Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

17 июля Карл прибыл в местечко Обице, что в нескольких километрах от Клишова. Он, со своей стороны, тоже хотел на следующий день атаковать саксонскую армию до того, как она соединится с польской. Именно в этот момент он получил уведомление от Мёрнера о том, что его корпус спешным маршем приближается к месту сражения. Вечерок 18 июля он соединился с войском Карла, но солдаты и лошади были измучены утомительным маршем и буквально валились с ног от усталости и голода. Их встретили обильным угощением и уложили спеть. Карл XII дал им время выспаться до утра, а утром он ждал их на поле сражения. Генерал Мёрнер и граф Пипер просили хотя бы еще сутки на отдых, но король оттягивать сражение не хотел и аргументировал свое решение поговоркой: «Голодная собака кусает больнее».

У шведов практически не было артиллерии — они располагали всею одной полковой батареей из четырех пушек против 46 саксонских. Все справедливые указания на то, что с такой артиллерией, как у шведов под Клишовом, вступать в бой было нельзя, король парировал фразой о том, что «скоро мы получим артиллерию противника, и тогда у нас ее будет больше, чем нужно».

Опыт передвижения по территории Польши показал ему, что артиллерия в условиях бездорожья явлется большой обузой, и поэтому Карл XII предпочитал передвигаться в основном налегке. Существует мнение, что он пренебрегал артиллерией как родом войск. Это не совсем так или совсем не так: да, Он тяготел, как ж русский Суворов, к штыку и рукопашному бою («Пуля — дура, а штык — молодец!»), но не настолько, чтобы в крупных сражениях совсем отказываться от огневой поддержки. Артиллерию он использовал, и вполне успешно, во многих сражениях. Другое дело, когда она становилась отягощающим моментом при тех молниеносных перебросках его армии, которые он осуществлял для создания ошеломляющего эффекта, — тогда он предпочитал вступать в бой без пушек.

В ночь перед Клишовским сражением, отмечает Густав Адлерфельдт, Карл XII явно волновался и не спал: «Ночь перед боем казалась для шведского короля нескончаемой, и в ожидании сражения, которое он считал решающим для своего важного дела, он не находил себе покоя».

Уже в 6 утра 19 июля 1702 года шведская армия была выстроена в обычный боевой порядок в две линии с кавалерией на флангах и пехотой в центре. Центром командовал генерал Бернхард фон Ливен с генералами Магнусом Стенбоком и Кнутом Магнусом Поссе в качестве командующих линиями. К. Г. Реншёльд командовал правым флангом вместе с генералами Мёрнером и Спенсом. Левый фланг Карл XII поручил своему зятю, герцогу Готторп-Голштинии Фридриху IV, которому помогали генералы О. Веллингк, А. Стромберг и К. Нирот. Шведское войско, учитывая подошедшие части из Литвы, по численности не превышало 12—13 тысяч человек и по случайности состояло исключительно из одних шведов — без лифляндцев, финнов и немцев.

Местность между Обицем и Кяишовом представляла собой перелесок, и когда к шведам поступило известие о том, что саксонцы выступили вперед и находятся уже на марше, шведы на несколько часов задержались на позициях перед своим лагерем. Но как только они узнали, что известия о марше противника оказались ложными, они немедленно выступили вперед. Подлесок прошли в четырех параллельных колоннах. К полудню эти колонны стали выползать на поросший кустами луг севернее Клишова. Впереди был неприятель, хорошо укрывшийся за болотистой речушкой с названием Нида и широким болотом. Правый фланг саксонцев находился несколько сзади центра, имея справа фланговую естественную защиту в виде леса, но перед позициями никакого болота не было.

Оказывается, саксонцы на самом деле рано утром выступили вперед, но не для атаки, а для того, чтобы занять выгодные позиции и на месте осведомиться о противнике. Когда на поле перед ними из леса выползли четыре колонны шведов, они были чрезвычайно удивлены. Прямо перед ними оказался сам король Швеции вместе со всей своей армией! Имея преимущество в живой силе и артиллерии, саксонские генералы предполагали, что сами определят момент атаки, и настроились на проведение ее следующим днем. Увидев, что их планы нарушились, саксонцы забили тревогу и немедленно выстроили армию в боевой порядок. Они собирались как раз обедать и попросили поваров держать бифштексы горячими, но непережаренными, чтобы сразу после победы над шведами вернуться и закончить прерванную трапезу.

Саксонская артиллерия открыла беглый огонь по противнику, перестраивавшемуся из колонн в линии. Карлу XII в течение короткого времени нужно было окончательно определиться с планом сражения. Прямо перед шведами было широкое болото, которое обнаружило все свои коварные свойства лишь при ближайшем рассмотрении[78]. Половина саксонской армии спряталась за это естественное препятствие. Скоро шведы выяснили, что болото непроходимо и фронтальный удар по саксонским позициям исключался. Но с другой стороны, рассудил Карл, болото так же хорошо защищало и шведский центр. Половина саксонской армии сидела за болотом и ничего опасного в ближайшее время для шведов предпринять не могла. И болото вместе с заболоченной поймой Ниды при благоприятных условиях можно было превратить в «мешок» для саксонцев — если, конечно, удастся сломить сопротивление второй их половины.

Карл отдал приказ быстро развернуть весь боевой порядок армии резко влево, чтобы пройти параллельно болоту и позициям саксонского центра и выйти в удобную точку для атаки правого, ничем не защищенного, фланга противника. Пока шведы перестраивались на ходу и разворачивались, им стало ясно, что дело они будут иметь не с одной армией, а с двумя: к саксонцам также подошло подкрепление в виде коронной армии Речи Посполитой. Десять тысяч всадников, выстроенных в четыре боевые линии, галопом подскакали на правый фланг саксонцев, и земля содрогнулась от мощного топота сорока тысяч копыт.

Иеронимус Любомирский подоспел в самый решающий момент сражения со своими славными тяжелыми всадниками. Боже мой! Что это было за зрелище! Коронная армия, гордость Речи Посполитой, явилась во всем своем средневековом блеске и великолепии. И было на что посмотреть и чему удивляться: на поле появилось все или почти все родовое дворянство в сопровождении своей челяди, в разноцветных одеждах, доломанах и панцирных рубашках; на голове каракулевые шапки с перьями; в руках палаши, командирские жезлы, боевые топоры, старинные ружья и длинные пики с вымпелами на концах; на боевых конях ярко-красные попоны; до глубины души потрясали скаковые приемы и выездка, грозные боевые кличи, героические позы, сверкающие очи, суровые усатые лица.