Борис Годунов - Александр Боханов

Как видно из приведенных высказываний, все непосредственные очевидцы единодушно подтверждали факт нечаянного самоубиения несчастного мальчика. Были и иные свидетели, стоявшие не так близко, но наблюдавшие за игрой Цесаревича, кто из окон теремного дворца, а кто с церковной колокольни. Никакой разноголосицы в показаниях не было, а опросили всех, более ста человек, кто или в момент смерти находился в кремле, или кто оказался там вскоре после того, как начались беспорядки, спровоцированные Нагими.

Об убийстве говорили только Нагие, оказавшиеся на месте происшествия уже после того, как Цесаревич испустил дух. Первой прибежала Царица Мария. Весть о смерти сына Царице принёс друг Цесаревича Петруша Колобов. Как показали дворцовые слуги, когда Царица села обедать, «бежит вверх жилец Петрушка Колобов, а говорит: тешился деи Царевич С нами на дворе в тычку ножом и пришла деи на него немочь падучая... да в ту пору, как ево било, покололся ножом, сам и оттого умер»^^^.

Но оказывается, у Марии Нагой всего через несколько минут после получения страшного известия, уже сложилась своя непререкаемая «версия». Как только она спустилась во двор и увидела окровавленного ребёнка на руках кормилицы, то начала голосить на весь двор и тут же принялась бить поленом по голове мамку Василису Волохову, да так крепко охаживала, что голову пробила в нескольких местах. Причём набросилась она не на кормилицу, а на мамку, хотя обе были равно виноваты, что недоглядели. Во время избиения Мария всё время приговаривала, что будто бы сын Василисы Осип с сыном Битяговского да «Микита Качалов» Царевича «Димитрия убили».

Итак, первой приговор об убийстве озвучила Мария Нагая уже через несколько минут после гибели Царевича. В её интерпретации виновными были признаны трое: Осип Волохов (сын мамки), Никита Качалов (племянник Михаила Битяговского) и Данило Битяговский. Откуда она это взяла? Это вопрос так более четырёхсот лет всё ещё и висит в воздухе. Сама Мария того не объяснила. С неё показаний не снимали: как-никак Царица ведь...

Прочие Нагие были в целом солидарны с Марией. Брат Царицы Михаил Фёдорович Нагой: «Царевича зарезали Осип Волохов, да Микита Качалов, да Данило Битяговский ». Дядя Царицы Андрей Александрович Нагой: «Прибежал тут же к Царице, а Царевич лежит у кормилицы на руках мёртв, а сказывают, что его зарезали ». Лишь показания одного брата Марии — Григория Фёдоровича Нагого — отличались от предыдущих: «И прибежали на двор, ажио Царевич Дмитрий лежит, набрушился сам ножом в падучей болезни».

Михаил Нагой^^^ вослед за сестрой Марией, назвал поимённо «убийц Дмитрия»: сына Битяговского — Данилу, его племянника — Никиту Качалова и Осипа Волохова. Однако Михаил не смог привести никаких фактов в подтверждение своих обвинений. Его версия рассыпалась в прах, едва заговорили другие свидетели. Когда позвонили в колокол, показала вдова Битяговского, «муж мой Михайло и сын мой в те поры ели у себя на подворьишке, а у него ел священник... Богдан». Поп Богдан был духовником Григория Нагого и пытался выгородить Царицу и её братьев, утверждая, что те непричастны к убийству дьяка, погубленного посадскими людьми. Священник подтвердил, что сидел за одним столом с Битяговским и его сыном, когда в городе ударили в набат. Таким образом, в минуту смерти Царевича его «убийцы» мирно обедали у себя в доме вдалеке от места преступления. Они имели стопроцентное алиби. Преступниками их считали только сбитые с толку люди.

Михаил Нагой не был очевидцем происшествия. Он прискакал во дворец «пьян на коне », после того как ударили в колокол. Протрезвев, Михаил осознал, что ему придется держать ответ за убийство дьяка, представляющего в Угличе особу Царя. В ночь перед приездом комиссии он велел преданным людям разыскать несколько ножей и палицу и положить их на трупы Битяговских, сброшенные в ров у городской стены. Комиссия, расследовавшая дело по свежим следам, без труда разоблачила этот подлог. Городовой приказчик Углича Русин Раков показал, что он взял у посадских людей в Торговом ряду два ножа и принес их Нагому, а тот велел слуге зарезать курицу и вымазать ее кровью оружие. Нагой был изобличен, несмотря на запирательство. На очной ставке с Раковым слуга Нагого, резавший курицу в чулане, подтвердил показания приказчика. Михаила Нагого окончательно выдал брат Григорий, рассказавший, как он доставал из-под замка ногайский нож и как изготовлены были другие улики...

В первые минуты, как только весть о смерти распространилась по кремлю, на колокольне Спасо-Преображенской церкви начал звонит колокол, звонил резко и непрестанно долгое время. Как выяснилось, приказ пономарю Фёдору Огурцу звонить «сильно » и на колокольню никого не пускать отдал Михаил Нагой, который, как говорили многие, прискакал на коне быстро и был сильно пьяным («мёртв пьян»).

Явившийся очень быстро в кремль Михаил Битяговский, он квартировал за пределами кремля, не мог сдержать закипающие срасти; жажда самосуда уже овладела многими. На набатный колокольный звон в кремль бросились жители Углича, «посадские люди» и наёмные рабочие, «казаки» со стоявших на пристани судов. Толпа запрудила всю территорию перед дворцом. Распластанная на площади, вся избитая в кровь, полуживая Василиса Волохова видела, как Мария Нагая указывала на Битяговских и кричала, что они — «душегубцы Царевича». Это было равносильно смертному приговору.

Толпа набросилась на дьяка и его сына, затем «порешила» Качалова, Осипа Волохова и ещё семерых холопов, пытавшихся защитить своих хозяев, а заодно и ещё несколько человек. Показатели числа убиенных разняться: в одном случае называется двенадцать человек, в другом — пятнадцать. Так или иначе, но твёрдо можно утверждать, что жертвами самосуда, учиненного по воле Нагих, стало более десяти человек. Позже Михаил Нагой бахвалился, что именно он велел убить дьяка и его сына «да Данила Третьякова, да людей их велел побитии я же для тово, что они отнимали у меня Михайла Битяговского с сыном »^^^.

Причина ненависти к Битяговскому, как выше упоминалось, была проста. Её озвучили служащие Марии Нагой на следствии, показавшие, что Михаил Нагой постоянно «прашивал сверх государева указу денег ис казны», Битяговский же отказывал, почему возникали ссоры и бpaнь^^^.

С площади толпа устремилась к дому Битяговского, который был разграблен, найденные в погребе бочонки с вином были выпиты, со двора увели несколько лошадей. Жену же Михаила Битяговского Авдотью избили и, раздетую почти донага, выволокли на улицу и чуть не убили вместе с двумя дочерьми; спасли подоспевшие черноризцы...

Никакого отношения семья Битяговского к гибели Царевича Дмитрия не имела. Было точно уставлено: дьяк вместе с сыном и женой сидел за обеденным столом, когда зазвучал набат. Так что у Битяговских существовало несомненное алиби, что, впрочем, почти и не отразилось на мнениях историков. Здесь уместна интерлюдия общего порядка.