Телевидение - Эдвард Ли

приказ, - думаешь ты, - и просто будь благодарен, что ты здесь, а не сражаешься с Джонни Ребами".

И с этим ты достаёшь свой револьвер кольт 1851 и начисто сносишь голову индейской женщине, пытающейся бежать с поля боя. Куда ни глянь, индейцы бегут. Ни у кого из них нет оружия. Несколько стариков с томагавками и старыми торговыми топорами нападают на отряд спешенных солдат, но их косит град пуль тридцать шестого калибра.

"Чёрт возьми", - думаешь ты, наблюдая, как солдаты срубают вигвамы, чтобы позволить другим конным войскам растоптать их, большинство из которых прикрывают женщин и детей.

Вспышки дул и выстрелы не стихают, а крики проносятся по месту действия, как ветер. В конце концов, хаос начинает исчезать, и в живых почти никого не остаётся. Ты видишь множество трупов индейских женщин, лежащих на земле, у многих на спинах прикреплены тяжёлые папусы - пули прошли сквозь младенцев и попали в спины матерей. Старики лежали мёртвые или умирали, хрипя кровью. Твои люди не стесняются - они без колебаний тащат привлекательную скво в тень для изнасилования. Всё, что ты делаешь, это ходишь и смотришь. Но что ещё можно сделать?

"Приказы есть приказы", - думаешь ты.

Ты угощаешься каким-то вяленым мясом, которое нашёл в разрушенном вигваме, но затем командир взвода, лейтенант Нортон, хватает тебя за плечо и взволнованно говорит:

- Коулер, давай, здесь можно заработать.

А затем ты следуешь за ним за участок кустарника за костром, и ты видишь ряды и ряды мёртвых индейских детей, лежащих, как будто для осмотра. Несколько солдат методично снимают скальпы с этих детей охотничьими ножами с широким лезвием, и именно тогда ты замечаешь, что не все дети мертвы, но их скальпы всё равно снимают прямо с голов. Некоторые из них даже младенцы, их безволосые скальпы также сразу же сдираются.

Нортон улыбается тебе.

- Возьми клинок, Коулер, пока все не закончились. Квартирмейстер знает парней, которые покупают скальпы чилунов по двадцать за штуку...

- Двадцать за штуку! - восклицаешь ты. - Это безумие!

- Возможно, но это правда. Они продают их коллекционерам в Денвере, Карсон-Сити и других местах.

Нортон выхватывает свой собственный охотничий нож и начинает снимать скальп с маленького индейского мальчика, обрезая уши, чтобы они оставались присоединёнными к скальпу.

- Больше денег, если их уши всё ещё на месте, - говорит он, а затем возвращается к вырезанию.

"Ну, чёрт меня побери! - думаешь ты. - Я точно знал, что это грёбаное военное дерьмо когда-нибудь окупится..."

Твой собственный охотничий нож блестит в отдалённом свете костра, и ты скальпируешь шестерых детей подряд, наугад - трёх маленьких девочек и трёх маленьких мальчиков - и думаешь, что держать маленькие уши присоединёнными к скальпу легче, чем ты представлял. Тогда ты думаешь:

"Что за движение?"

Тот шестой ребёнок, маленькая девочка, всё ещё жива.

"О, ну, я ничего не могу с этим поделать", - понимаешь ты и продолжаешь резать.

Ты уже другой человек. Пока ты ощупываешь в лесу мёртвую молодую женщину по имени Линда, ты довольно уныло вспоминаешь о том, что было в прошлом месяце. Её звали Джони? Или нет, Карен? Ты не можешь вспомнить. Ты пробрался в её подвальную спальню, сломал столбик кровати и ударил её им по голове. Потом ты пытался её трахнуть, но... Не получилось. Ты слишком нервничал? Твой член просто висел там, как маленький головастик, и ты представил - хотя передняя часть головы Джони была разбита - тебе показалось, что она смеётся над тобой, смеётся над твоим бессилием.

"Ну, чёрт с ней", - подумал ты, и решил, что если ты не можешь трахнуть её своим членом, ты будешь трахать её столбиком кровати, и ты отлично с этим справился.

Это разорвало её внутренности, но это было хорошо. И ты всё равно смеялся последним, потому что Джони каким-то образом выжила, но как инвалид с повреждённым мозгом. Это то, о чём ты думаешь, когда работаешь над следующей, Линдой. Ты видел её в "Данте", выпивающей со своими суетливыми подружками, и сразу понял, что должен заполучить её. Ты последовал за ней до дома, подождал, пока все уснут, затем ворвался через боковую дверь и избил её, сильно, но недостаточно, чтобы убить. Дерзкий, ты донёс суку до машины и погнал её по горной дороге в лес, где ты её и задушил, раздел и поиграл с её телом. Ты щупал её пальцами, ласкал её мёртвые груди, лизал языком её мёртвый рот. Ты не был так взволнован со времён той восьмилетней девочки, которую ты убил и изнасиловал, когда тебе было четырнадцать, маленькой девочки - разносчицы газет.

Но ты не мог допустить, чтобы эта смеялась над тобой, не Линда, поэтому ты отрезал ей голову ножовкой DeWalt и приподнял голову с широко открытыми глазами, чтобы она могла наблюдать, как ты трахаешь её тело. На этот раз ты уже был твердокаменным, когда погрузился в неё, и это было восхитительное чувство, когда ты кончил внутрь. Но другие оргазмы были намного более восхитительными, когда ты возвращался в течение следующих дней, чтобы трахнуть её труп ещё немного. На самом деле, нет лучшего ощущения в мире, чем кончить в мёртвую "киску". Тебя зовут Тед, и в будущем ты оставишь в этом же месте ещё много тел и ещё много голов...

И когда Фартинг проснулся, он почувствовал, что тонет в чёрном, гнилом зыбучем песке и вони трупов дорожных убийств на солнце. Отвращение заставило его рот открыться в судорожном вдохе, и он был уверен, что его стошнит прямо здесь, в постели, пока порыв не был отвлечён звуками чьей-то рвоты. Он взглянул направо и увидел, что это Мэл свисает с края кровати и громко рвёт. Один порыв за другим. Один порыв за другим... В этот момент Фартинг почувствовал себя отвратительно: он был твёрд в паху, и было достаточно доказательств того, что он либо неоднократно мастурбировал, либо эякулировал во сне. Когда Мэл снова поднялась, она уставилась на него налитыми кровью глазами и ярко-розовым лицом, на губах у неё была рвота.

- К чёрту, Фартинг, - прохрипела она. - Ты снова всё это видел?

- Да! И в этот раз было хуже всего!

Фартинг упал на подушки.

"Да, так и было".

- Кстати, так тебе и надо. Ты та, кто сказал, что для меня большая честь видеть то, что видел сам дьявол, - а затем он действительно рассмеялся.

- Да? Ну, я была неправа. Я должна выбраться из этого дерьма. Я слишком глубоко...

- Но ты не можешь выбраться, не так