«Если», 2012 № 05 - Журнал «Если»

В 1945 году Дали и Дисней принялись за создание анимационного фильма «Судьба». Восемь месяцев Сальвадор и Джон Хенч, художник студии Диснея, рисовали раскадровку, но по неопределенным причинам проект был закрыт. Существует несколько версий: самая простая — у студии возникли финансовые трудности, связанные со Второй мировой. Но есть и другая, в духе Дали: якобы он запросил огромную сумму за данную работу и настаивал на том, чтобы до завершения проекта мультфильм не считался собственностью Диснея.

Хенч продемонстрировал Диснею 18-секундный анимационный материал, который они с Дали успели сделать, но мультфильм отложили и забыли на 53 года, И только в 1999 году племянник Уолта Диснея Рой Эдвард Дисней, в то время работавший над своеобразным ремейком «Фантазии», принял решение заняться проектом, Для этого был приглашен французский режиссер-новичок Доминик Монфери, который позже снял «Керити, жилище сказок» и «Франклин и сокровища Озера Черепахи», С помощью дневников Галы двадцать пять мультипликаторов смогли расшифровать загадочные рисунки Дали и Хенча и воплотили проект в жизнь, Разумеется, оригинальный 18-секундный материал полностью включили в мультфильм (эпизод с черепахами), который был выполнен в духе классической рисованной анимации. Да, Сальвадор успел лишь слегка коснуться этого мультфильма, но его стиль ощущается в атмосфере, в причудливых метаморфозах, в музыке и образах, в насыщенных цветах и привычных для художника символах. Это «Судьба» Дали.

В середине 1970-х годов, опять-таки во сне, озарение посетило нового творца — на этот раз режиссера Алехандро Ходоровски: он задумал экранизировать знаменитую фантастическую сагу Фрэнка Герберта «Дюна». В качестве художников пригласил Жана Жиро и Ганса Гигера, музыку к фильму взялась написать группа «Pink Floyd», Орсон Уэллс должен был исполнить роль барона, а Сальвадор Дали — императора. Однако, по слухам, художник захотел стать самым дорогим актером в истории кино и запросил баснословную сумму — сто тысяч долларов за час съемок. Продюсеры, ознакомившись с материалами режиссера, решили закрыть этот проект, посчитав его коммерчески невыгодным. И много позже книгу экранизировал Дэвид Линч.

Несмотря на то что Ходоровски так и не смог воплотить свою идею в жизнь, раскадровки с «Дюной» разошлись по всем студиям Голливуда, и люди, которые работали над ними, позже узнавали свой стиль в таком фильме, как «Звездные войны IV: Новая надежда», да и во многих других работах. Оставшиеся от него три тысячи рисунков легли в основу комикса «El Incal».

На протяжении всей своей жизни Дали эпатировал публику, привлекал внимание и не отрицал этого. Он писал картины не только на холсте, но касался кистью и самой реальности, разукрашивая ее в самые невообразимые цвета. Сальвадор Дали — это не просто художник своего времени, течения, поколения. Это явление, которое пронеслось по всему миру.

«Пусть наш внутренний огонь всегда горит в полную силу, доводя до белого каления правила и уставы и изменяя их! Пусть наша внутренняя реальность окажется настолько сильной, что сможет прогнуть под себя реальность внешнюю! И да будут наши страсти неутолимыми, но пусть наша жажда жизни станет еще более неутолимой, чтобы эти страсти поглотить!»

Анастасия ШУТОВА

Проза

Сергей Булыга

Фиолетовый дождь

Еще в раннем детстве господин Симубак отличался прилежностью, сообразительностью и послушанием. Учитель часто ставил его в пример, говоря:

— Вот посмотрите, дети! Этот мальчик, в отличие от вас, не теряет времени даром. Я уверен, что когда он вырастет, его ждет блестящая карьера, и вы еще будете снимать перед ним шляпы!

И учитель не ошибся. После окончания школы одни из товарищей Симубака подались в матросы, другие — в приказчики мелочных лавок, третьи — в ученики к сапожникам, а кое-кто и вовсе стал жокеем на ипподроме. И только один Симубак, тогда еще не господин, отправился в столицу, поступил в университет, с отличием закончил счетоводческое отделение, вернулся — и был принят на службу в городскую управу. Вскоре молодой, но не по годам добросовестный счетовод был замечен начальством, и его назначили вначале интендантом, а затем — как только открылась вакансия — и суперинтендантом всего городского хозяйства. Вот тогда-то уже не только бывшие однокашники, но и даже весьма состоятельные и уважаемые горожане при встрече с господином Симубаком стали почтительно снимать шляпы, раскланиваться и спрашивать о здоровье его домашних.

К тому времени, как вы, конечно, догадались, господин Симубак был женат уже несколько лет: он имел скромную и весьма любезную супругу, которая лучше всех в городе умела готовить черепаховый суп и гренки с маргаритками, и четверых детей — двух милых мальчиков и двух прелестных девочек. Дружное семейство снимало маленький, но очень уютный двухэтажный особняк неподалеку от Лебединых прудов; если кто-либо из наших читателей бывал в том городе, то он с охотой подтвердит, что это всего в каких-то десяти минутах ходьбы от городской управы, и поэтому господин Симубак зимой и летом ходил на службу пешком, что весьма полезно для здоровья.

Шли годы. Росли дети. Пробивалась седина на висках. Господин Симубак был по-прежнему прилежен, сообразителен и законопослушен. Казалось, что пройдет еще какое-то время, и всеми уважаемый суперинтендант будет с почетом отправлен на покой, и там, в кругу близких…

Но нет! Судьба распорядилась по-иному. Тот злополучный день начался как обычно. Господин Симубак проснулся, побрился, съел тарелку черепахового супа, выпил рюмочку шипучего с перцем, взял зонтик и отправился на службу. Погода была пасмурная, вот-вот должен был начаться дождь, и господин Симубак прибавил шагу. Однако когда он проходил мимо галантерейной лавки, с неба упали первые капли, и суперинтендант поспешно раскрыл зонтик. Господин Симубак мог, конечно же, переждать дождь под навесом лавки или же в ближайшей арке, но не в его правилах было опаздывать на службу. Дождь все усиливался, прохожие жались к стенам домов, а господин Симубак ловко перепрыгивал через лужи и так спешил, что уже только на площади перед городской управой заметил: мостовая под его ногами окрасилась в какой-то странный чернильно-фиолетовый цвет. «М-да, много я работаю, — подумал суперинтендант, — уже в глазах рябит!». Но тем не менее все тем же скорым шагом поднялся по парадной лестнице, вошел в просторный холл…