранялась, и даже устанавливалась небольшая ежегодная дань, которую Мухаммад Али должен был выплачивать в пользу формального сюзерена. Чисто символически, для подтверждения зависимого статуса.

Всем было очевидно, что никого условия этого мира полностью не устраивают, а значит, рано или поздно будет второй раунд. Но опять же Россию это максимально устраивало, поэтому я не видел смысла изобретать велосипед и что-то сильно менять. Плюс мы за свои услуги выбили из Султана изменение режима проливов на следующие пять лет. Теперь русские корабли могли проходить Босфором и Дарданеллами без всяких ограничений, а военные корабли третьих государств не допускались в бассейн Черного моря вообще. Вряд ли эта бумага бы спасла нас от удара по Крыму в случае союза Турции, Англии и Франции, но она во всяком случае давала бы дополнительное время на подготовку и страховала от совсем неожиданных ситуаций.

Плюс кое-какие торговые преференции для русских купцов — мелочь а приятно.

— Над чем чахнешь, твое величество? — Я сидел возле камина невидяще, глядя в разложенные на большом чайном столике бумаги. Весна выдалась холодная и сырая, настроение было где-то в районе плинтуса. Днем ранее я собственноручно закапал в парке Михайловского замка тело умершего от старости Фенрира. Последние месяцы он был совсем плох и уже практически не ходил, так что смерть пса была лишь вопросом времени. Ну и, конечно, необходимость принимать сложные решения тоже никогда не добавляла настроения.

— Посмотри, — я указал зажатым в руке стаканом с коньяком на заваленный бумагами журнальный столик. Юсупов ничего не говоря и тонко чувствую мое настроение тоже налил себе янтарной жидкости на два пальца, подвинул второе кресло к огню, расстегнул мундир, сел сделал небольшой глоток и только после этого потянулся к бумагам. Может показаться странным, но императорам, как не крути, тоже нужны друзья, и Борис был одним их немногих, кто мог заходить с мои личные комнаты без привычных тут церемоний.

Глава переселенческого департамента и товарищ Министра внутренних дел, а также действительный статский советник, все также молча погрузился в чтение текста. Много времени на то, чтобы прочитать проект указа, занимающий всего пару страниц, из которых чуть ли не половину текста занимало титулование, не понадобилось.

— Да уж… — Пробормотал Юсупов, — ты ему сказал?

— Нет еще.

— Он обидится.

— Даже не сомневаюсь, — я кивнул, — однако это мера просто необходима.

Еще Павел, не к ночи будет помянут, приводя в порядок систему престолонаследования закрепил право титулования «Великий князь» и приложенные к этому льготы за всеми своими — то есть императорскими — потомками по мужской линии. Романовы, как и Рюриковичи до того, никогда особой плодовитостью не отличались, и ситуация, когда никаких подходящих наследников нет вообще, случалась фактически гораздо чаще чем, когда их был избыток.

И только я знал, к какой жуткой неразберихе и политическому беспорядку приведет это решение уже лет через пятьдесят, когда Романовы расплодятся до неимоверного количества, и при этом все вместе будут сидеть на шее государства. Вроде бы в итоге какой-то закон ограничивающий количество великих князей принят будет, но, когда и кем, я естественно не помнил. В любом случае эту проблему я хотел решить заранее, не доводя до тяжелых последствий.

Ну а поводом для этих действий стало то, что жена Михаила забеременела, и вскоре у меня должен был родиться племянник. Ну или племянница, тут уж как повезет.

— Зачем тогда это нужно?

— А ты представь, что будет через полвека, — я пожал плечами. — У меня три сына, возможно будет больше. Михаил одним наследником явно не ограничится. В следующем поколении будет пять-шесть великих князей, дальше десять-пятнадцать. Потом тридцать. Каждый из казны получает ежегодную ренту, немалую кстати говоря. Дворцы, охрана, почести, шефские полки, представительские расходы… Миллионы и миллионы рублей ежегодно. В какой момент народ решит, что нас проще пристрелить, чем прокормить?

— Ты утрируешь, — покачал головой Юсупов. У его рода с количеством законных наследников всегда было сложно.

— Не без того, — покладисто согласился я. — Но паровозы нужно давит пока они еще чайники. Мне гораздо проще будет справится с обидой одного Михаила, тем более, что пол ребенка пока еще не известен, чем моему гипотетическому внуку обиду сразу полутора десятка родичей. Такую обиду можно ведь и не пережить при неудачном развитии событий.

— Тут есть логика, — вынужден был признать Юсупов. — Но, вероятно, легче тебе от этого не становится.

По этому проекту указа титулование «великий князь» отныне полагалось исключительно детям императора, дальнейшие же потомки по нисходящей линии на него претендовать не могли. При этом за внуками закреплялся титул Светлости, а правнуки и дальше попадали в категорию Князей императорской фамилии, которая собственно никаких дополнительных плюшек-то и не давала. Даже титулование им присваивалось общекняжеское «ваше сиятельство».

Указ был максимально жестким в плане налагаемых ограничений, и делалось это не просто так. В будущем вполне могло наступить неприятное время, когда императору понадобится бросит кость своим родичам или срочно кого-то «купить». Будет гораздо проще, если у него — или у меня, но я до такого надеялся не дожить — будет достаточный запас пространства для маневра. В конце концов распространение привилегий на внуков выглядело пока не так уж страшно, впрочем, со временем все могло измениться.

Некоторое время сидели молча. Порой возможность помолчать с кем-то не менее важна чем возможность поговорить.

— Тебе не бывает страшно? — Вдруг резко сменил тему Борис, — когда подписываешь такие указы. Крепостное право, земства, армия… Подобных реформ… Да, черт возьми, со времен Петра ничего даже близкого еще не происходило.

— Постоянно, — признался я другу. — Все время думаю, что могут открыться неожиданно двери, а там группа взволнованных дворян, которые считают, что Саша будет лучшим императором, чем его слишком беспокойный отец.

— Но?

— Но, если не реформировать страну сегодня, то завтра придут не дворяне, а крестьяне и рабочие, и речь пойдет не об отречении, а о гильотине. И не для меня, а для всей семьи.

— Мне кажется, ты сгущаешь краски, — покачал головой Борис, — впрочем, тут тебе виднее. Я просто хотел тебе сказать, что общество видит куда ты ведешь страну. Может российскому дворянству и не хватает образования, но в целом ума там достаточно.

— И куда же я веду страну? — Я поднялся с кресла, взял из небольшой кучки сложенных возле камина дров пару полешек и кинул их в огонь. Вообще-то это было делом специальных людей, работающих во дворце, но я старался максимально ограничить доступ в свои личные покои в том числе и слугам. Просто для собственного уюта, воспринимать же лакеев как живую мебель за все годы жизни в этом времени я так и не научился.