Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

Время пребывания с ребенком с помощью адвокатов папы бывшая возлюбленная поделила между нами почти пополам; но так, чтобы я по закону платил ей полную сумму алиментов. Две недели назад перевела на мой банковский счет двадцать восемь процентов прошлогодней стоимости нашего дома, с тех пор цены на жилье возросли на восемнадцать процентов, а в Осло и Бэруме – так на двадцать два. В общем, всем распорядилась быстро и по-своему, никого не послушала и никого не пожалела, даже собственного сына.

Мальчик потерял всю уверенность в себе, теперь иногда плачет – ко мне он привык больше, чем к матери. Марит начинает дергаться и нервировать Эвина, если он что-то делает не совсем правильно или медленно, или не по ее указанию. Мать моего мальчика не отличается терпением и терпимостью, ее портрет я послал ей обратно по почте.

Особый норвежский уполномоченный замолк, и глаза его чувствительно заблестели влагой; хранила сочувственное молчание и я. Постепенно наше взаимное молчание начало затягиваться, а внезапно нависшая тишина – угнетать, причем я хорошо знала, что в норвежской культуре таких тягомотных пауз не замечают, но во мне, русской, возникло весьма некомфортное чувство. Я начала судорожно думать, что бы такое сказать к месту: начать дополнительные расспросы – вроде неприлично; начать прощаться – слишком грубо и эгоистично; высказать сострадание к его проблемам – едва знакомый взрослый мужчина может, пожалуй, и обидеться, надавать советов – да какой из меня эксперт в сложностях семейной жизни… Да вообще это как-то странно: что это он мне, вызванной, по сути, на допрос гражданке иностранного государства душу изливает, будто бы давней своей подруге? Может быть, решил сэкономить на визите к психологу?

Видимо устав сидеть, Рональд Сингсорс встал и подошел к окну.

– Насколько я знаю, у нее не было другого мужчины. Хотя, конечно, может, и был… – как бы продолжая внутренний диалог сам с собой, наконец-то высказался вслух высоченный норвежец и принялся задумчиво глядеть на улицу в щель между чуть сдвинутым краем шторы и перпендикулярной стеной. А может, он совсем забыл о моем присутствии?

Я тоже устала так сидеть и встала с кресла поближе к двери:

– Может быть, ваша жена, Рональд, имела какое-нибудь увлекающее ее хобби типа, например, спорта или же действительно хотела сделать хорошую карьеру.

– Больше всего она любила с подругами сидеть в баре и пить пиво, а работала консультантом по продаже чертежных и дизайнерских компьютерных программ на одной из фирм своего отца, в самих программах мало что смысля. И насчет хобби я не уверен… Вот что Марит действительно делала в семье с удовольствием, так это меняла шины на наших машинах: летние на зимние, зимние на летние и никогда не ленилась нацеплять-отцеплять специальные цепи-чехлы во время зимних оледенений на дорогах.

«Вот это жена!» – подумала я и сразу же особо зауважала норвежскую контрразведку и контрразведчиков. Меня бы лично встреча с такой женщиной испугала бы больше, чем неожиданное столкновение в лесу с ротой вооруженных десантников.

– Вы извините, но мне пора идти домой. Спасибо за приятную беседу.

Вежливо, воспользовавшись очередной задумчивостью офицера, начала я прощаться. Быть бы ему поэтом, а не разведчиком при его-то душевной трепетности.

Я понимала его расстроенные чувства по поводу недавнего развала семьи и они были мне близки, но что можно было тут поделать?

На самом деле мне самой было ничуть не легче его, но я предпочитала не распространяться на эту тему, и тем более с незнакомыми людьми, а по возможности хранить веселый облик всем обеспеченной, сытой, уважаемой и довольной женщины и матушки. Сама я была убеждена, что именно легкость и веселость характера при всех сложностях жизни и тяготах любой отдельно взятой судьбы требуют наибольшей выдержки, силы воли и присутствия духа. Меня, как и большинство живущих, искренне восхищали пресловутые блондинки: вечно смеющиеся, вечно легкомысленные, вечно милые, почти всем на свете довольные и оттого-то кажущиеся недалекими и глуповатыми. А ведь они помогают человечеству хоть на время забыть свои бесконечные нужды, нудные проблемы и зачастую довольно пустые хлопоты белозубой улыбкой, ласковой речью, ровным нравом, смешливым характером и веселым поведением, в этом-то я отчаянно старалась походить на них. Один Бог знает, чего это мне стоит, ибо натуру мою хоть с натяжками, но можно назвать оптимистичной, а мозги – достаточно бараньими, но что делать с ответственностью, настойчивостью, гордостью и болезненной ранимостью, по моему собственному мнению, мне присущими.

Когда этот брошенный норвежский муж почти довел меня до «секьюрити» выхода с этажа, открыв его своей пластиковой карточкой, я надумала на прощание сделать ему приятный комплимент и, кокетливо поправив волосы, мило спросила:

– У вас прекрасное, чисто русское произношение – совершенно без акцента. Я бы мечтала так же отлично говорить по-норвежски. А где вы учили русский язык?

– О, я начал учить русский еще в милитар, то есть в армии.

Нежно-алым цветом вдруг зарделся офицер и от этого необыкновенно помолодел и похорошел. Неужели в реальности существуют такие чувствительные мужчины?

– Учил два года, и было трудно, но потом заинтересовался великой русской культурой, литературой, историей и решил продолжать… А вы знаете, мне хотелось бы продолжить с вами дружеское общение, вы такой милый собеседник, нет, собеседница – так правильнее; с вами так необыкновенно приятно разговаривать. Только мои родители знают то, что я рассказал вам сегодня. Вы так располагаете к себе… Вероника, вы ведь в Москве родились, в столице? Мне нравится русская архитектура: Москва и Ленинград-Петербург – два таких замечательно красивых, чисто русских города, но абсолютно друг на друга непохожих. Фантастика! Может быть, вы согласитесь отобедать со мной завтра в каком-нибудь маленьком уютном ресторанчике здесь, в Сандвике? О, вы так серьезно задумались, что даже голову повесили. Это значит скорее нет, чем да. Тогда поступим проще. Мы с вами завтра просто сходим в Сандвика-кино, не больше и не меньше, а потом слегка посидим в каком-нибудь баре по соседству. Понимаете, я в виде хобби начал работать над описанием русских церквей, потому что ничего в жизни не видел красивее их, но хотел бы попросить вас проверить ошибки в правописании и, особенно, в построении фраз, если вам, конечно, не трудно. Да, конечно, ошибки в русском, не в норвежском… Так заодно практикую русский – хочу достичь в нем совершенства. Так до завтра?

К сожалению моему, у русских мужчин, даже у совсем молоденьких мальчиков, по определению не может возникнуть такая певучая нежность голоса, такая легкость и мимолетность застенчивой полуулыбки, такая женственная мягкость по-кошачьему вкрадчивых движений. Именно поэтому он и показался мне больше, чем само очарование. От густейших золотисто-платиновых волос нового желающего в мои сотоварищи исходило завораживающее сияние с едва уловимым ароматом смеси лилий с лавандой; этот мужчина казался застенчивым и робким, как хорошо воспитанная четырнадцатилетняя девственница прошлых столетий, и тем необычайно расслаблял, успокаивал и мало-помалу как бы обволакивал собеседника некоей полудремой-полуистомой, отключая ненужную теперь волю и приостанавливая мыслительные процессы в голове.

Мне все равно думалось, что молодой человек себе на уме, уж чересчур цепким, точным, строгим и наблюдательным был взгляд его серо-голубых снайперских глаз. А еще при том при сем его работка! Его взгляд я конфузилась правильно оценить, потому что еще смела надеяться на искренность. Рональд Сингсорс цепко, точно и наблюдательно оглядывал исключительно мои достаточно пышные формы, с которыми я так безуспешно каждую неделю борюсь в трим-залах С.А.Т.Са. И какие же у меня могут быть подозрения и претензии к нему? Ну, уши несколько великоваты, ресницы и брови слишком светлые, ну и лицо все же иногда выдает тщательно скрываемое выражение некоей расчетливости и хитрости. Ну а мне-то что за дело? Пусть себе тешится всласть!

Уверена, что в лице и глазах любого человека всегда сияет и сверкает или же, наоборот, торчит и кривится предмет его веры вкупе с его принципами морали и этики. Так всегда, и достаточно лишь приглядеться повнимательнее и без спешки – это очень и очень древняя мысль с бородой, авторство, к сожалению, принадлежит не мне.

Если человек верит лишь в деньги и власть, то постепенно душа его высыхает в нескончаемой погоне за богатством, вечной ненасытности, голодной, неутолимой жадности и любой зрелый наблюдатель легко прочтет все это в его взгляде, услышит в речи и не ошибется, ожидая и соответствующих поступков. Вы спросите: а как же тогда другие и посторонние люди так часто ошибаются насчет таких, вступают с ними в близкие отношения? А никакая это не ошибка: просто другие и посторонние сами себя стараются ввести в заблуждение, потому что их собственная корысть глупо надеется что-нибудь этакое для себя урвать, но это их собственный выбор.